Юлия Аксельрод - Мой дед Лев Троцкий и его семья

• Название: Мой дед Лев Троцкий и его семья
• Автор: Юлия Аксельрод
• Жанр: Биографии и Мемуары

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.

Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.

Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

---

…Весной 1931 года переписку берет в свои руки Троцкий: Седов с Жанной Молинье перебирается в Берлин. У Льва Давидовича много новостей – в основном печальных. На вилле случился пожар – предположительно поджог. Архив уцелел, но библиотека сгорела.

Из книги «Л.Д. Троцкий. Архив в 9 томах». Т. 6 «Из писем Л.Д. Троцкого Л.Л. Седову» (редактор-составитель Ю.Г. Фельштинский)

5-е мая 1931 г.

Милый мой!

Не писал тебе несколько дней, так как был целиком поглощен книгой. Подготовил еще три главы. Одну посылаю сегодня для перевода. Две другие – в течение ближайших дней. Для писания статей или циркулярных писем у меня сейчас времени нет и в ближайшие два-три месяца «не предвидится». <…>

…Вопрос совсем не сводится к тому, будет ли с нами сегодня Петр или Павел или его многоуважаемая венская племянница или тетка. Вопрос сводится к тому, чтобы систематически развивать и применять к событиям определенный капитал идей и на этом воспитывать настоящие революционные марксистские кадры. Для этого надо очиститься от случайных прохожих, которые примкнули к нам из любопытства или по ошибке. <…> Франкель, может быть, переведет это письмо на немецкий язык. Брошюру об Исп[ании] я не получал. […] Посмотрим.

Обнимаю тебя крепко. Будь здоров и бодр.

Л. Троцкий

9-е мая 1931 г.

Милый Лева,

Посылаю тебе окончание своего политического письма. Франкель и Шюрер перевели его на немецкий язык и пошлют тебе сегодня-завтра немецкий перевод. Похоже, может быть, придется напечатать это письмо в «Интернациональном бюллетене». Пока что его надо пустить по рукам. Следовало бы сделать и французский перевод. Но здесь это не осуществимо. Придется как-нибудь согласовать этот вопрос с Парижем. Эта задача уж ляжет на тебя.

…Ты пишешь, что «ничего не забываешь из поручений». Я в этом ни одной минуты не сомневался и не сомневаюсь. В поручениях противоречия, действительно, нередки, как и неясности. Объясняется это тем, что поручения даются нередко ощупью, причем в разные моменты работы и под влиянием разных потребностей и соображений. Но до сих пор мы тут не имеем ни малейшего повода к жалобам.

…Письмо твое № 17, посланное воздушной почтой и помеченное 3–4 мая, получено было 6 мая вечером, следовательно, воздушная почта действует.

Крепко тебя обнимаю.

Л. Т[роцкий]

2 июня 1931 г.

Милый Лева!

…Не можете ли вы в Берлине найти испанца, чтобы от имени немецкого издания «Бюллетеня» вступить в переписку с испанскими товарищами, а главное, чтобы можно было в Берлине переводить рукописи и письма на испанский язык, так как переписка через Милля [87] совершенно не налаживается.

Нет ли в Берлине китайцев-коммунистов или сочувствующих среди студентов? Если иметь в перспективе перенесение «Бюллетеня», а может быть, и Секретариата, то надо выйти за «чисто немецкие» пределы и подготовить хотя бы маленькую интернациональную среду.

Крепко тебя обнимаю.

Л. Т[роцкий]

3-е июня 1931 г.

Милый Лева,

…Лучше всего было бы, конечно, если бы можно было найти в Берлине какого-либо китайского студента. Когда-то студент или студентка китайской национальности писал(а) мне из Берлина. Я давал тогда этот адрес Ландау [88] , но у него, кажется, ничего не вышло. М.И. [Певзнер] пошлет тебе этот адрес на всякий случай.

Обнимаю тебя и желаю бодрости. Лечишься ли? Ты об этом не пишешь. Неужели запустил? Это было бы ужасно…

Твой Л. Т[роцкий]

21 октября 1931 [г.]

Милый Лева,

Только что получилось от тебя письмо с карточкой Гитлера (ну и рожа! – абсолютно неприличная!).

Посланные тобою цитаты из «Правительственного вестника» поистине великолепны. Где ты их достал? Разумеется, мне это все пригодится как раз для тех глав, над которыми я сейчас работаю.

Ты жалуешься, что тебе не отвечено. М.И. [Певзнер] сообщит тебе, какие письма посланы тебе за последнее время…

…Все эти рассуждения, разумеется, не разрешают твоего личного финансового кризиса, который, правда, на фоне мирового финансового кризиса является ничтожной величиной, но тем не менее серьезно должен отравлять существование…Деньги могут быть здесь только к концу ноября. До этого времени затруднения, по-видимому, останутся.

Привет, Л. Т[роцкий]

2 июня 1931 г. т. Миллю

Дорогой товарищ!

[Письмо Л.Д. Троцкого М. Миллю]

…Вы находитесь сейчас в стадии абсолютного отрицания Раймона [Молинье]: отрицательные качества больше положительных. Что вы предлагаете вместо этого? Ничего. Вы просто даете выход вашим настроениям…Он наделал больших ошибок и способен наделать еще большие. Задача в том, чтобы дополнить его, а не в том, чтоб отвергнуть его. Пример, который вы сообщаете, в высшей степени характерен, но говорит против вас и за Раймона. Я сужу исключительно на основании ваших писем: никаких других сведений у меня нет. Вы пишете, что решено было выпустить «Веритэ» через две недели, а Раймон совершил «преступление», раздобыл денег, притом с личным самопожертвованием, и заставил выпустить номер через неделю. Я от всей души аплодирую Раймону и возмущаюсь вами, которые говорили: как-де можно в 24 часа пересмотреть решение, переделать все и пр. Раймон революционер, а те, которые критиковали его в данном вопросе – ленивые обыватели. Я сужу на основании вашего письма. Никаких других данных у меня нет, повторяю. Что Раймон совершает политические скачки, игнорируя организацию, это недопустимо. Но объяснением, если не оправданием, является то, что остальные ничего не делают, а «критикуют», «руководят» и указывают Раймону на его «недостатки»…

[Л.Д. Троцкий]

Из книги А. Глоцера «Троцкий. Воспоминания и критика»

22-летний американский коммунист Альберт Глоцер в октябре 1931 года прибыл на остров Принкипо в местечко Кадикой, в дом 22 на улице Чапа. Водитель такси сказал, что часто возит гостей по этому адресу. За время, что Альберт жил в этом двухэтажном, плохо охраняемом доме, у него были многочисленные обязанности. Он – секретарь и охранник Троцкого, сопровождал ЛД на рыбалку и даже был бебиситтером для пятилетнего Севы, говорившего только по-русски. Сева плакал в кровати, прежде чем заснуть [89] .

Мать Севы, Зина Волкова, только что была отправлена в Берлин для лечения «невроза». В главе «Кадикой, Турция, 1931» Альберт упоминает Зину:

Все в доме знали, что у Зины серьезные личные проблемы, усилившиеся в условиях ее жизни в изгнании с ЛД и Натальей. Она не ладила с отцом, потому что он не хотел поручить ей обязанности секретаря, как поручал до того сыну Леве. Она просто неспособна была к такой работе, но понять этого не могла и очень болезненно воспринимала отказ».

В том же году Альберт встретился в Берлине с Левой. Обсудив партийные дела, Альберт выразил желание навестить Зину в санатории, где она лечилась, на что Лева ответил отказом, предположив, что это может очень ее расстроить, так как состояние ее не улучшилось.

Из книги «Милая моя Ресничка» Письма С. Седова к родителям и брату [90]

22/II 31 г.

Дорогие мои!

Получил позавчера мамино письмо. Папиной открытки не получал, от Зины тоже пока получил только одну открытку. Леля [91] послала маме и Зине по письму. Надеюсь, что они благополучно дошли.

…Я сижу дома пятый день, простудился, и желудок что-то не в порядке. Первый день температура к вечеру поднялась до 39°. Сейчас температура нормальная, но самочувствие неважное.

Дня через два придется выйти на работу, к этому же времени, может быть, на несколько дней позже окончится моя служебная волокита, о чем я немедленно сообщу. Чем кончится – понятия не имею.

Пользуясь свободным временем, прочел книжку Лафарга [92] «Очерки по истории культуры». Это сборник его статей, некоторые из них очень любопытны.

Крепко вас всех целую. Леву поздравляю (верней, выражаю свое соболезнование) по поводу наступления его 25-ти летнего юбилея.

Привет от Лели.

Сергей

P.S. Посылаю вам мало-мальски сносный снимок Лели и меня и мои снимки, которые я привез из Ивано-Вознесенского турне. Шляпа не моя. Трубка тоже.

Сергей

30/III 31 г.

Дорогие мои!

Давно от вас нет никаких вестей, если не считать перепиской маминой открытки, полученной около недели тому назад.

Из открытки между прочим видно, что ты, мама, не получила Лелиных писем (она послала тебе одно письмо и одну или две открытки).

Леве послали несколько книг по его списку и на днях высылаем остальные, за исключением одной или двух, которые пока не удалось достать. Пускай он обязательно подтвердит получение.

Я сейчас опять нахожусь в водовороте лекций, упражнений проектирования и проч. Устаю чрезвычайно и мечтаю о летних каникулах, но до них, увы, еще далеко – целых три месяца.

Особенно мне трудно этот семестр, т. к. я сейчас еще заведую кабинетом «теплотехники» (сие громкое название принадлежит комнатушке с площадью примерно 14 квадратных метров) и мне приходится помимо роли заведующего исполнять еще роль курьера и проч.