Андрей Русанов - Главы Апокалипсиса. Начало

• Название: Главы Апокалипсиса. Начало
• Автор: Андрей Русанов
• Жанр: Постапокалипсис

Размеренная сонная жизнь Минска в один момент превращается в Ад. Только чудо помогло уцелеть главному герою, только удача помогла выбраться ему из города. Возвращение к себе, к своему прошлому, к природе, попытки взглянуть себе внутрь, открывают новый мир, полный необъяснимых вопросов и загадок, дают возможность выжить. Непонятные люди, события и галлюцинации, окружающие главного героя, придают книге мистический характер. Потери и боль, бессмысленные конфликты и убийства, неожиданные повороты сюжета, - не оставят вас равнодушными к новому миру, - миру Апокалипсиса. Вы найдете для себя множество вопросов, но не найдете на них ответов.

---

Сытно рыгнув, уставившись на футуристические очертания разрушенной церкви, укутанные, словно саваном, желтой пеленой, я залез на гамак. Трубу расположил на памятниках. Стало удобно лежать – я перестал раскачиваться и взялся за нее как за поручень, вернее обнял двумя руками…

Полежав минут двадцать, я понял, что не хочу, а, точнее, не могу спать. Но нужно было набраться сил – се ля ви и ничего с ней не поделаешь… Еще через полчаса я храпел – впал в странное состояние, когда спишь, но не полностью: часть тебя находится в мире снов, а часть все еще пытается заснуть, поэтому все ощущения двояки, все вокруг слышно, но глаза открыть без особой на то причины уже нереально. Так вот, я храпел и слышал самого себя, а также все, что происходило вокруг.

Глава 4

Через некоторое время ко мне пришли странные сны…

Мне десять лет. Я стою в парке пятидесятилетия, где‑то на стадионе идет какой‑то важный международный матч. Я достаю складной ножик и начинаю кидать его в сплетенные корни старой вековой сосны. Потом у меня в руке оказывается топор и я начинаю кидать уже его. Причем я понимаю, что мне жалко дерево, но оно постепенно превращается в олицетворение зла и я с ним сражаюсь. Вдруг что‑то заставляет меня повернуться. Я вижу лейтенанта в форме времен второй мировой войны под руку с девушкой, одетой в платье времен шестидесятых. Они говорят мне: «Мальчик, матч уже начался, тебе пора идти дальше»… Я проваливаюсь в темноту…

Руины города… Минск…

Я нахожусь в каком то другом, незнакомом мне городе… Вспоминаю Москву времен моего детства… Может, уехать в Минск? Там люди чище и добрее. Просто город никто не любит, поливают его грязью, а он так же стар, мудр, красив и переживет еще несколько поколений живущих в нем муравьев, что бы они с ним и в нем не делали.

Снова руины города. Универмаг Беларусь, Турист…. Мы с братом от кого‑то убегаем… Это терминатор… Нам надо оружие…

— Спаааасиииитеееее!

В развалинах универмага зажата кассирша, вся бледная от страха и потери крови. Мы пытаемся ей помочь, но ничего не получается, мы просим у нее какое‑нибудь оружие. Она дает нам биту и дробовик… Обещаем вернуться и помочь…

Мы, отстреливаясь, убегаем… Сзади нас настигает Арнольд Шварценеггер с металлическим лицом и надписью: «Лучшему губернатору. Посмертно». В руках у меня дробовик Дюка Нукема…

Просыпаюсь…

Я лечу к своей однокласснице, которую видел последний раз лет 10 назад, и которая почему‑то вчера эмигрировала в Америку… В голове воспоминания о давно забытых чувствах и мальчишеских ухаживаниях. Смутные картины памяти. Как звонил ей домой и включал магнитофон с песней «Ты не ангел» группы Ласковый Май. Как приглашал покататься на автодроме, сходить в кино. И как, когда она не пришла, катался со знакомым и давно забытым товарищем около часа на машинках, ел мороженое и пил квас… Сколько лет прошло, а случайные встречи с одноклассниками или ребятами из параллели отрывками воссоздавали судьбы школьных товарищей и просто знакомых, потерявшихся в лабиринтах времени и тысячах городов. Среди множества историй жизни, удавшихся и неудавшихся карьер, удачных и неудачных событий, взлетов и падений, судеб людей и их жизней, была и ее судьба – судьба человека, которого разбила безответная любовь. Судьба первой красавицы в классе и одновременно судьба слабого (в жизни) и сильного (в бесплодных попытках добиться женатого парня, который ею пользовался) человека, который потерял голову и не смог собрать свою душу…По своему несчастной и, в то же время, по своему счастливой девушки.

Я доктор, я лечу помочь… Знаю, что меня позвали. У меня уже своя семья… Руки в кожаных перчатках – держу черный дорогой кейс. Я весь в черном. Я олицетворяю смерть и печаль…

Вот уже я у нее дома. У нее ребенок.

Я смотрю на нее не своим – вековым взглядом. Таким, когда через твои глаза кто‑то сильный и мудрый смотрит сквозь вечность. Это очень тяжелый взгляд, который не всегда можно вынести. Слабые его боятся. Так может через тебя смотреть вековое зло или безграничное добро… Взгляд, который разит, словно выпущенная умелой рукой стрела – прямо в душу.

Она готовит пиццу и о чем‑то рассказывает… Что‑то заставляет меня обернуться – вокруг поле, а я убегаю от черных воинов. Черных по сути своей – это Зло. Зло с большой буквы… Я одет в древнюю броню, в руках у меня мечи. Ладони ощущают приятную поверхность рукоятей. На лезвиях багровые блики тускло играют последними, кровавыми лучами солнца,… Я устал бежать. Останавливаюсь. Погоня тоже останавливается. Я поворачиваюсь лицом к толпе, не имеющей числа, столь велико количество воинов в ней. Искаженные Безликие смотрят на меня, и от взгляда их мурашки проходят по всему телу. Постепенно поднимаю взгляд, чувствую себя уверенно. И вот за моей спиной тихо появляются мои друзья. Нас много меньше, но мы сильны духом, и это последний Бой. Бой между добром и злом… С диким, родовым кличем, вырвавшимся помимо моей воли из глубин души, кличем, с которым мои предки уничтожали врагов и бросались в бой, я бросаюсь на толпу… И вот мы, атакующие нечисть, сливаемся в единую волну Света, противостоять которой ничто не в силах.

Просыпаюсь…

Мне холодно. С непривычки побаливает спина. Рядом слышится какой‑то шорох. Как будто кто‑то легкий осторожно крадется в поисках чего‑то важного и интересного. Прислушиваюсь. Кажется, это небольшое животное, наверное, собака. Тело напрягается, руки сами собой сильно сжимают трубу. Но нет, шаги удаляются и постепенно стихают вдали… Горло сухое от пыли. Хочется кашлять, но боюсь привлечь к себе внимание владельца аккуратных лап или… Или ног… Постепенно попадаю в странную галерею.

Непонятная вереница сменяющих друг друга картин: тут и чудища (Гигера), и куб (Эшера), и многие–многие другие. Вот Чужой объясняет мне принцип куба, разворачивает его, разбирая на грани во всех плоскостях, я понимаю, что он разворачивает пространство. Мозг не в силах вынести подобное из‑за навязанных с самого детства стереотипов, и вот я уже бреду по зеленому, залитому солнцем лугу. Справа бежит, блестя волнами, ручеек. Вокруг растут незабудки… Легкие облачка, не создавая тени, плывут по голубому–голубому небу и кажется, что оно, небо, вдалеке сливается с незабудковым лугом. Легкий ветерок играет в моей гриве, перебирает каждый волос. Ласково гладит. Ручеек вливается в чистейшую реку – я вижу маленького окунька на трехметровой глубине и хочу до него дотянуться. Появляются птички, и вот я уже бегу наперегонки с ласточками, обгоняя ветер. Я лев. Мои лапы уже почти не касаются мягкой шелковистой травы, я лечу.

Ветерок ласково обдувает лицо. Открываю глаза… Кусок бумаги мешает осмотреться. Я на гамаке… Вот так номер… Начинаю вспоминать вчерашнее рандеву, мысли начинают освобождаться от паутины снов. Я встаю, надеваю тапочки, иду в ванную… Стоп!

С трудом раскрываю слипшиеся веки.

Теперь я точно не во сне. Чуть не падаю с гамака. Достаю бутылку с минералкой, смачиваю горло, потом делаю большой глоток… Вот так вот, странно! Но у меня никогда не было таких реальных снов. Я ущипнул себя за руку – больно! Встряхнул головой. На часах шесть утра. Какая рань… Задумчиво сказал: «Куда ночь, туда и сон».

(Так обычно отменяю плохие сны, дабы они не исполнились.).

За ночь пыль осела больше и теперь видно на относительно большом расстоянии. Вокруг хаос, но пора идти, тем более, что где‑то вдали слышатся чьи‑то крики…

Мне повезло, кажется, я нашел людей.

Глава 5

Я по–прежнему не понимал, где явь, а где сон. Да и явь в свете последних событий воспринималась совсем не однозначно. Дурной сон сам собой превратился в обыденность, а то, что несколько дней назад казалось рутиной, сейчас было самой желанной мечтой, в которую я жаждал окунуться с головой. Все настолько резко изменилось, приняло странные, новые формы, смешалось с невероятным и невозможным… И эти сны… Или все же не сны? Как сон может быть столь реальным, что заставляет спутать с собой реальность… И что такое реальность? Уж не совокупность ли стереотипов, навязываемых нам с детства? А может, елка – это вовсе и не елка, и не дерево, и не зеленое? А может, это жидкая розовая береза? Какая же ты, на самом деле, Реальность?

Суровая. Жестокая… Нет… Просто Реальность… Такая, какая есть, такая, какую привыкли мы видеть в кино, о которой привыкли читать в книгах… Та, о которой мы мечтали, о которой иногда фантазировали, в которую играли, о которой разговаривали… Та, которую сами и создали и в которой жили. И не была она ни суровой, ни жестокой – это была обыкновенная реальность. Та, которая теперь окружила нас, сказав: «Вот я! Идите ко мне! Вы создали меня, теперь я создам Вас! И нет Вам пути обратно! Потому как задаток заплачен сполна!»