Дональд Спото - Мэрилин Монро

• Название: Мэрилин Монро
• Автор: Дональд Спото
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26746-0

О Мэрилин Монро написано больше, чем об аварии в Карибском море, которая чуть ли не стала причиной ядерной войны. Белокурая красотка, секс-символ Америки, она вскружила голову многим мужчинам. Перед вами книга одного из самых известных биографов — Дональда Спото.

Подробный иллюстрированный рассказ о красивой и талантливой женщине, которая была самой популярной американской киноактрисой 50-х гг., снискала себе славу и известность не только в США, но и далеко за их границами, а ушла из жизни в 36 лет...

Книга «Мэрилин Монро» — это воспоминания людей, которые близко знали актрису. Автор рассказывает о непростой жизни и всемирной славе голливудской звезды, о ее ранней смерти, которая до сих пор окружена слухами, тайнами и интригами…

---

— Ребята, мне что, снять пиджак? — спросил мэтр. — Это кому-нибудь мешает?

До момента окончания конференции бретелька платья оборвалась еще дважды.

«Обрыв бретельки был заранее запланирован и тщательно подготовлен в процессе одевания», — вспоминал через тридцать пять лет в письме к автору костюмер-дизайнер Джон Мур. Ева Арнолд, которая в тот день фотографировала Мэрилин, подтверждает этот факт: «Пока мы спускались вниз, она сказала: "Жди спокойно, увидишь, что будет"». Результатом явился очередной мастерский ход Монро — а также ее снимок на первых страницах нескольких ежедневных нью-йоркских газет. Шумихи вокруг нее было всегда предостаточно.

В ту зиму делались также менее пикантные и не столь скандальные фотоснимки Мэрилин. Прибывший из Лондона Сесил Битон[331]ходил за ней по квартире с фотоаппаратом, в то время как она резвилась, пищала от радости, прыгала по тахте, вкладывала в рот стебелек цветка и втягивала при этом воздух так, будто затягивалась сигаретой. Битон счел ее «естественной, одухотворенной и заразительно веселой».

На протяжении первых двух месяцев нового, 1956 года Мэрилин знакомилась с зимними уголками и закоулками Нью-Йорка, прохаживаясь с Артуром Миллером по улочкам верхнего Бруклина. Они посещали старые дома писателей и художников, и Мэрилин с восхищением слушала детские воспоминания Артура. В этом периоде, как свидетельствует Сэм Шоу (который задокументировал на фотографиях странствия любовников по Нью-Йорку), «Бруклин стал для нее нирваной, волшебным местом, подлинным домом». Но нирвана — это фантазия, а волшебные места обычно сводятся к сказочным городкам вроде Диснейленда. Связь Монро-Миллер, которую она считала чем-то «дивным и неземным», не могла существовать в отрыве от суровой действительности; и с самого начала эта пара сталкивалась с огромными трудностями.

Во-первых, Миллер вступил в трудный период своей писательской карьеры — причем это случилось как раз тогда, когда Мэрилин заново начала свою профессиональную жизнь свежими и потрясающими успехами: она сыграла в этом году две самые значительные свои роли. Ситуация здесь до странности напоминала ее прежний союз с Джо. Во-вторых, суперконсервативные политические группировки, действующие без всяких тормозов и подначиваемые некоторыми представителями прессы в союзе с правительственным патронажем, готовились к беспардонному наскоку на Миллера.

«В газетах появляются разнообразные полицейские рассказы про Мэрилин и ее "красных друзей"», — записал 6 января 1956 года Ирвинг Стайн в своих заметках, которые делались им для ММП. И действительно, имелось несколько писак правого толка, враждебно настроенных по отношению к людям покроя Миллера, который являлся приверженцем либерализма, и в 1954 году, когда драматург хотел поехать в Бельгию, чтобы участвовать в репетициях одной из своих пьес, ему отказали в заграничном паспорте. Публицист Луис Баденц часто нападал на Миллера, которому он навесил ярлык «скрытого коммуниста», а журналист Винсент К. Флоэрти выдумал нечто еще более глупое: «Молодежь обожает Мэрилин. Когда Мэрилин выйдет замуж за человека, который был связан с коммунизмом, эти подростки и юноши подумают, что коммунизм, в конце концов, не так уж и плох!»

Но самые грязные оскорбления обрушил на писателя давний коллега Джо, Уолтер Уинчелл — ретивый собиратель информации и чуть ли не закадычный друг директора ФБР, Дж. Эдгара Гувера, которому он регулярно направлял дружеские записки, начинающиеся словами «Дорогой Джон». 12 февраля, вскоре после того, как Миллер и его жена объявили о своем предстоящем скором разводе, Уинчелл в радиопередаче, зарегистрированной ФБР как документ с датой и номером, довел до народа страны следующую информацию: «Самая популярная американская кинозвезда стала теперь любимицей левых интеллектуалов, причем некоторые из них считаются красными подручными Москвы».

В это время Артур был одним из двух или трех наиболее известных американцев, которых подвергли всесторонним допросам (а вскоре и предъявили официальное обвинение) в правительственной подкомиссии, с маниакальной подозрительностью боровшейся со всем, что могло бы угрожать национальной безопасности: эти люди боялись государственного переворота, совершенного коммунистами, которыми руководит Москва. Агенты Гувера завели на Миллера дело еще во времена его учебы в университете, поскольку у того проявлялись либерально-социалистические интересы: он поддержал тогда идею отправить американские суда с помощью для сражающейся Испании[332]. Во время второй мировой войны Миллера признали негодным к армейской службе по медицинским показаниям (что чиновникам ФБР показалось отсутствием патриотизма). Он был также членом Американской партии труда. Начиная с 1944 года фэбээровские филеры открыто следили за Миллером, и в 1947 году наиболее подозрительным им показалось участие драматурга в писательских семинарах, которые еженедельно организовывались дирекцией известного издательского дома «Саймон энд Шустер»; литераторы собирались там с целью противодействовать нападкам крайне правой пропаганды, распространяемой по каналам средств массовой информации. Профессиональные и творческие достижения Миллера не защитили его от слежки и надзора со стороны ФБР. Его первая пьеса, имевшая успех на Бродвее, «Все мои сыновья», рассказывает о производителе авиационных двигателей, который сознательно продает дефектные изделия американским Военно-Воздушным Силам; ФБР дало этому определение «партийная пропаганда». В 1948 году на страницах бюллетеня «Контракт», который безжалостно расправлялся с красными, Миллера открыто назвали коммунистом — после того как ФБР не понравилось, что он поддержал образование нового государства Израиль. Еще более абсурдное событие произошло в 1949 году, когда ФБР ни с того ни с сего вдруг выступило в роли театрального критика, осудив «Смерть коммивояжера» за «негативное представление жизни в Америке... и [за то, что пьеса] наносит удар по [национальным] ценностям». Однако больше всего беспокоила агентов Гувера поддержка, которую Миллер оказал семинару, организованному на тему Декларации прав человека: ведь на нем открытой критике подверглись «полицейские методы, применяемые некоторыми чиновниками из американской армии и ФБР».

Когда разошлись слухи, что брак между Монро и Миллером наверняка будет заключен, Уинчелл пошел еще дальше и в другой передаче по национальному радио заявил: «[Миллера] ждут неприятности. Повестку с требованием явиться в действующую при Конгрессе США Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности получит целое сообщество его близких знакомых, которые — так уж получается — являются также близкими знакомыми мисс Монро; все они в прошлом проявляли симпатии к коммунизму!»

Поношение и очернение людей было повсеместной практикой, проявлением паранойи, охватившей Америку в пятидесятые годы и врывавшейся в дома простых людей вместе с регулярно накатывавшими волнами истерии, которая порождалась злобными вымыслами в стиле Уинчелла. После того как его очередная информация была принята и зафиксирована, ищейки ФБР немедля похватали свои темные очки да блокноты и начали сопоставлять даты разных поездок Мэрилин и ее друзей Гринов, которых тоже на протяжении некоторого времени относили к потенциальным подрывным элементам. Однако правительственные шпики смогли донести своему начальству лишь о том, что «мисс Монро после окончания съемок фильма "Автобусная остановка" вернется в Нью-Йорк перед планируемым путешествием в Англию, где она должна сниматься в фильме с Лоренсом Оливье». Подобные сведения эти люди вполне могли узнать от Хедды или Луэллы — или даже от других, столь же скрупулезных, хотя и резко отличающихся от них агентов: речь идет о дамах и господах из учреждения Артура П. Джейкобса, которые систематически поставляли всем заинтересованным лицам информацию о выездах и прибытиях Мэрилин, а также о ее профессиональных планах. Единственное важное открытие, о котором фэбээровцы ранее донесли Вашингтону, тоже оказалось ошибочным: ведь они полагали, что в Лос-Анджелесе Мэрилин остановится в отеле «Шато-Мармон», а на самом деле сложилось так, что там во время съемок «Автобусной остановки» она поселила Паулу Страсберг (и там же Мэрилин в апреле и мае тайно встречалась с Артуром во время уикэндов).

Однако ни один журналист или агент не зашел настолько далеко, чтобы отметить неблагоприятное значение совсем другого события: 12 марта Норма Джин Мортенсен (как она обычно подписывалась) официально с точки зрения закона превратилась в Мэрилин Монро. «Я актриса и считаю, что фамилия составляет для меня определенное препятствие, — заявила она при этом. — Уже много лет я пользуюсь именем и фамилией, которые сейчас хочу принять, — Мэрилин Монро, — и именно под этой фамилией я всем известна».