Дональд Спото - Мэрилин Монро

• Название: Мэрилин Монро
• Автор: Дональд Спото
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26746-0

О Мэрилин Монро написано больше, чем об аварии в Карибском море, которая чуть ли не стала причиной ядерной войны. Белокурая красотка, секс-символ Америки, она вскружила голову многим мужчинам. Перед вами книга одного из самых известных биографов — Дональда Спото.

Подробный иллюстрированный рассказ о красивой и талантливой женщине, которая была самой популярной американской киноактрисой 50-х гг., снискала себе славу и известность не только в США, но и далеко за их границами, а ушла из жизни в 36 лет...

Книга «Мэрилин Монро» — это воспоминания людей, которые близко знали актрису. Автор рассказывает о непростой жизни и всемирной славе голливудской звезды, о ее ранней смерти, которая до сих пор окружена слухами, тайнами и интригами…

---

Оставались еще три других важных дела, требовавших формальной реализации, и с ними быстро покончили. Во-первых, невзирая на первоначальное неудовольствие Милтона — проявленное Ирвингу Стайну, который вел переговоры (как всегда, когда речь шла о деле деликатного свойства), — Мэрилин отдала Милтону не пятьдесят один процент акций ММП, а на два процента меньше, оставив тем самым контроль над их совместной студией за собой. Если бы журналисты из «Тайма» знали об этом факте, он послужил бы им самым лучшим доказательством того, что Мэрилин Монро действительно «настоящая деловая женщина».

Во-вторых, агенты Мэрилин в МСА (постоянно получавшие напоминания о данном деле от Лью Вассермена) подгоняли Грина и Стайна «выторговать как можно лучшее соглашение и найти первоклассного распространителя и прокатчика» тех кинофильмов, которые вскоре отснимет ММП. Вассермен предлагал для картины с участием Оливье кинофирму «Уорнер бразерс». «Держись того, что проверено, — предостерегай Вассермен Милтона, — иначе, если замахнешься слишком высоко и потерпишь поражение, то погубишь "Монро продакшнз"». В свою очередь, Милтон в нескольких письмах и телефонных разговорах с Вассерменом посоветовал именно ему заняться распространением и прокатом. «Отличная идея, — парировал Вассермен, зловеще добавив, — Парочка человек уже крутится вокруг этого дела. Будь осторожен. ММП умеет делать себе рекламу, а мы [то есть Грин, Монро и Вассермен] скажем в студии, что именно надо делать». Скорее всего, крутились вокруг этого дела другие администраторы студии, предлагающие тут и там договоры, не утвержденные Вассерменом; а ведь его профессиональное и политическое влияние в тот период (не говоря уже о последующих десятилетиях) просто невозможно было переоценить.

Третье дело касается изъявления последней воли Мэрилин; она составила соответствующий документ 18 февраля, н он многое говорит о том, что она чувствовала в начале 1956 года. Располагая имуществом стоимостью в двести тысяч долларов (довольно-таки произвольная сумма, опирающаяся в большой мере на уверенность в будущих доходах), она сделала следующие распоряжения: двадцать тысяч долларов — для доктора Маргарет Герц Хохенберг; двадцать пять тысяч долларов — для Ли и Паулы Страсбергов; десять тысяч долларов — жене Михаила Чехова; сто тысяч долларов — Артуру Миллеру, «которые должны быть ему выплачены, хотя лучше всего постараться заранее удержать отсюда налоги»; сумма, достаточная для покрытия расходов на пребывание Глэдис Бейкер Эли в санатории до конца жизни (но полная квота на эти цели не может превосходить двухсот пятидесяти тысяч долларов); десять тысяч долларов — Актерской студии, наконец, десять тысяч долларов — на учебу Патрисии Ростен, дочери Нормана и Хедды[333]. Когда Мэрилин поставила подпись под этим своим завещанием, Ирвинг спросил у нее, думала ли она над тем, какая эпитафия должна быть выбита на ее надгробье. «Мэрилин Монро, блондинка, — сказала актриса, рисуя в воздухе одетым в перчатку пальцем свои пышные формы, и добавила со смехом: — 37-23-36[334]».

Непосредственно перед отъездом в Голливуд на съемки «Автобусной остановки» Мэрилин собралась с духом и начала подготовку к выступлению вместе с Морин Стэплтон[335]в отрывке из пьесы Юджина О'Нила «Анна Кристи» — самой первой сцене, действие которой разыгрывается в баре. «С ее стороны это был воистину смелый ход, — говорила через много лет Стэплтон. — Ей бы выбрать для себя какую-либо малоизвестную рель, чтобы выступление можно было оценивать исключительно по существу. Но играть в "Анне Кристи" заглавную роль, в которой выступали самые блистательные актрисы — вплоть до Гарбо включительно! Ведь это означало, что каждый более или менее опытный театральный зритель приходил посмотреть спектакль, уже имея неплохое представление о том, как должна быть выстроена роль».

В процессе репетиций Мэрилин была ужасно серьезной, — добавила Стэплтон, на тот момент ведущая актриса Бродвея, которой особую и самую большую славу принесла роль в «Татуированной розе» Теннесси Уильямса. «Я считала ее актрисой интеллигентной, умной, старательной и наделенной интуицией, хотя и видела, что предстоящее новое испытание вселяет в нее ужас». Как-то после окончившейся репетиции они уселись в одно и то же такси, которое сначала подъехало к дому Мэрилин. Обе они были выжаты как лимон, и решение вопроса о способе дележа штаты за проезд приобрело размеры и характер сцены из пьесы О'Нила. «Слушай, — сказала в конце концов Стэплтон, — если ты немедленно не выйдешь из машины, не отправишься домой и не позволишь мне заплатить, я кончаю все дела и с тобой, и с этой треклятой сценой, где мы играем!»

Несчастной Мэрилин пришлось выйти, после чего она с купюрой в руке смотрела, как такси тронулось и уехало. Когда через пару минут Морин вошла в свою квартиру, то услышала, что там настойчиво звонит телефон. «Так ты вправду не хочешь играть со мной эту сцену?» — спросила Мэрилин дрожащим голосом. Понадобилось некоторое время, дабы убедить ее в том, что они по-прежнему остаются хорошими подругами и коллегами и что Морин очень хочется выступить именно в этой сцене и именно вместе с Мэрилин.

В день представления, 17 февраля, Мэрилин настолько нервничала, что с ней едва не случился нервный срыв; у нее волосы вставали дыбом при мысли, что она может начать заикаться или забыть свою реплику, как это часто случалось перед кинокамерой. Морин предложила ей положить перед собой на столе экземпляр текста, что было вполне принято в студии на всяких мероприятиях учебного характера и на мастер-классах. «Нет, Морин, если я сделаю это сегодня, то буду уже делать до конца жизни».

Роль Анны Кристи хорошо подходила Мэрилин, поскольку героиня (в соответствии с текстом ремарки) — это «белокурая, хорошо развитая двадцатилетняя девушка, но сейчас у нее проблемы со здоровьем и, кроме того, на ней видны едва заметные следы занятий самой древней профессией в мире». Анна входит в бар, расположенный в портовом районе Нью-Йорка, устало опускается на стул и произносит фразу, которую Грета Гарбо прославила на века в кинематографической версии этой пьесы (1931 год), — однако этим вечером в Актерской студии она была сказана с легкой одышкой и так стремительно, что делала из Анны особу трогательную и одновременно жесткую: «Дай-ка мне виски, а к нему лимонад, только не жадничай, котик».

После дружеского обмена репликами с неуступчивой Марти (Стэплтон) Анна рассказывает о своем детстве словами, которые О'Нил написал будто специально для Мэрилин — и которые, по мнению зрителей, были донесены с почти неподдельной болью:

«Это ведь мне со своим батей нужно встретиться, клянусь! Ну и класс!Яего с детства не видала — даже не знаю, какой он с виду... Вот я и думаю: уж коли он никогда для меня ничегошеньки не сделал, так, может, даст бабок на спанье и жрачку, чтобы мне малость очухаться и прийти в себя. Только я особо на него не рассчитываю. Все мужики одинаковые — он тебя еще малость притопит, когда ты и так на дне».

Позднее Мэрилин следующим образом рассказывала об этом вечере:

Пока я не вышла на сцену, ничего вокруг себя не видела. Ничего не чувствовала. Не помнила ни единого слова текста. Хотела только одного — лечь и умереть. Я была в страшной ситуации и вдруг подумала: «Боже милосердный, что я тут делаю?» А потом просто вышла и начала играть.

Эффект, по мнению большинства присутствовавших на представлении, был поразительный. Анна Стен сочла Мэрилин «очень вдумчивой и исключительно милой актрисой, которая одновременно берет и дает, а это умение встречается редко». Ким Стэнли запомнила, что хотя зрителей в Актерской студии просили никогда не хлопать во время спектаклей, но тогда она впервые услышала аплодисменты. Ли и Паула были в восхищении от Мэрилин и позже, в своей квартире — когда актриса оплакивала неудачное, с ее точки зрения, выступление, — назвали Монро самым крупным талантом десятилетия, что та наверняка сочла сильным преувеличением. Вообще-то Мэрилин немедленно отвергала подобные лестные высказывания, однако какая-то часть ее личности хотела верить в похвалы, и это, как показали ближайшие события, принесло ей достаточно много вреда.

По воспоминаниям Роберта Шнейдермана[336], обучавшегося тогда в студии, «Мэрилин, играя [в студийных сценах и отрывках], часто бывала великолепной, но, когда вся роль оказывалась уже готовой, она погружалась в отчаяние, хотя все кругом говорили ей, что она попала в самое яблочко или же что исполняемый персонаж превосходно воспроизведен ею. Мэрилин ценила себя не больно высоко, но она была, несомненно, замечательной актрисой и постоянно стремилась к тому, чтобы стать еще лучше».

25 февраля, после более чем годового отсутствия, Мэрилин возвратилась в Голливуд в обществе четы Гринов, их сыночка Джошуа, которому было два с половиной годика, и Ирвинга Стайна. В международном аэропорту Лос-Анджелеса Мэрилин спокойно и остроумно отвечала репортерам на вопросы по поводу ее новой кинокомпании, а также о своей жизни в Нью-Йорке. «Мэрилин, когда ты уезжала отсюда год с лишним назад, то была одета совершенно иначе, — начал один из журналистов. — Сейчас на тебе строгое черное платье и блузка с воротничком; это что, новая Мэрилин?» Приложив руку в черной перчатке к щеке, она ответила не задумываясь: «Нет, я-то та же самая, это просто платье новое»[337].