Халиль Джебран Джебран - СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ

• Название: СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ
• Автор: Халиль Джебран Джебран
• Издательство: «СФЕРА»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002

Джебран Халиль Джебран (1883-1931) – выдающийся арабо-американский писатель, поэт, философ, мистик и художник – уже более века широко известен во всем мире. Книги этого автора – одного из самых популярных и читаемых в XX веке – давно и прочно вошли в золотой фонд мировой культуры.

Его творчество являет собой удивительное соединение совершенной литературной формы с мистической глубиной содержания. Не даром в тематических библиографиях его книги стоят в одном ряду с повестями не менее популярного Ричарда Баха.

В настоящий сборник избранных произведений вошли наиболее яркие произведения из авторских сборников, а также несколько философских эссе и небольшая подборка из писем друзьям.

---

Молвив это, Предтеча закрыл лицо руками и горько зарыдал. Ибо знал он в сердце своем, что любовь, униженная в своей наготе, выше любви, взыскующей торжества в личине. И он устыдился.

Но внезапно он поднял голову и, словно пробуждаясь ото сна, простер руки и изрек:

– Ночь минула, и когда на холмы явится стремительный рассвет, нам, детям ночи, суждено умереть. И из нашего праха подымится более могущественная любовь. И возликует она под солнцем и пребудет бессмертной!

Из книги БУРИ[31]

Рабство

Люди – рабы жизни, и сама жизнь – рабство, бесчестием и позором покрывающая их дни, слезами и кровью наполняющая их ночи.

Семь тысяч лет минуло с того дня, как я родился впервые, но до сих пор я видел лишь покорных рабов да закованных в цепи узников.

Я обошел всю землю, был на Востоке и на Западе. Я странствовал в тени Жизни и при ясном свете ее. Я был свидетелем того, как нации и народы выходили из пещер и воздвигали дворцы. Но до сих пор я видел только спины, согнувшиеся под тяжкой ношей, только руки в оковах да колени, преклоненные перед идолами.

Я шел за человеком от Вавилона до Парижа, от Ниневии до Нью-Йорка. И всюду видел на песке следы оков рядом со следами ног и слышал, как леса и долины вторят стенаниям поколений и веков.

Я видел дворцы, храмы науки и святые места. Я останавливался перед тронами, кафедрами и алтарями. И я видел, что везде рабочий человек – раб дельца, делец – раб воина, воин – раб правителя, правитель – раб жреца, жрец – раб идола, а идол этот вылеплен демонами из праха и водружен на гору человеческих черепов.

Я входил в дома богатых и сильных и в лачуги бедных и слабых. Я бывал в покоях, украшенных слоновой костью и золотом, и в хижинах, где обитали призраки отчаяния и ощущалось дыхание смерти. И я видел, как младенцы с молоком матери всасывают рабство, как мальчики одновременно учатся грамоте и покорности, как девочки надевают платья на подкладке из повиновения и смирения, как женщины спят на постелях послушания и безропотности.

С поколениями людей шел я от берегов Ганга к берегам Евфрата, к устью Нила, к Синайским горам, на площади Афин, к храмам Рима, узким улочкам Константинополя, кварталам Лондона. И я видел, что рядом со славой и величием всегда шествует рабство. Я видел, как юношей и девушек закалывают на алтарях и называют рабство Богом; как льют в честь рабства вина и благовония и называют его царем; как курят фимиам перед его изваяниями и называют его пророком; как преклоняют пред ним колени и называют его законом. Люди сражаются и убивают друг друга во имя рабства и называют это патриотизмом; они покорно склоняются перед ним, называя его земной тенью Бога; повинуясь его воле, они сжигают свои дома и селения и называют это равенством и братством; они отдают рабству все свои силы и время и называют это богатством и торговлей...

У рабства много имен, но сущность всегда одна, множество форм, но неизменное содержание. Рабство – извечная болезнь с разными признаками; дети получают ее от родителей вместе с дыханием жизни; века бросают ее семена в почву веков точно так же, как одно время года пожинает плоды другого.

Удивительные и странные виды рабства встречались мне на пути моем. Я видел Слепое рабство. – Оно накрепко связывает жизнь сегодняшнюю с жизнью прошлой, оно заставляет души людей склоняться перед традициями далеких предков, оно наполняет их молодые тела духом старого, превращая их в свежевыбеленные склепы, полные тлена и праха.

Немое рабство. – Оно привязывает мужчину к ненавистной ему жене и бросает тело женщины на супружеское ложе, к мужу, который ей отвратителен, и обоих их безжалостно попирает нога жизни.

Глухое рабство. – Оно принуждает человека следовать вкусам толпы, окрашиваться в ее цвета, надевать угодные ей одежды; оно превращает его голос в эхо, а его тело – в тень.

Хромое рабство. – Оно заставляет сильных склоняться перед обманщиками, оно подчиняет их волю прихотям честолюбцев, превращая их в машины, которые можно одним движением руки пустить в ход, остановить или сломать.

Седое рабство. – Оно низвергает души детей с заоблачных высот в пропасти горя, где нужда соседствует с невежеством, а унижение – с отчаянием, где они растут в страданиях, живут в преступлениях и умирают в пороке.

Криводушное рабство. – Оно ценит вещи не по стоимости, называет их неверными именами; оно зовет мошенничество прозорливостью, болтовню – ученостью, слабость – кротостью, а трусость – гордостью.

Согбенное рабство. – Оно с помощью страха заставляет двигаться языки слабых людей, и они говорят то, чего не чувствуют, высказывают желания, которых у них нет, и становятся точно тряпки, которые по своей воле сворачивает и разворачивает рука нищеты.

Горбатое рабство. – Оно правит одним народом по законам другого.

Чесоточное рабство. – Оно неизменно возводит на трон царских детей.

Черное рабство. – Оно клеймит позором ни в чем не повинных детей преступников.

И рабство перед рабством. – Это сила инерции.

Когда же я устал идти вслед за поколениями, когда мне наскучило смотреть на шествия народов и наций, я сел в одиночестве в долине теней, где скрываются призраки прошлого и ждут своего часа духи грядущего. И там я увидел призрак, который брел одиноко, пристально глядя на солнце. Я спросил:

– Кто ты? Как твое имя? Он ответил:

– Имя мое – свобода.

– Где же твои сыны? – спросил я. В ответ я услышал:

– Один погиб на кресте. Другой умер, сойдя с ума[32]. А третий еще не родился.

И призрак исчез в тумане.

О ночь!

О ночь влюбленных, поэтов и певцов,

О ночь призраков, духов и химер,

О ночь страсти, любви и воспоминаний!

О великанша, стоящая между карликами вечерних облаков и невестами рассвета, опоясанная мечом страха, увенчанная лунной короной, облаченная плащом молчания, вглядывающаяся тысячами глаз в глубины жизни, вслушивающаяся тысячами ушей в стон смерти и небытия.

Ты – тьма, являющая нам сияние небес, а день – свет, погружающий нас в земной мрак.

Ты – надежда, просветляющая наш разум перед величием бесконечности, а день – обманщик, бросающий нас слепыми в мире реальности.

Ты – тишина, открывающая своим молчанием тайны бодрствующих духов, витающих в небесном пространстве, а день – шум, действие которого возбуждает тех, кто низвергнут под копыта желаний и причуд.

Ты справедлива, ибо соединяешь под крыльями сна грезы слабых с желаниями сильных. Ты сострадательна, ибо своими невидимыми пальцами закрываешь веки несчастных и переносишь их сердца в мир менее жестокий, чем существующий.

В складках твоих синих одежд вздыхают влюбленные; у твоих ног, омытых росой, плачут страдающие от одиночества; в твои ладони, благоухающие ароматом долин, отвергнутые вкладывают вздохи своей страсти и тоски. Ты – подруга влюбленных, собеседница отшельников, утешительница отвергнутых и одиноких.

Под твоей сенью изливают свои чувства поэты, в твоих глубинах пробуждаются сердца пророков, в прядях твоих кос трепещут таланты мыслителей. Ты – вдохновительница поэтов, источник откровения пророков, наставница мыслителей и созерцателей.

Когда моей душе наскучили люди, а глаза утомились от созерцания лика дня, я ушел в те далекие поля, где дремлют призраки былых времен. Там я остановился перед неким черным трепещущим существом, шествующим тысячами ног по полям, горам и долинам.

Там я пристально всматривался в глаза мрака, прислушиваясь к шороху невидимых крыльев, ощущая прикосновение одежд безмолвия, не страшась ужасов мрака.

Там ты предстала предо мною, о ночь, как прекрасный и страшный призрак, поднявшийся между небом и землей, в одеждах из облаков, опоясанный туманом. Этот призрак насмехался над солнцем, издевался над днем, глумился над рабами, бодрствующими перед идолами, он изливал свой гнев на владык, спящих на шелке и парче, пристально вглядывался в лица разбойников, охранял покой детей, плакал над улыбкой падших женщин и улыбался слезам влюбленных, возвышая тех, кто велик сердцем, попирая стопами низких духом.

Там мы увидели друг друга, о ночь! Ты стала мне матерью в своей грозности, я же в своих мечтах стал тебе сыном. Исчезли разделявшие нас завесы условности и с наших лиц спал покров предположений и догадок; ты доверила мне свои тайны и замыслы, я же открыл тебе свои мечты и надежды. И когда твои ужасы превратились в напевы нежнее шепота цветов, а мои страхи сменились радостью, превосходящей безмятежность птиц, ты возвысила меня, усадила на свои плечи, научила мои глаза видеть, уши – слышать, а уста – говорить, ты научила мое сердце любить то, что ненавистно людям, и ненавидеть то, что любимо ими. Затем ты прикоснулась к моим мыслям, и они понеслись бурной, звенящей напевами рекой, смывающей засохшие травы. Ты коснулась поцелуем моей души, и она вспыхнула ярким пламенем, сжигающим высохшие стебли.