Юлия Власова - Каллиграфия

• Название: Каллиграфия
• Автор: Юлия Власова
• Жанр: Прочие приключения

История об идеальной, платонической любви, написанная с расчетом на тех, кому опостыли романы, возвышающие страсть

---

Казалось, еще немного, и белокурая женщина лишится чувств. С трудом добравшись до шефского стола, она с тяжким вздохом рухнула на крутящийся стул и вперила в Спиру безжизненный взгляд.

— Мне стоило неимоверных усилий отсрочить платежи и выпроводить этих кровопийц. На виноградных плантациях забастовка — рабочие чуть не сожрали меня живьем. Никак не угомонятся — требуют, чтобы им повысили жалованье. Да, к слову, с общественным транспортом тоже беда. Они все как сговорились!

— Ираклион переживает непростые времена, за чертой тоже бедствуют. Но мы с тобой как-нибудь выкарабкаемся. Кризис на то и кризис, чтобы его преодолевать, — сказал Спиру, качнувшись в кресле. — Рабочим я дам выходной, поставщики тоже не останутся в убытке. Вот увидишь, Люси, наш бизнес снова расцветет.

Тем же вечером, покончив с канцелярией, Люси покинула душный офис, чтобы побродить вдоль моря. Градусник во дворе показывал плюс пятнадцать, но что такое пятнадцать градусов тепла при непрекращающемся промозглом ветре? Поверх белого выглаженного костюма она накинула куртку, замотала шею шарфом, чтобы не подхватить простуду, и, сунув руки в карманы, двинулась к побережью через опустевший виноградник.

«Уж лучше пусть земля лежит невозделанной, чем на голову Актеона Спиру будут сыпаться проклятия, — думала она. — Пускай уж лучше мотыги простаивают в сарае, зато к нашему вину не примешается яд ненависти. А если понадобится, я и сама возьмусь за лопату».

Обыкновенно отдавая предпочтение конным прогулкам, на сей раз Люси изменила своей привычке. Покормив и расчесав скакуна, она решила не истомлять его сегодня и немножко пройтись пешком. С моря открывался чарующий вид на особняк Актеона, с его плантациями, конюшней и теплицами. А выше, на холмах, светились огни города, играли уличные музыканты и отдыхали в кофейнях критяне.

Мало-помалу Люси поддалась меланхолии: где-то там звенят струны, тешат свой слух горожане, а она на побережье одна, как перст. Там — радость и уют, а здесь — неизбывный ропот прибоя да завывания аквилона.

Ее взгляд невольно устремлялся к горизонту, где, на расстоянии многих миль от Ираклиона, лежал остров Авго, служивший в прошлом веке прибежищем пиратам и беглым каторжникам. Сейчас он по-прежнему пользовался дурной славой, и лишь отчаянные туристы осмеливались высаживаться на его берегах.

«Знай Актеон, кем я в действительности являюсь, у меня бы уже не было ни секретарской должности, ни крова над головой, — поёживаясь, думала Люси. — А сколько на Крите еще таких, как я! Не удивлюсь, если на службе у Морриса Дезастро состоит полгорода. Его притон разрастается, как гнилостная плесень, и, что ни год, находятся всё новые и новые кандидаты, способные ради выгоды продать собственного отца».

Ход ее размышлений был прерван металлическим лязгом лодочной цепи, выброшенной на берег.

— Что, не сидится девице в господских покоях? — пошутил старик Аргос. — Тоже к морю тянет?

Непреодолимая страсть к просторам завладела Аргосом еще в юношестве, и с тех пор не прошло и дня, чтобы он не забросил в воды свою сеть. «Шторм рыбаку не помеха», — с хитринкой в глазах заявлял он, когда жена, крупная и отнюдь не сговорчивая гречанка, становилась со скалкой в дверях и принималась его отчитывать. Ему случалось ночевать в хлеву, на сеновале, а то и вовсе привалившись спиной к кирпичной кладке дома, однако это ничуть не охлаждало его пыл, и он по-прежнему уходил в море с завидным постоянством.

Соседи нередко отпускали по этому поводу колкости и тонкие намеки, но Аргос оставался верен себе, своему призванию и придавал пересудам не больше значения, чем гордый олень сорочьей трескотне.

— Каждую пятницу, — прошепелявил старик, — я приплываю сюда, чтобы отведать метаксы[24] в городском кабачке, и каждый раз встречаю тебя. Уж не ходишь ли ты на рандеву?

— Только если на рандеву с ветром, — криво улыбнулась Люси. — Кстати, отсюда до Ираклиона путь не близок. Почему бы вам не высаживаться в бухте, что примыкает к городской границе?

— О, всё дело в том, что я, как и ты, люблю пройтись пешочком, по земельке. Земля и море для меня едины, они — две родины для моряка. А я, как знаешь, капитан в отставке. Вот эти кости, — ткнул он себе в грудь, — наполовину состоят из соли. Так слушай, в кругосветном путешествии я грезил о земле, а как домой вернулся — целовал песок. Но стоило житейской тине затянуть меня, я вновь стремился к волнующейся, безграничной дали.

— Вы красиво говорите, — заметила Люси с грустью в голосе. — Я бы тоже хотела всё бросить и пуститься в далекое странствие, подальше от суеты и обыденщины. Мне так опротивела моя нынешняя жизнь! Иногда просто хочется получить хоть весточку из-за моря…

Старик хитро сощурился и обнажил в улыбке щербатый рот.

— Твоя весточка уже на подходе. Он скоро будет здесь.

— Кто «он»? — вздрогнула Люси.

— А то я не знаю, по ком вздыхают молодые, — прокаркал Аргос, и в горле у него забулькал неприятный смех.

Тут Люси вдруг почувствовала отвращение и к старику, и к его словам, но паче всего к себе. Отвернувшись, она тем самым дала ему понять, что разговор окончен. А тот вовсе и не возражал. Закрепив лодку у причала, он зашаркал к дюнам и вскоре скрылся из виду. Что так задело ее? Почему смутил ее этот смех? Неужто она действительно кого-то ждет? Неужто ждет е г о?

* * *

Парк Академии расцветился оранжевыми кляксами фонарей, а частые капли, как и прежде, танцевали в лужах да стучали по отливу. Ливень-барабанщик никак не желал угомониться — такого впору брать в оркестр Ла Скала.

Пристроившись в кресле у окна, Кианг мечтательно потягивала какао. Мирей скучала перед включенным телевизором, а Роза училась вышивать крестиком.

— Ой! — пискнула она, в очередной раз уколов палец.

— Я тебе говорила, возьми наперсток! — не выдержала Мирей. — И для кого вообще горит этот экран? — с раздражением добавила она, берясь за пульт.

— Стой, подожди! По программе, в семь часов будет двадцатая серия… ну, того сериала, который нравился Джейн, — смахнув слезу, попросила Роза.

— Ох уж мне эти сантименты! — сердито отозвалась француженка. — Посмотри, на кого ты похожа!

— А что не так? — подала голос Кианг, заворочавшись в своем кресле. — Друзей надо помнить, во что бы то ни стало. Даже если их с нами нет. Я вот жалею, что при крушении погибла такая великая любовь…

— О чем она говорит? — вскинула брови Мирей.

Китаянка с шумом втянула воздух и не менее шумно выдохнула.

— Удивительно, как быстро вы всё забываете! Разве история о Джулии Венто и человеке-в-черном столь незначительна?

— Пустые сплетни, не более того, — высокомерно отозвалась Мирей.

— Какие ж это сплетни, когда я видела собственными глазами! — разгорячилась та.

— В бреду еще и не такое привидеться может.

Кианг нахмурилась и бросила на француженку недобрый взгляд. Роза, которая никому не желала зла, вмиг очутилась меж двух огней.

— Ах, перестаньте, перестаньте ссориться! Я тебе верю, милая, — обратилась она к азиатке с нежнейшей своей улыбкой. — Но коль скоро персонажи уходят со сцены, то и сама сцена перестает что-либо значить… Для некоторых. А некоторым действо западает в душу. Для нас сей трогательный эпизод останется священным.

И это был не первый случай, когда Розе приходилось мирить две враждующие стороны.

* * *

«Ветер западный, восемь метров в секунду. Переменная облачность, вероятны малочисленные осадки», — звенело портативное радио в кармане у Кристиана. За полдня путники пересекли несколько быстротечных речушек, миновали осыпную седловину и вышли на травянистый гребень, за которым тропа раздвоилась и повела к перевальному ручью. Там они сложили котомки, разбив небольшой лагерь. Вечерело. Франческо где-то раздобыл сушняка и, когда была изведена чуть ли не половина всех имеющихся в запасе спичек, на поляне заплясало пламя.

— Вот и славненько, — промурлыкала Джейн, приблизив руки к огню. — Хорошо погреться в дружной компании.

— Да уж, — успокоенно протянула Джулия. Лицо ее в отсверках костра казалось еще краше, чем при свете дня. В ее глазах трепетали неуловимо мерцающие искры, а волосы переливались медью. Кристиан поневоле засмотрелся на нее, и на ум ему пришли строки одного итальянского поэта:

  Лесные дебри и громады гор,
  Пещеры, недоступные для света,
  Пугливая дриада, быстрый зверь…
  Лишь там передо мной прекрасный взор,
  Которым — пусть в мечтах — не то, так это
  Мне наглядеться не дает теперь.

Джулию пронзило этим взглядом, как раскаленной стрелой. Она боялась пошевелиться, боялась сдвинуться с места, и, даже потупившись, ощущала магнетизм человека-в-черном. «Не поддавайся, не поддавайся! — протестовало всё внутри — Провокация, искушение! Не поддавайся!». В какой-то момент ей захотелось просто встать и уйти; но, когда вокруг непроглядная тьма, а в нескольких метрах от стоянки крутой обрыв, далеко не уйдешь. Ее порядком раздражало столь явное внимание, какое обыкновенно туристы проявляют к музейным экспонатам, и потребность разрядить обстановку стала для нее более чем насущной.