Г. Беневич - Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество

• Название: Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество
• Автор: Г. Беневич
• Жанр: Религия

Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество. СПб., ВРФШ. 2003

Источник электронной публикации -

Портал-Credo.ru

---

В этой ссылке на Макара Ивановича, однако, упущен один важный момент. Герой Достоевского, как известно,"принял на себя вину"своей, оставившей его ради Версилова, жены. Он покинул дом и семью, стал странником и при этом не обвинял никого, более того, сохранил любовь к Версилову и своей бывшей жене и их сыну, заботился до смерти об их душах. Эта тема – "принятия на себя вины"другого (одна из важнейших для Достоевского), стала одной из основных и у матери Марии. (Мы не раз уже убедились в этом по ее ранним произведениям).

В пьесе–мистерии"Анна"(1939), написанной по мотивам спора с о. Киприаном и монахиней Евдокией, мать Мария изображает себя в образе монахини Анны, которая уходит в мир и там встречает человека (Скитальца), продавшего свою душу дьяволу за счастливую и долгую жизнь на земле (этот мотив уже обыгрывался ею в поэме"Мельмот–Скиталец"). Спасти Скитальца может только тот, кто вместо него подпишет тот же договор. Анна решается спасти его, она обещает свою душу дьяволу, но при этом не принимает земного счастья, которое по этому договору могло бы ей принадлежать. Видя такую любовь, Скиталец (в чьей фигуре угадывается обобщенный образ русского человека, поддавшегося соблазну революции) приносит покаяние и оказывается спасен. Но вот приходит час смерти Анны. Ее душа должна попасть к дьяволу, но против посланца сатаны за нее судится святой Василий Блаженный. Он настаивает на том, что бескорыстная жертвенная любовь не может быть пожрана адом. Душа Анны возносится на небо.

В этой пьесе (художественные особенности и литературные корни которой уже разбирались[187]), монахиня Анна"совлекается"своего монашеского образа, уходит в мир ради спасения людей, чья жизнь из‑за того, что они продали душу за счастье, превратилась – уже здесь на земле – в ад. В этот ад и сходит Анна, покидая монастырь ("отдать душу дьяволу"значит, очевидно, согласиться войти в этот"ад", покинув стены монастыря). В то время как другие монахини, и в первую очередь антипод Анны – Павла, остаются в монастыре спасать свою душу, Анна уходит в мир, где встречает Скитальца и,"отдавая за его душу свою", спасает его. Разбирая эту пьесу, надо иметь в виду, что отречение Анны от всех земных благ, которые сулил ей договор, говорит о том, что она уже совершила свой подвиг отречения от мира, ее душа уже и так всецело посвящена Богу. Вероятно, Павле необходимо было продолжить подвиг спасения своей души, потому что для нее мир был полон соблазнов и искушений. Анна же потому и могла положить свою душу за другого, что мир ее больше не соблазнял.

В жизни самой матери Марии таким моментом был уход в монашество и то"обнищание", которое засвидетельствовано в ее стихах:

Уплатила я по всем счетам

И осталась лишь в свободе нищей.

Вот последнее, – я дух отдам

За Твое холодное жилище.

Бездыханная гляжу в глаза, –

В этот взор и грозный и любовный.

Нет, не так смотрели образа

На земле бездольной и греховной.

Тут вся терпкость мира, весь огонь.

Вся любовь Твоей Голгофской муки.

И молюсь: руками душу тронь.

Трепещу: Ты простираешь руки. (158)

В отличие от монахинь Евдокии и Бландины, до принятия монашества мать Мария уже имела многое из того, что может дать мир (семья, житейское благополучие, литературная, общественная и церковная известность и т. п.). Тем не менее она отреклась от всего этого ради Бога (при этом процесс ее отречения был не так прост и растянулся на несколько лет)."Монашество в миру", таким образом, было для матери Марии следующим шагом после обретения ею свободы от мира. Только после того, как ее душа стала свободна и посвящена Богу, она могла"положить ее за други своя". Поэтому идеи матери Марии о"монашестве в миру"не следует применять без должной рассудительности. Мера любви к ближним не должна превышать меры любви к Богу. Только совершенное отречение от мира позволяет спасать тех, кто стал добычей зла. Всякая попытка"спасать"других, не отрекшись от мира, превращает"спасающих"в таких же"скитальцев", как и"спасаемые"(что и происходило у матери Марии в период ее эсеровского прошлого).

Собственное обнищание матери Марии, как и полученное ею прощение грехов, является важнейшим моментом ее жизни. Без этого невозможно понять всего остального. Некоторые статьи матери Марии могут создать впечатление, что она вообще против"традиционного"монашества, которое есть, в первую очередь, школа бесстрастия – свободы от страстей и мирских привязанностей. В частности, вызывающе выглядят ее призывы открыть монастыри для беспризорных и воров, впустить мир в монастырь. Но пьеса"Анна"и такие поздние статьи, как"О подражании Богоматери"(1939), не оставляют сомнений: совершенный подвиг любви к ближнему невозможен без полного отречения от мира. Ведь и святые из выбранных ею житий, в частности, Виталий–монах, которого она снова вспоминает в"Анне", прежде чем прийти в город спасать падших и заблудших, проходят в пустыне путь суровой аскезы. Чтобы"совлечься"монашеского образа, надо прежде в него по–настоящему облечься (разумеется, по внутреннему человеку) – вот это и забывают сегодня те, кто вслед за Н. Бердяевым рассуждает о"монашестве в миру"и ссылается при этом на мать Марию.

Приведем два свидетельства. Одно – о. Бориса Старка, который сказал, что"ряса была для нее кожей, а не маскхалатом"[188], другое – Т. Манухиной, передавшей следующие ее слова:"Вот и монашеский костюм… все бы так с себя и сняла! – воскликнула мать Мария. – Надеть бы рогожку с дыркой для головы, подпоясаться веревкой – хорошо! Говорят, монашеское одеяние проще мирского, совсем не проще, из этой простоты какой утонченный шик умудряются извлечь! Какую изысканную грацию всех этих падающих линий!…Вот, например, Х (она назвала одного архимандрита) – тонкий аскет. Меня с моим внешним видом он просто не выносит, а я нарочно, прости, Господи, – как мне выходить к нему…, апостольник долой, всклочу волосы, в руках капуста, да так из кухни к нему и выхожу и монашеским поклоном приветствую… Ну что же, сердится, презирает…"[189]. В этих словах содержится вся суть конфликта матери Марии и архим. Киприана, для которого важнее всего было"быть в форме"в своем"ангельском", монашеском образе[190]. В этом благообразии есть своя правда и свой смысл, но выше него церковная традиция чтит юродство Креста, кеносис, совлечение всех и всяческих"форм", положение своей души за других. Этим путем и шла мать Мария в последние годы своей жизни. Полемика с о. Киприаном носила для нее характер юродства. Не случайно в момент смерти заступником Анны (покинувшей монастырь ради спасения людей) выступает любимый матерью Марией святой Василий Блаженный, которого она упоминает в своих стихах, икону которого написала для Лурмельского храма.

В последние годы жизни монашество матери Марии было, по словам Т. Манухиной,"окрашено заветами юродства"[191]. Еще в статье"О юродивых"(1930) мать Мария задавала вопрос:"Является ли юродство личным подвигом спасения души, или в нем открывается своеобразный путь служения миру?"и отвечала на него:"Я лично думаю, что юродство всем напором своим, всем своеобразным своим творчеством направлено на мир, и в мире его непосредственное дело"[192]. Юродство – это вызов закоснению в церковном быте, в сложившихся формах церковного благочестия, заслоняющих Христа и живых людей. Юродством Креста мать Мария уберегалась от того, чтобы отождествиться с положением председателя крупной православной организации, стать важной"православной дамой", какие встречались в эмиграции. Тем же юродством она пыталась разбудить совесть русской эмиграции накануне событий, которые все равно всех заставят сделать свой выбор. Надвигалась Вторая мировая война.

8. Война и смерть (1939–1945 гг.)

Последний период жизни матери Марии, ее сотрудничество с Сопротивлением, жизнь и смерть в лагере Равенсбрюк подробнее всего освещены в литературе[193], поэтому мы позволим себе на нем не останавливаться. Что касается религиозно–философских статей и пьес–мистерий матери Марии, написанных в этот период и посвященных анализу тоталитаризма, состоянию мира во время Второй мировой войны, а также судьбам еврейского народа, то об этом мы будем говорить во второй главе.

Здесь же упомянем, что в лице евреев, которых она спасала от нацистов, мать Мария встретила последнего в своей судьбе"Скитальца" – вечного Жида Агасфера, не находящего себе пристанища, скитающегося по лицу земли. Он является у матери Марии, как уже замечалось[194], продолжением образов Мельмота из"Мельмота–Скитальца"и Скитальца из пьесы"Анна". Но если Мельмот изображал А. Блока (и русского интеллигента, оторванного от народа), а Скиталец – русского человека, подписавшего контракт с дьяволом ради счастливой жизни и оказавшегося скитальцем на земле, то теперь для матери Марии настало время спасения и"взятия на себя судьбы"последнего, архетипического"скитальца" – Агасфера. Спасая евреев, мать Мария разделила их судьбу (вплоть до принятия смерти за них) ради спасения их от того договора, по которому они, предпочтя земное царствие небесному, обрекли себя на ад на земле. Об этом она не говорит прямо, но в контексте творчества матери Марии, такая трактовка очевидна.