Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

• Название: Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]
• Автор: Петр Киле
• Жанр: Драматургия

Вторая книга драм посвящена жизни мифического Орфея, Перикла с его окружением в Золотой век Афин, Алкивиада, Сократа, Платона, Праксителя на его закате, и - спустя два тысячелетия - Лоренцо Медичи с его окружением в Золотой век Флоренции и Дон Жуана как ренессансной личности.

---

С о к р а т. Свобода - его закон; ради свободы он пойдет на все.

К р и т и й. Вот это я понимаю. Ведь он может поднять бунт в войке?

С о к р а т. Бунт в войске на вражеской территории?

К р и т и й. Он может повернуть корабли обратно - с тем, чтобы совершить переворот и объявить себя тираном. Кто может помешать ему, если и народ поддержит его?

С о к р а т. Никто, кроме самого Алкивиада. Ведь рассудительный человек, цело-мудрый, умеет властвовать не только над другими, но и над самим собой.

К р и т и й. Алкивиад, своевольный с юности, безудержный, обладает рассудительностью?

С о к р а т. Когда необходимо, да.

К р и т и й. Но если он вернется и предстанет перед судом, ему грозит смерть! Или он, как ты, решит, что претерпеть несправедливость лучше, чем совершать ее?

С о к р а т. Нет, он из тех, кто, совершив несправедливость нечаянно или даже по умыслу, тотчас готов понести наказание, чтобы очистить душу; а поскольку он молод и горд, то никакой несправедливости по отношению к себе не потерпит.

К р и т и й. Значит, он предпримет все меры, чтобы избежать суда и смерти?

С о к р а т. Конечно.

К р и т и й. Ты рад?

С о к р а т. Чему же мне радоваться? Как быстро город одолел Алкивиада, как в конце концов случилось и с Периклом! Но это же лишь на беду ему, то есть всем нам, афинянам.

К р и т и й. Кто знает, может быть, как раз к добру для Афин? Хармид, идем. А ты, Сократ, подумай все-таки о том, что я сказал тебе. А сказками о воздаянии в Аиде пусть тешат себя рабы.

Критий с молодым человеком уходят; Сократ, проводив их взглядом, идет в другую сторону в сопровождении нескольких юношей; опускаются сумерки, а в вышине в вечерних лучах солнца вспыхивает Парфенон.

АКТ III

Сцена 1

Спарта, состоящая из нескольких поселений на равнине среди гор, естественных стен города. У реки Еврот дом царицы Тимеи с пристройками и садом. В садовую калитку со стороны гор входит Алкивиад, одетый, как спартанцы, в одну шерстяную рубаху, с длинными волосами, в сопровождении верного раба Тиресия.

              А л к и в и а д
Мне снится сон, который длится год,
Иль два, иль три, пора бы и проснуться?
Вхожу к царице, как пастух одетый,
Босой, длинноволосый, загорелый,
Иль воин, или царь, - простые нравы
Мне по сердцу, как на войне бывало,
Да здесь вся жизнь, как лагерный уклад,
С похлебкой общей для мужчин, готовых
Сейчас вступить в сраженье.

                Т и р е с и й
                                                     А по мне
Уж лучше повара иметь при доме
И все иные блага афинян.

             А л к и в и а д
     (прохаживаясь по саду)
А жизнью наслаждаются, похоже,
Одни лишь женщины, дыша свободой,
Какой не ведают мужья, и дети
Их радуют до возраста, когда
Они всего прелестней, - до семи,
А там их забирает государство
На воспитание из них бойцов.

               Т и р е с и й
Из мальчиков, а девочек куда?

             А л к и в и а д
Из них растят здоровых матерей,
Как воинов на ниве Гименея...

               Т и р е с и й
Как телок в стаде, чтобы без изъянов, -
Я это понимаю хорошо.

              А л к и в и а д
На празднестве ты видел хоровод
Из девушек, невинно обнаженных,
Не очень и красивых, но здоровых,
И гордых тем стыдливо и задорно?

                Т и р е с и й
Да, шествие, скажу, на загляденье!

               А л к и в и а д
Нет, афинянки в туниках прекрасней,
А обнаженность хороша в постели.

                 Т и р е с и й
Афины! Нет пути тебе домой.
По мне уж лучше б бунт ты поднял в войске
И Сиракузы разом сокрушил.

               А л к и в и а д
У вражьих стен бунт в войске - это гибель.
Уж лучше мне погибнуть, а не войску,
Когда я не сумею защититься
От козней недругов моих в Афинах.

                Т и р е с и й
Но ты ведь не решился возвратиться.

               А л к и в и а д
На суд явиться? Нет! Когда о жизни
Моей идет тут речь, я не доверюсь
И матери моей, чтоб по ошибке
Она не положила черный камень
Заместо белого. Я не ошибся.
Друзей моих казнили; та же участь
Ждала меня в Афинах, ждет еще.
Имущество мое конфисковали
И повелели всем жрецам и жрицам
Проклясть Алкивиада, - каково?
Одна Феано в храме, где клянутся
Все юноши быть верными Афинам,
Не подчинилась повеленьям власти,
Сказав, что жрица для благословенья
Она во храме здесь, не для проклятья.

                Т и р е с и й
Хоть кто-то вспомнил о тебе к добру.

Входит служанка, оглядываясь по сторонам, и уводит за собой Алкивиада. Покои царицы. Тимея, высокая, ладная, еще молодая женщина, и Алкивиад, скинувший рубаху, полуголый.

               А л к и в и а д
А как же без мужей?

                 Т и м е я
                                      Есть братья мужа.
Когда муж хвор твой, ладному мужчине
Спартанке уступить не только можно,
А должно, чтоб родить детей здоровых.
Нам прелюбодеянья ни к чему.
Мы отдаемся по природе женской,
Здоровой и могучей, как закон.
А сладострастья ищут у гетер,
Как я слыхала, за большие деньги.
У нас таких особ не очень любят,
Да мы бедны; железными деньгами
Роскошествовать трудно, - тяжелы.
    (Ласкается к Алкивиаду.)
Я влюблена в тебя, Алкивиад!
Но это тяжело - вздыхать и думать,
Увижу я тебя, хотя бы мельком?
О, радость и печаль - всего на миг!
         (Смеется.)
Одетый под спартанца афинянин
Меня смешит, не знаю, почему.
Изнеженным он кажется и дивным,
Как царский сын в лохмотьях, как Адонис,
В которого влюбилась Афродита.
Недаром ты красив, как лев могучий.

              А л к и в и а д
Да, лев могучий, изгнанный из мест,
Где он родился, славой осененный
Отца и дяди, призванный владеть
Афинами и, может, всей Элладой,
У трона царского сижу, как пленник.

                  Т и м е я
У трона? У постели царской, милый!
О, чудный сон! Ты, верно, из богов?
Цариц ведь навещают втайне боги.

              А л к и в и а д
Да, сон... В начале величайших дел
Быть отстраненным вдруг от высшей власти
Во благо родины - за сущий вздор?!
Чья это шутка? Вижу я измену,
Изменником спасая жизнь свою.

                  Т и м е я
Не мог же ты послушно, как ягненок,
Когда ты лев, вернуться на закланье
В Афины, где тебе, как в клетке, тесно?

              А л к и в и а д
Народоправство хуже тирании,
Выходит? Ну, пускай оно падет.
Помог я Спарте сокрушить Афины.
В Сицилии погиб весь флот афинский
И войско, что привел я ради славы,
А не измены, о, судьба моя
Злосчастная!
            (Носится по комнате.)

                 Т и м е я
         (пытаясь утешить)
                        Что мог ты сделать?

             А л к и в и а д
                                                             Сделал!
Услуга за услугу, жизнь - взамен.
Уговорил Гилиппа в Сиракузы
Отправить срочно со спартанским флотом
И войском, с тем здесь медлили б поныне,
С паденьем Сиракуз; я убедил
Царей здесь Декелею захватить, -
И вот Афины, как в осаде. Боги!
Злодейство порождает лишь злодейство,
За малым с виду следует большое,
И я, Алкивиад, один повинен?

                Т и м е я
Налью-ка я тебе вина, бедняга.

             А л к и в и а д
Источник зла - несправедливость где-то,
Как облачко, что предвещает бурю, -
И море уж бушует, стонут чайки,
И тут еще затмение луны,
Природное явление, но ужас
Сковал афинский флот у Сиракуз, -
И все пропало! Я наслал затменье?!
Да, будь я там, Гилиппа встретил б так,
Что Сиракузы сами бы сдались.

                 Т и м е я
Ну, так и я готова сдаться, милый.
Весь пыл твой пропадает втуне. В бой
Вступай с царицей, афинянин храбро!
Эрота призови, я - Афродиту,
Здесь храм любви, не царские палаты,
Здесь воинский совет ведет любовь.

             А л к и в и а д
На песнь любви я отзовусь.

                 Т и м е я
                                                   Еще бы!
Царя Лакедемонского зачать
Не шутка, не любовная игра;
Призвала я не Феба, а Ареса,
Возьмись за дело, бог, с великим жаром.
Небось, истосковался по гетерам.
Так покажи, чему научен ими.
А я люблю, как любит Афродита,
Стыдливо телом, ласково душой,
Вся в неге сладострастия зачатья.

Наступает ночь и утро нового дня.  Алкивиад и его раб в саду у садовой скамейки.