Сбоник - Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

• Название: Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I
• Автор: Сбоник
• Издательство: «Никея» — РХГА
• Жанр: Религия
• Год: 2009

Антология представляет собой первое в России издание, в котором сведены под одну обложку сочинения православных и «еретиков», охватывающие почти полтора тысячелетия. Многие тексты, вошедшие в Антологию, на русский язык переведены впервые, а сопровождающие их статьи написаны с учетом последних достижений современной патрологической науки.

В первый том вошли сочинения более чем двадцати пяти авторов II‑VI вв. Проблематика тома охватывает полемику с гностицизмом, формирование основ церковного вероучения, оригенизм, триадологические и христологические споры, формирование христианской антропологии и другие вопросы, ключевые для понимания мира восточно–христианского богословия и культуры.

Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия. В 2-х т. / Под науч. ред. Г. И. Беневича и  Д. С. Бирюкова; сост. Г. И. Беневич. – М., СПб.: «Никея»-РХГА, 2009. (Smaragdos Philocalias; Византийская философия: т. 4-5)

Исходный Djvu - http://mirknig.com

---

В Кесарии Василий посещал грамматическое училище, где впервые встретился с Г ригорием[769] (свт. Григорием Богословом), будущим епископом в Сасимах и Константинополе и одним из великих Каппадокинцев[770]. После училища свт. Василин поехал продолжать образование в знаменитой Афинской академии (350—351 гг.), где изучал главным образом риторику и софистику. Там произошло его тесное сближение с Григорием[771]. После окончания Академии обоим было предложено остаться в ней в качестве преподавателей риторики. Василий уговорил Григория остаться (тот остался, но ненадолго), сам же, вероятно втайне, уехал из Афин[772] (355 г.), после чего короткое время был учителем риторики в Кесарии (355—356 гг.).

Ок. 356 г. Василий был крещен и вскоре посвящен в чтецы еп. Дианнем Кесарийским. Сопровождая Евстафия Севастийского, Василий предпринял пугешесгвие по монашеским поселениям Сирии, Месопотамии, Палестины и Египта (весна—лето 356 г., лето—осень 357 г.), по причине проблем со здоровьем задержавшись в Александрии. После возвращения в Кесарию, Василий, вдохновленный идеалами монашества, уединился в своем фамильном поместье в Аннеси, в окрестностях Понта, на берегу реки Ирис[773].

27 сентября 359 г. был собран собор в Селевкии, на котором Василий присутствовал вместе с Василием Анкирским, Евстафием Севастийским и свт. Кириллом Иерусалимским. В первых числах января 360 г. собрался Константинопольский собор, отмеченный триумфом омиев. На этом соборе Василий имел дебаты с Аэцием и, возможно, с Евномием, что сподвигло его немного позднее к написанию трактата «Против Евномия». Константинопольский собор издал формулу, выражающую омийскую позицию; эту формулу подписал епископ Василий, Дианий Кесарийский, и свт. Василий из‑за этого порвал с ним отношения.

К этому времени намечается некоторая перемена в интересах Василия от риторики к философии, о чем свидетельствует его письмо к Григорию[774]. В конце 350 — начале 360 гг. свт. Василии переписывался с Аполлинарием Лаодикийским, в частности, выясняя и обсуждая с ним значение термина «единосущный»[775].

В 361 г. Василий и Григорий опять соединились в Аннеси. Помимо аскезы, они занимались в Понтийской пустыне литературной деятельностыо. Они читали Священное Писание и систематически изучали труды Оригена; из фрагментов сочинений Оригена ими был составлен сборник под названием «Филокалия» («Добротолюбие»). Ориген интересовал Каппадокийцев не столько как богословдогматист, сколько как апологет и экзегет. Григорий помогал Василию в составлении нравственных и аскетических правил. Независимо от пахомиан, Василием были организованы общежительные братства; для них он и написал свои «Краткие» и «Пространные правила». Основываясь на представлении об общественной природе человека, Василий рассматривал общежительные братства христиан, связанных обетами аскезы, как воплощение нормы христианской жизни. Братства представляли собой объединенные общим распорядком жизни мужские и женские общины, имеющие общее руководство. Василий писал, что отшельнический образ жизни для христианина чреват различными опасностями, поэтому предпочтительным является общежительный образ подвизания[776].

В 362 г. умер, примирившись с Церковью, еп. Дианий Кесарийский, и Василий присутствовал на его похоронах. После смерти Диания епископом на Кесарийскую кафедру был избран из мирян Евсевий. Нуждаясь в опытном и влиятельном помощнике, Евсевий примерно в сентябре 364 г. рукоположил Василия в пресвитеры. Однако вскоре между ними произошел разрыв[777], обусловленный, возможно, успехом Василия в качестве проповедника и его популярностью среди монахов. Чтобы избежать схизмы, Василий удалился сначала к Григорию в Назианз, а затем на Понт.

В 364 г. в течение двух месяцев происходили заседания Лампсакского собора[778], на котором омиусиане пытались укрепить свое положение. В подготовке этого собора принимает участие и свт. Василий. Примерно в это время он пишет первые три книги трактата «Против Евномия», где пытается опровергнуть положения доктрины неоариан.

В октябре 365 г. над Кесарией нависла угроза визита покровительствующего неоарианам императора Валента и насаждения там арианства. Это заставило еп. Кесарии Евсевия обратиться через Григория Богослова к Василию; Василий вернулся в Кесарию. Во время голода, грозившего этому городу, он убедил состоятельных граждан делиться продовольствием и сам продал часть своего имущества, устроив для голодающих бесплатные столовые[779].

В июне 370 г. еп. Евсевий умер. Наиболее вероятным кандидатом на архиерейский престол мог быть Василий, поскольку он и при жизни Евсевия фактически управлял епархией. Но немало епископов, от которых зависело избрание, не симпатизировало богословской позиции Василия, поэтому за Василием не было большинства в Кесарии. Написав Григорию Богослову, что он тяжело болен, Василий вызвал его в Кесарию. В дороге Григорий, узнав об этой хитрости, повернул назад, обидевшись на Василия. Однако он отправил от имени своего отца, еп. Назианского, два письма, в которых поддерживалась кандидатура Василия. В конце концов при незначительном перевесе голосов Василий был избран архиепископом Кесарии Каппадокийской[780] (сентябрь 370 г.).

В 372 г. имп. Валент, несмотря на протесты свт. Василия, в целях экономической выгоды разделил Каппадокию на две части. Столицей вновь образованной провинции становится город Тианы, и его епископ, Анфим, объявил себя независимым по отношению к своему архиепископу, присвоив для своей кафедры права митрополии. Свт. Василий решил умножить количество подчиненных ему епископов увеличением числа епископий, в результате чего он основал новую кафедру в г. Ниссе, определив туда своего брата свт. Григория Нисского, и кафедру в г. Сасимы, на которую он поставил епископом своего друга свт. Григория Богослова. Это послужило источником недоразумений между ними[781].

К началу 370–х гг. около свт. Василия стала образовываться партия неоникейцев, желавшая восстановления статуса Никейского символа, но использовавшая современный времени богословский язык. Важнейшим вкладом свт. Василия в раскрытие православного триалологического учения является то, что он способствовал совмещению языка «единосущия» (όμοούσιος), заявленного в Никейском символе веры и развиваемого свт. Афанасием, и языка «трех ипостасей» Троицы, каждой из Которых соответствует «ипостасная особенность», — заимствованного свт. Василием, вероятно, у подобосущников[782], но восходящего к Оригену. Также свт. Василий обновляет терминологический аппарат — он вводит понятие «тропоса (способа) существования» (τρόπος της ύπάρξεως)[783]: Каждой ипостаси соответствует свой способ существования[784]. Еще одним важнейшим моментом, характерным для богословия свт. Василия, как и вообще Капнадокнйского кружка, является акцент на «горизонтальном» способе общности Лиц Троицы, понимаемой наподобие общего для индивидов вида[785] (для обозначения общего здесь говорится о «логосе сущности» (λόγος της ουσίας)[786], или «бытия» (τον efvai)), в то время как в докаппадокийском богословии нормативной была речь об общности Отца и Сына, исходящая из представления о рождении Сына Отцом, что подразумевает «вертикальное» поннманпе общности[787]-[788]. Оба этих выражения: λόγος της ουσίας и τρόπος της ύποστάσεως впоследствии стали общераспространенными в византийском богословии для выражения общности бытия и способов единичного существования[789].

Умер свг. Василин, по всей видимости, осенью 378 г., не дожив до триумфа неоникейства на II Вселенском соборе.

* * *

Ниже представлены фрагмента из «Апологии» Евномия и отрывки из опровержения свт. Василием положений Евномия в трактате «Против Евномия»[790] — важнейшем полемическом сочинении свт. Василия, а также наши комментарии к этим текстам[791]. В комментариях мы попытались осмыслить в первую очередь философскую подоплеку рассматриваемой полемики.

Евномий. Апология 7–8

[Бог] есть нерожденная сущность (ουσία αγέννητος).<…>Но Бог, молчим ли мы или говорим, и по возникновении сущего и до, был и есть нерожденный. Но не в смысле лишения (κατά στέρησιν), если только под лишениями понимать лишения каких‑либо природных [свойств] (των κατά φυσιν), [т. е. понимать лишения как] вторичные по отношению к обладаниям (των εξεων).

Св. Василий Кесарийский. Против Евномия[792]

Нет ни одного имени, которое бы, объяв всю Божию природу, достаточно было вполне его выразить. Но многие и различные [имена], взятые в собственном значении каждого, составляют понятие, конечно, темное и весьма слабое в сравнении с целым, но для нас достаточное. Из имен же, говорящихся о Боге, одни показывают присущее (των προσόντων) Богу, а другие, напротив, неприсущее (των μη προσόντων). Ибо посредством этих двух рождается в нас как бы некое отпечатление (χαρακτηρ) Бога — отрицанием нелепого и исповеданием существующего (των υπαρχόντων). Например, когда именуем нетленным, это означает, что говорим себе или слушающим: «Не думай, что Бог подлежит тлению», а когда [именуем] невидимым: «Не предполагай, что Он схватывается чувством зрения», а когда бессмертным: «Не думай, что смерть может прикоснуться к Богу». А также, когда [именуем] нерожденным, говорим: «Не считай, что бытие Божие (τό είναι του Θεοΰ) зависит от какой‑нибудь причины или начала». И вообще, каждым из них научаемся в предположениях о Боге не впадать в неуместные понятия. Поэтому, чтобы узнать особенное свойство (τό εξαίρετον ιδίωμα) Божие, запрещаем друг другу в речах о Боге переносить мысль куда не должно, чтобы люди не думали, будто Бог существует (ύπάρχειν) в ряду тленных, или видимых, или рожденных. Таким образом, всеми этими защитительными (των απαγορευμένων) именами производится как бы некое отрицание того, что чуждо [Богу], по мере того, как проясняется наша мысль и устраняет предположения о неприсущем Богу. Опять, сказываем о Боге как о Благом, Праведном, Творце, Судье и подобном. Как прежде слова означали некое устранение и запрещение чуждого Богу, так здесь означают установление (лέσιν) и существование (υπαρξιν) свойственного Богу и подобающим образом о Нем умопредставляемого. Поэтому каждый вид наименований (των προσηγοριών) научает нас или о присущем, что [оно] есть (περί των προσόντων, οτι πρόσεστιν), или о неприсущем, что [оно] не есть (περί των μη προσόντων, οτι μη πρόσεστι). А «нерожденность» обозначает неприсущее, ибо показывает, что Бог не есть (μη προσειναι) рожденный. Назвать ли это отнимающим (αφαιρετικόν), или запрещающим (άπαγορευτικόν), или отрицающим (άρνητικόν), или чем подобным — не будем спорить. Но о том, что «нерожденность» означает несуществующее (ου των υπαρχόντων) в Боге, думаю, представлено достаточно объяснений. Сущность же не есть что‑либо из неприсущего Богу, но самое бытие (αυτό τό είναι) Божие, и причислять ее к не–сущему в Боге — крайнее безумие. Ибо если сущность в числе не–сущих (τοΐς μη ουσι), то едва ли что‑либо другое из сказуемых о Боге будет быть (εϊη). Но доказано, что [слово] «нерожденность» — для [выражения] неприсущего (τοίς μη προσουσι) составлено (συντεταγμένον); поэтому лжет утверждающий, что слово это указывает на саму сущность.