Цзэн Пу - Цветы в море зла

• Название: Цветы в море зла
• Автор: Цзэн Пу
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-00940-7

Цзэн Пу (1871—1935) — видный китайский романист, переводчик, издатель. Роман «Цветы в море зла» (1905) — многоплановое повествование об «образованном» китайском обществе второй половины XIX века. Автор обличает реакционные порядки в стране, излагает идеи реформаторов, рисует сцены освободительного движения в сопредельных Китаю странах.

---

Дома жена сообщила ему:

— После твоего ухода принесли письмо из Шанхая и бандероль. Сказали, что они из России. Кто бы мог их прислать?

С этими словами она передала мужу письмо и пакет, завернутый в несколько слоев бумаги. Когда Лу Жэньсян наконец добрался до последнего слоя, показалась большая фотография, на которой были изображены две красивые иностранки. Жена Лу Жэньсяна не знала, кто это. Терзаемая подозрением, она уже хотела приступить к допросу, как вдруг ее муж воскликнул:

— Какое удивительное происшествие!

Воистину:

Только что видели около солнца
Звезд добродетели мудрой сиянье[187],
Как неожиданно к нам из-за моря
Прибыло дальнее это посланье!

Если вы заинтригованы так же, как жена Лу Жэньсяна, прочтите следующую главу.

Глава двенадцатая СФОТОГРАФИРОВАВШИСЬ РЯДОМ С ИМПЕРАТРИЦЕЙ, ГЕРОИНЯ ПОПАДАЕТ В ЗАМОК ШАРЛОТЕНБУРГ. ЕЕ МУЖ, ПРОНИКШИЙ В ДЕЛА КИТАЯ И ЗАПАДА, ПУБЛИКУЕТ КАРТУ, УСТАНАВЛИВАЮЩУЮ ГРАНИЦЫ МЕЖДУ СТРАНАМИ

Получив почту из России, Лу Жэньсян вскрыл пакет и с удивлением обнаружил там фотографию двух женщин в европейских платьях, которые вызвали подозрение у его жены. Не понимая, что это может значить, Лу поспешно распечатал письмо. Оно было послано Цзинь Вэньцином в декабре прошлого года, сразу же после его прибытия в Санкт-Петербург, и рассказывало главным образом о путешествии из Германии в Россию. Кроме того, Цзинь сообщал, что в Берлине ему удалось купить совершенно секретную карту, на которой обозначены границы между Китаем и Россией. После тщательной сверки посланник решил снять с карты копию и отправить ее с надежным человеком в Пекин, в Палату внешних сношений. Он просил Лу Жэньсяна проследить за судьбой карты, и по тону письма чувствовалось, что Цзинь чрезвычайно доволен своим приобретением. Далее рассказывалась история фотоснимка.

Как вы думаете, кто был изображен на фотографии? Минутку терпения, уважаемые читатели! Вы помните, что Цзинь Вэньцин сидел в Берлине только для того, чтобы дождаться аудиенции у императора, на которую он обещал повести Цайюнь. Его отъезд в Россию задержался уже на месяц с лишним, но, к несчастью, германский император был нездоров, и из министерства иностранных дел не поступало никакого ответа. Это очень удручало Цзинь Вэньцина, зато Цайюнь чувствовала себя великолепно и развлекалась вовсю. Сегодня она отправлялась на бал к герцогине, завтра — на чашку чая к дочери министра, утром гуляла в саду Тиргартен, вечером поднималась на башню городской Ратуши. Эти беспрерывные выезды доставляли наложнице большое удовольствие. На редкость красивая, она любила наряжаться, характер у нее был живой и общительный, поэтому вскоре о ней зашумела вся столица. В огромном Берлине не стало человека, который бы не знал, что Фу Цайюнь — первая красавица Китая. Всем хотелось встретиться с ней, и даже жена «железного канцлера» Иоганна была у нее несколько раз.

Иоганна познакомила Цайюнь со знатной дамой, которая назвала себя Викторией, женой потомственного немецкого дворянина. Даме было около пятидесяти лет, но годы лишь прибавили ей благородной величественности, почти не отняв красоты. После первой же встречи Виктория и Цайюнь очень подружились и с тех пор часто виделись, правда, лишь в парках или театрах. К себе домой Виктория не приглашала Цайюнь ни разу и сама к ней не ходила. Цайюнь иногда намекала на то, что хочет посетить жилище госпожи, но Виктория неизменно переводила разговор на другую тему, и Цайюнь пришлось оставить свои попытки.

Однажды вечером Цайюнь, посмотрев с госпожой Викторией спектакль на площади Вильгельмплатц, возвращалась домой. Служанки с ней не было, поэтому, когда карета остановилась у ворот посольства, Цайюнь хотела сойти на мостовую сама. Внезапно к ней стремглав подбежал красивый юноша лет семнадцати — восемнадцати, который подставил Цайюнь свое плечо. Это был Афу. Молодая женщина оперлась на него и легко спрыгнула на землю. Едва она вошла в посольство, сидевшие слуги вскочили с возгласом:

— Госпожа вернулась! Скорее посветите ей!

Двое мальчиков-слуг с яркими фонарями стали освещать ей путь. Горничные наперебой пытались помочь Цайюнь войти в кабину лифта, обращаясь к Афу:

— Спасибо тебе! Позволь теперь нам поддержать госпожу!

Однако Цайюнь продолжала опираться на плечо юноши. Лифт вихрем понесся наверх. То прерывисто дыша, то смеясь, наложница дошла до своей спальни, где упала на мягкую расшитую кушетку. Щечки ее порозовели, глаза стали томными, как у опьяненной Ян-гуйфэй. Вся изогнувшись, она вызывающе смотрела на молодого слугу. Тот стоял у кушетки, опустив голову, и плотоядно улыбался.

Вдруг Цайюнь, сжав свои серебряные зубки, ткнула пальчиком в лоб Афу и произнесла дрожащим голосом:

— Ах ты, испорченный мальчишка, не думала я, что сегодня…

В этот момент горничные и служанки, поднимавшиеся по лестнице, гурьбой ввалились в комнату. Цайюнь тотчас набросилась на них:

— Бессовестные твари! Знали, что я скоро должна приехать, и ни одна не вышла меня встречать! Хорошо еще, что Афу совсем мальчик! А если б он был мужчиной?! Разве мне удобно на него опираться?!

Служанки переглянулись, но возразить не посмели.

— Завтра нужно подавать карету? — воспользовавшись заминкой, спросил Афу.

— А что у меня там? — недоуменно произнесла Цайюнь.

— Как, госпожа забыла?! Ведь только что вы говорили, что завтра у вас свидание с госпожой Викторией в Тиргартене!

— Ах да, — сказала, подумав, Цайюнь. — Во время спектакля мы с ней об этом условились. — Она строго взглянула на Афу. — Только карета мне больше не нужна. Подадите двуколку.

— Вы сами будете править? — спросил Афу, сдерживая улыбку.

— Зачем? Разве у тебя отсохли руки?

Афу довольно засмеялся. В это время в коридоре послышался топот сапог, и служанки поспешили доложить:

— Господин идет!

Юноша побледнел и хотел незаметно скрыться, но Цайюнь нарочито громким голосом удержала его:

— Афу! Куда же ты? Я хочу еще кое-что приказать!

Молодой слуга понял ее мысль, вытянул руки по швам и ответил:

— Слушаюсь!

— Скажи кучеру, чтобы коляску подали к восьми утра. Смотри не перепутай!

В этот момент Цзинь Вэньцин, раздвинув портьеры, показался в дверях.

— Афу всегда только и думает, как бы улизнуть! — недовольно пробормотал он и перешагнул порог. — Куда ты снова собираешься? — спросил он Цайюнь.

Афу тихонько вышел из комнаты.

— Завтра в саду Тиргартен у меня свидание с одной иностранкой, — надув губы, отвечала Цайюнь. — Почему ты спрашиваешь? Тебе не нравятся мои прогулки по городу? Что означает твое «снова»?

Она сердито соскочила с кушетки и ушла в будуар переодеваться. Оставшийся ни с чем Цзинь Вэньцин тихо позвал:

— Цайюнь! Ты за последнее время очень переменилась. Я еще слова не успел сказать, а ты уже сердишься. У меня были самые хорошие намерения. Дело в том, что сегодня получен ответ из министерства иностранных дел. Послезавтра ты можешь поехать на аудиенцию во дворец Шарлотенбург, который находится в двадцати или тридцати ли от Берлина! Я боялся, что ты за эти дни устала, и хотел предложить тебе отдохнуть!

Уловив в голосе Цзиня извиняющиеся нотки, Цайюнь задумалась и поняла, что немного пересолила. К тому же известие о предстоящей аудиенции очень обрадовало ее. Выйдя из будуара, она с улыбкой подошла к кушетке.

— Кто сердится? Просто вы, господин, слишком опекаете меня. Раз через день назначена аудиенция, завтра я вернусь пораньше и не стану вас беспокоить. Хорошо?

— Как тебе угодно, — промолвил Цзинь Вэньцин.

Они засмеялись и скрылись за пологом постели. Больше в этот вечер ничего не случилось.

На следующий день рано утром, когда Цзинь еще сладко спал, наложница потихоньку выскользнула из-под парчового одеяла, думая о том, что сегодня надо одеться особенно красиво. Она вспомнила про чудесное европейское платье, которое недавно купила, велела служанке достать его и, неторопливо подойдя к туалетному столику, начала прихорашиваться. Вскоре волосы Цайюнь были убраны в пышную прическу. Она надела длинную юбку со шлейфом, повязала шею бархатным платком, всунула ноги в черные лаковые туфельки, приколола на высокую грудь букетик цветов и стала как две капли воды похожей на Маргариту[188]. Картину дополнили соболья шубка, шляпа с белоснежным пером и кольцо с бриллиантами. Еще раз взглянув в зеркало, Цайюнь осталась довольной. Неожиданно она увидела в зеркале ухмыляющееся лицо Афу, который стоял позади нее.

— Коляска подана, — сказал он тихим голосом.

Цайюнь прыснула:

— Вот чертенок! Чуть до смерти не напугал!

Она бросила взгляд в сторону кровати и что-то шепнула Афу на ухо. Радостно кивнув, юноша на цыпочках вышел из спальни. Цайюнь, которая была уже совсем готова, тихонько приблизилась к кровати, заглянула за полог и, повернувшись, приказала девочке-служанке вести себя вниз. У ворот ее ждал кабриолет. Отпустив служанку, Цайюнь дернула поводья, и лошадь понеслась. На одной из улиц стоял Афу в европейской одежде, который издалека помахал ей рукой. Цайюнь засмеялась и придержала лошадь. Секунда — юноша был уже в коляске, рядом с Цайюнь. Он забрал у нее вожжи, взмах плеткой, звон бубенчиков — и коляска молнией врезалась в уличный водоворот. Молодые люди с гордостью смотрели по сторонам, сознавая, что они выглядят лучше, чем любая счастливая пара на картинке.