Томас Берджер - Маленький Большой Человек

• Название: Маленький Большой Человек
• Автор: Томас Берджер
• Жанр: Вестерн

---

И пока я истекал желчью, ко мне, неловко ковыляя, подошёл маленький Лягушка и протянул игрушечную деревянную лошадку, что я вырезал для него. Сейчас ему было столько лет, сколько Гэсу, когда его захватили индейцы. Я сунул игрушку ему назад. Он посмотрел так серьёзно – сначала на меня, потом на нее, аккуратно положил ёе мне на постель и вышел. И это был первый знак, что атмосфера в типи накалена. Потом я заметил, что все женщины как-то странно притихли, а детишки вдовы – сёстры моей жены – мальчик и девочка, не шутят со мной как бывало, не пристают с расспросами, а держатся на своей половине.

Свет молча подала мне миску кореньев, смешанных с ягодами. И коренья, и ягоды были заготовлены ещё летом и хранились в сушеном виде. Я зачерпнул ложку этого кушанья – словно набил полный рот грязью.

– А где та часть говяжьей туши, что я принес вчера? – спрашиваю раздражённо.

Вид у Солнечного Света перепуганный, но она меня поправляет:

– Но это было три дня тому назад…

– Я сказал «вчера», значит – вчера, или ты, женщина, хочешь, чтобы я тебя побил?

Она немедленно соглашается со мной и начинает извиняться:

– Да, ты прав. Это было вчера. Это я, глупая…

– Ох, лучше помолчи! – перебиваю я. – У нас здесь слишком много ртов – всех не прокормишь. Не могу я каждый день приносить мясо, на вас не напасешься… Почему твои сёстры не выходят замуж?

Женщины потупились. Я закашлялся, потому как эта дрянь попала не в то горло.

– И если вы думаете, что я буду спать с вами, – обращаюсь ко всем им и ни к кому конкретно, – то вы просто сошли с ума.

Тут одна из них подходит к Солнечному Свету и что-то на ухо ей шепчет, после чего жена говорит:

– Если ты подождешь, сестра моя сходит выменять на мясо своё платье, расшитое бисером.

А я хорошо знал, что у сёстры, которая сделала это предложение, почти ничего не было, кроме этой рубашонки, да и та ничего не стоила, разве что за неё можно было выменять обглоданную кость. Да и само по себе это платьице было не ахти каким, латаное, в пятнах, а кое-где и бусинки оторвались. Да, богатым семейством, скажу я вам, мы не были, ведь в доме был только один мужчина, это – я, а я не ходил ни в какие набеги на поселки белых и с торговцами никак не был связан – не хотел, чтобы кто-нибудь из них меня в этом образе увидел, да и лошадей у меня не было кроме того пони, что его мне дал Старая Шкура.

– Нет, не надо, – отвечаю ей. – Я не голоден. Мне было немного неловко, но не хотелось этого показать. Я ведь прекрасно знал, почему ни одна из них так и не вышла замуж: потому как жили они в типи белого мужчины, а шайенские юноши не станут околачиваться возле такого дома и пытаться очаровать их игрой на приворотных флейтах. Тем более с каждым годом одиноких женщин в племени становилось все больше – потому как много мужчин погибало на войне. Не иначе как я стал для этих девушек проклятьем. Но, в конце концов, не я же придумал взять Свет в жены! Нет, не я.

– Я не хотела тебя гневить. Извини, – говорит Свет. Она весь день, не покладая рук, трудилась, в том

числе нарубила хворосту и на бизоньей шкуре приволокла его немалую кучу за четверть мили к нашему вигваму. А ведь она должна была рожать со дня на день. И если бы пришёл срок, она бы бросила на землю топор, отошла бы за дерево и там, прямо в снегу, родила бы – а потом дорубила бы дрова до конца и вернулась бы с ребёнкком и дровами.

– Садись сюда, поешь, – говорю ей, – я не сержусь на тебя.

Она села и принялась уплетать это месиво, черпая его большой роговой ложкой. Остальные сделали то же самое и ложки зачавкали в кашице, словно солдатские сапоги по болоту. Если бы тогда в Денвере я бы не был таким легковерным дураком и не попался бы на удочку, то теперь мог бы спокойно сидеть в своих собственных хоромах, есть на серебре и фарфоре и выписать из Англии какого-нибудь дворецкого во фраке. А если бы мой папаша не был чокнутым, то Бог знает, кем бы я стал. Я так полагаю, что все тешат себя подобными мыслями.

Когда Свет покончила с едой и подобрала с платья и земли крошки пищи, которые выпали у неё с ложки, потому что она все ещё переживала – все они переживали – несмотря даже на то, что я вроде отошёл – так вот после всего этого, когда она взяла свою и мою миски, чтобы их помыть, она, поколебавшись, тихо справляется у меня:

– Так когда ты убьёшь его?

– Кого? – спрашиваю, а сам тем временем вновь закипаю, потому что прекрасно понимаю о ком она спросила, да и против воли всплыли в памяти давно забытые намеренья – вот я и вышел из себя:

– Нечего тебе лезть не в своё дело!

Свет присаживается на корточки и разглаживает бизонью шкуру рядом со мной.

– Я постелю ей хорошую подстилку, – говорит она, – и дам ей своё лучшее красное одеяло. А белый мальчик, если захочет, сможет спать рядом с нашим племянником, Пятнистым Пони.

Я говорю спокойным тоном:

– Белая женщина у Младшего Медведя совсем не моя жена, а мальчик – не мой сын. Их убили на реке Арканзас.

И снимаю с шеста за спиной лук, с которым иногда ходил охотиться, чтобы поберечь свинец и порох. И добавляю:

– А если, женщина, я ещё раз услышу, что ты говоришь об этом, то я тебя поколочу так, что ты всю жизнь об этом помнить будешь.

Забеременев, Свет сильно раздалась – хотя даже теперь была куда стройнее Олги – и лицо её сейчас, когда она расплылась в улыбке, стало круглым как луна. И тотчас же повеселели остальные женщины и дети – хоть и говорил я тихо, а ели они громко,- и принялись болтать и смеяться как обычно, потому что, если уж по правде, то мы были на редкость дружной и счастливой семьёй.

Видите ли, все они решили, что я теперь убью Младшего Медведя и заберу Олгу с Гэсом, потому-то я такой злой в последнее время, решили, что я сам себя накручиваю для этого дела, и решили, небось, что Медведем я не ограничусь, а поубиваю и их всех заодно, потому как кто-то, а Шайенки хорошо знают, что делает с мужчиной сильная страсть.

В общем, волноваться им было нечего, потому как Маленький Большой Человек не собирался никого обитать. Скажу больше, по всем правилам мне положено было назавтра принимать у себя Младшего Медведя с его семейством и оказать им гостеприимство. Но уж после того – всё, хватит. Я не собирался дружить семьями с мистер и миссис Медведь и бесконечно обмениваться визитами. Не думаю, что Олга, после той перемены, что с ней произошла, когда-нибудь поймет, что к чему и кто я такой – потому как я ведь не собираюсь снимать эту бизонью шапку и как и прежде рожу буду мазать сажей, да и Олга никогда не станет искать меня – но вот какой-нибудь индеец, определенно разнюхает про всё – чутьё у них на такие дела – просто жуть. Не у Медведя, конечно – парень он глупый и надутый как индюк, а вот Лошадка вполне мог бы, или кто-нибудь из моих женщин. А, может, Гэс – и этого я не переживу.

Вот и надумал я бежать отсюда: на следующий день, после обеда, и вернуться на железную дорогу. Оно ведь к Шайенам я вернулся, чтобы найти Олгу с Гэсом, и я их нашёл и больше мне здесь делать было нечего – такие вот дела…

Вот такие были у меня настроения, когда я наконец натянул на себя сверху кучу звериных шкур и грязных одеял и попробовал уснуть. Улеглись и женщины с детьми, но в очаге лежало достаточно поленьев, чтобы огонь горел всю ночь напролет, иначе мы бы замерзли даже несмотря на то многочисленное тряпье, в которое закутались, потому что в щели сквозь шнуровку полога порядочно поддувало. Изредка я слышал как на холоде снаружи бьет копытом мой пони. Я привязал его возле входа к колышку, а не пустил в табун к остальным лошадям на выгон. Ведь он в то время был моей единственной лошадью, и я не мог допустить, чтобы его угнал какой-нибудь Поуни, хотя ни о каких Поунях окрест я не слыхал.

Ну, а насчёт того, что Младший Медведь сказал мне про солдат, я решил, что это его обычная глупость. Ведь мы были где: мы были в резервации, выделенной Шайенам по договору при Медисин-Лодж, поэтому с чего бы им нас искать. Нас – в смысле род Старой Шкуры. Если солдаты кого и ищут, то скорей всего тот отряд, что шёл в соседнее стойбище ниже нас по течению Уошито. Конечно же, в такую погоду никто не сунется. Зимой вообще никто не воюет, а американская армия и подавно: их здоровым лошадям по этому насту да такому глубокому снегу в жизнь не пройти…

Всякое такое лезло в голову мне и я никак не мог уснуть. Я, может, и решил, как мне быть с Олгой и Гэсом: их надо оставить в покое, а вот как мне быть с самим собой, этого я никак не мог решить. Кровь стучала в висках, потом заныло в паху. В смысле чувство такое, будто там что-то торчит, как сушеное яблоко. Потом до меня дошло, что я хочу женщину, но это желание было не похоже на то что я до сих пор испытывал, особенно здесь, среди Шайенов. Я вам говорил, что из нас двоих горячей была Свет, а не ваш покорный слуга. Так вот на этот раз я сам потянулся к ней, совершенно забыв про её нынешнее состояние.

Я протянул руку и в темноте ощутил сквозь одеяло большой живот. Она проснулась, высунула руку, положила ее сверху на мою и говорит: