Томас Берджер - Маленький Большой Человек

• Название: Маленький Большой Человек
• Автор: Томас Берджер
• Жанр: Вестерн

---

– А мы тут о тебе говорили… с твоей красавицей-женой.

– Ну, и хорошо,- улыбается он беззлобно и выжимает из каждой косички по полведра воды.- А теперь пошли знакомиться с другой.

Он обменивает у Лошадки мокрое одеяло на сухое, запахивается в него и ведет нас стойбищем к своему типи. По дороге он смотрит на остромордую собачонку, которая, по-моему шибко смахивала на койота, и жестом велит Лошадке приготовить ее для гостя. Лошадка вытягивает из-за пояса дубинку и ни слова не говоря – бах ее по голове. После чего тащит уже не только мокрое одеяло, но и желтую тушку за задние лапки. Таким макаром мы подходим к видавшему виды типи и ныряем вовнутрь.

Посередине жилища пылает яркий огонь, а над ним висит обычный закопченый котелок; в котелке что-то помешивает обычная толстая женщина. На ней обычный слой грязи и копоти, вот только лицо-то у неё… белое и волосы – светлые, пусть даже под слоем копоти… Боже, это Олга!

Тут Младший Медведь оборачивается ко мне и улыбается, как мне в тот момент показалось, глумливо, хотя теперь-то я понимаю, что это было просто от гордости, ибо он даже не подозревает, что между его женой, т. е. женской женой, и мной может быть что-то общее, кроме цвета кожи.

– Мужчины будут курить,- объявляет он,- а потом есть.

Олга, когда-то такая чистюля, выглядит чудовищно: на ней грязное замшевое платье и ноговицы, на ногах старые рваные мокасины. И если Медведь с завидной регулярностью каждый Божий день при любой погоде купается в реке, то она, видать, с такой же регулярностью воды избегает. Я тут выразился, что волосы у неё были светлые, но, пожалуй, заврался – на самом деле они были какие-то зеленовато-тусклые, а уж спутаны как у нечесаного конского хвоста.

С собой оружия у меня никакого – оставил дома на случай, если вдруг встретится воинственно настроенный юноша, так чтоб он сразу оценил мои мирные намерения; а Младший Медведь – детина хоть куда, ростом больше пяти футов; к тому же мы находились как раз в самом центре стойбища, где, натурально, у него полным-полно друзей. Но мне на все на это было наплевать. Я видел только мою дорогую милую женушку, низведенную до положения рабыни этим отвратительным дикарем, и мои пальцы сами сжались в кулаки; ещё мгновение – и я бы бросился на Медведя и разорвал бы ему глотку. Но тут оборачивается Олга, раскрывает рот и давай поносить и чихвостить Младшего Медведя, причём, самыми последними словами, да так что крик её, небось, разносится по всей округе – куда там той Кэролайн или той же Ничто (пришлось мне как-то слышать, как она распекала своего мужа), да, в эту минуту Олга запросто перекрыла бы их вместе взятых и вообще заткнула бы за пояс любую бабу, хоть белую, хоть индеанку, которая когда-либо терзала мои барабанные перепонки.

– Может, ты мне Шайен скажешь, что мы будем есть, бездельник ты эдакий, лентяюга! – разошлась она не на шутку.- Да я уж и забыла, когда ты в последний раз приносил добычу! Посмотри на Лошадку, он и то куда больше мужчина, чем ты! – Тут, как бы в подтверждение ее слов Лошадка, что до той поры свежевал снаружи собачку, появился на пороге с большим куском мяса, с которого ещё капала кровь; рукава его платья, чтобы не зАпачкались, были переброшены за спину. Лошадка попытался было успокоить Олгу – но куда там! Олга накинулась на Медведя пуще прежнего:

– Тебе бы с ним одеждой поменяться! Да и химанех из тебя не выйдет. Для этого ты слишком туп и косорук! А это что за побирушку ты приволок с собой?! Чтобы он у нас отнял последние жалкие крохи, что не ты добыл! Скажи этой слабоумной попрошайке, пусть убирается вон! Пусть пляшет бизонью пляску где-нибудь в другом месте!

Тут Младший Медведь бросает на нее грозный взгляд и ввертывает:

– А ну-ка, женщина, замолчи, иначе я тебя отлуплю!

– Да ты же сам отлично знаешь, кто кого отлупит! – огрызается Олга в ответ.- Да вот эту вот дубинку я сейчас разломаю в щепки об твою ленивую спину, лодырь ты эдакий!

Она пятерней зачесывает сбившиеся было на лоб волосы назад и на лбу остается длинный грязный мазок, потом презрительно сплевывает в огонь, выхватывает у Лошадки кусок собачатины и швыряет его в котелок, поднимая тучу брызг. Какие-то капли, то ли кипятка, то ли крови, попадают и Лошадке на платье. Он от ужаса, что кровь могла зАпачкать его платье, визгливо вскрикивает, так что Олга бросается к нему со словами «Прости, дорогой» и выводит наружу, чтобы там при свете солнца поглядеть на эти пятна.

Вы, должно быть, подумали, что Младшему Медведю передо мной стало стыдно, но как бы не так. Он недоуменно пожимает плечами и зажигает трубку.

– Обычно,- говорит он,- эта женщина нежна, как голубка. Я думаю, что это перед гостем она решила себя так показать, потому что добытчик я хороший. Вот и пса этого разве не я принес? И любовник я замечательный тоже – накопил сил за годы, когда был Человеком Наоборот, когда мне нельзя было иметь женщину, а сейчас я…

Ну, и он долго ещё похвалялся в таком духе, самым бессовестным образом заливая при этом. По правде говоря, его порочность меня просто ужасала. Сколько раз твердил я, что презираю брехунов и хвастунов и вот вам нате – этот индеец выхваляется и брешет, как самое последнее кабацкое трепло!

И не то чтоб я думал обо всем этом в тот момент – нет, я все ещё не мог прийти в себя после встречи с Олгой. Кем-кем, а Несчастной Жертвой она не была, уж это определенно; но до чего же Шайен она переменилась! Помню, какой приветливой и кроткой была она, когда мы были мужем и женой, смиренная овечка да и только – тише воды, ниже травы, и по-английски едва могла пару слов сказать. А тут – уже свободно бранится по-шайенски. Ну, может, этот грубый язык больше подходит для ее шведской глотки, но вот куда девался ее панический ужас перед индейцами – ведь помните, что Санти-Дакоты вырезали когда-то всю её семью…

Господи, ну не странно, что, размышляя про все это, я на некоторое время забыл о маленьком Гэсе; как вдруг вбегает он, одетый как дикарь, светлые волосенки заплетены в косицы. Теперь ему должно быть лет эдак пять; крепенький, несмотря на холод его мускулистое тельце полураздето. В руке у него лук, и он протягивает его Младшему Медведю.

– Отец, – говорит он, – тетива порвалась. Пожалуйста, сделай мне новую. Она нужна мне для нашей войны.

Медведь, довольный, расплывается в улыбке, с любовью поглядывая на Гэса, хотя при этом и корит его.

– Настоящий Человек не должен вмешиваться, когда гость курит. – А сам тем временем из своего колчана, висящего на жердине, достает шнурок и натягивает новую тетиву.

Тут, наконец, я обретаю дар речи и спрашиваю Гэса, своего родного сына:

– А с кем вы воюете? Кто враги? Поуни?

Голос мой, должно быть, звучит как-то ненатурально, но Гэс не задерживается на мне взглядом. Он всё ещё не отдышался после бега и, как и положено ребёнку, совершенно поглощен этой своей сиюминутной надобностью. И как только Младший Медведь натянул тетиву, Он хватает лук и уже на ходу отвечает:

– Нет, не Поуни! – звонко и свирепо отвечает он на этом гортанном языке. – Бледнолицые!

– Ну-ка вернись и окажи, как подобает, уважение гостю, – говорит Младший Медведь ему вслед, но, по-моему, довольно-таки вяло, и прежде чем он все это промолвил, мой Гэс уже присоединился к своим товарищам. С улицы донеслись их воинственные песни и боевые кличи. Себя, видать, он считал что ни есть настоящим индейцем…

Не знаю, что там думала Олга, ну, а после того, что я увидел, мне и выяснять расхотелось. Более мерзопакостной сцены мне наблюдать не доводилось. В стойбище, ниже нас по реке, у одного Кайова была белая женщина и он ее имел за самую жалкую рабу. Сам я в этом стойбище чувствовал себя не очень-то спокойно, вот и был там всего ничего, убедился, что это не моя жена Олга – и всё, но эту несчастную и её полуторагодовалого ребёнкка видел. И, правда, жалкое зрелище.

Но здесь несчастнее всех был Младший Медведь, вы бы видели его физиономию, когда Олга ни с того ни с сего обрушилась на него. Теперь же, когда мы остались одни, он принялся хвастать, что отдал за нее десять лошадей одному южному Шайену, что захватил ее на реке Арканзас. А между прочим, когда замуж брали индианку, то за нее отцу давали, как правило, не более трех-четырех лошадок.

Вы, небось, решили, что я сидел и скрежетал зубами. Ничего подобного. Я был точно во сне и говорю ему как ни в чём не бывало:

– У этого мальчика белая кожа.

– А волосы как утреннее солнце, – радостно подхватывает Младший Медведь. – Его имя Вещая Сила, но обычно мы называем его Пузатый. Мне кажется, он станет самым могущественным военным вождём Шайенов. Тебе ведь известно, что у великого вождя Оглалов по имени Неистовая Лошадь была светлая кожа и светлые волосы, и он был заколдован от пуль.

– Так, значит, ты отец этого ребёнкка,- я затянулся из каменной трубки и передал ему в ожидании, что он сейчас совсем заврется, но он какое-то время молча смотрит в огонь, полуприкрыв веки, и лишь потом отвечает: