Мариус Брилл - Хищная книга

• Название: Хищная книга
• Автор: Мариус Брилл
• Издательство: Ред Фиш, Амфора
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-483-00152-4

В руки Миранды, работающей в крупном лондонском универмаге, попадает таинственный трактат — книга, обладающая разумом и чувствами…

---

Мерсия изучала свои идеально заточенные ноготки.

— Может быть, я теперь не перестану разбивать сердца. А то что мне делать, если я не буду уничтожать мужчин? Я никогда не смогу воспринимать их всерьез. — Мерсия присмотрелась к старичку. — Могу поспорить, что вы в свое время понаразбивали сердец.

Казалось, старик действительно обдумывает ее вопрос, потом он дребезжащим голосом произнес:

— Не напрягайте ум разгадыванием тайн[51].

— Угу, но если я не буду думать об этом, я начну думать о Миранде, а там я ничего не могу сделать до завтрашнего дня.

Старичок, похоже, удивился.

— Миранда? Но как в твоем сознанье запечатлелось это?[52]

Мерсия замялась; большинство вольтанутых живет в своем собственном мире, и попытка всерьез пообщаться с одним из них стала бы опасным прецедентом. В конце концов, их мир может вам показаться привлекательнее вашего. Мгновение Мерсия тревожилась, не покосилась ли у нее крыша.

— Миранда — моя подруга, — осторожно сказала она. — Она за границей, и мне кажется, что она попала в беду.

— Что еще в глубокой бездне времени ты видишь?[53]

Мерсия улыбнулась. Ровно настолько шизанутый, насколько она и подозревала, а сама она ровно настолько же нормальна, насколько ей запомнилось. Как и каждый встреченный ею мужчина, он был для нее идеальным собеседником, чтобы поговорить самой с собой.

— Так как же мне быть с Флиртом? Я ведь не могла по-настоящему в него влюбиться, правильно? Не могу разобраться, в этом дело, или это обычная, заурядная, вызванная стрессами, месячным циклом, поздним ночным временем, травмами Флирта заморочка?

* * *

— Миранда! Знаешь, я тебя искал по всему городу.

Миранда поглядела на свою бархатную занавеску, прикидывая, есть ли смысл пойти на прорыв.

— Мне очень жаль. Я никогда не думал, что так получится.

Он ее сразу схватит.

— Пожалуйста, только выслушай меня. Мне это очень трудно, я действительно иногда в странных отношениях с правдой. Я… это моя работа. А я… Я не очень понятно говорю, да?

Миранда всмотрелась в блики, подсказывающие, где во тьме находятся его глаза; ждет ли он ответа?

— Перекрести меня, Миранда, я согрешил и очень об этом сожалею. — Голова его склонилась, и Миранда различила шапку его густых волос. Для него естественно каяться после убийства? — Я правда не знаю, как мне это объяснить, и куда мне теперь идти. Миранда. — Он помолчал. — Мне никогда не доводилось об этом задумываться, но ведь я, наверное, никогда и не встречал никого, похожего на тебя.

Почему он просто не убьет ее, не выстрелит через решетку, что ему мешает?

— Я понимаю, что все должно выглядеть очень запутанным, и ты, наверное, до сих пор в шоке. Я хотел бы, хотел бы просто дотронуться до тебя, сказать тебе, что все в порядке. — И еще, почти шепотом: — Но я знаю, что сейчас я последний человек в мире, кому можно это сделать.

Чертовски верно. После долгой тишины у Миранды нашлось немножко сил, чтобы сказать:

— Фердинанд, ты вставил мне в рот ствол пистолета.

— Знаю, знаю. Вот из-за чего все, посмотри, — он просунул что-то под решеткой. Миранда на секунду съежилась, думая, что это опять дуло пистолета. Но нет. Там было нечто более опасное. Там был я. — Я теперь понял, что ты никогда не знала, что все началось из-за этого.

— Моя библиотечная книга? — не веря, спросила Миранда. Не понимаю, почему ей так трудно было поверить, что книга может стоить того, чтобы из-за нее убивали. Миранда, правду вам сказать, любовь моя, уже стала мне немного надоедать.

— Это очень важная книга.

— Да? Так почему же ты не сказал? Я имею в виду, можешь забрать ее. Она твоя. Она никогда и не была моей, я ее выкрала.

— Знаю.

— Ладно, я рада, что с этим улажено. Ты возьмешь книгу и пойдешь своей дорогой, а я своей, и мы оба будем жить долго и сча…

— Миранда. — Она поразилась, что до сих пор чувствует эту до нутра пробирающую дрожь, когда он произносит ее имя таким густым и властным голосом. — Понимаешь, книга была просто катализатором, первопричиной.

— Нет, — сказала она, вдруг разозлившись, — нет, я не понимаю, это дерьмо какое-то, нет тут никаких причин, ничего, ничего тут нет, никакого смысла! — Она сердито затрясла головой. — Ты хочешь убить меня, Троцкий хочет убить меня, даже блоха ученая типа Барри из доставки хочет меня убить.

— Я попробую все объяснить.

— Ты уже попробовал, и что ты сделал? Ты подсунул мне дурацкую книжонку!

Очаровательно.

— Выслушай меня, Миранда, это все, о чем я прошу.

— Да какого хрена я должна тебя слушать? Чтобы ты мог застрелить меня с чистой совестью? «В конце концов, я ее все-таки предупредил».

— Миранда, я знаю, что ты на меня сердишься, но, пожалуйста, выслушай меня. Если, если ты не поверишь моим словам, обещаю тебе, что ты сможешь просто встать и уйти, я не буду тебя останавливать.

— И не застрелишь?

— И не застрелю.

— Разве я могу тебе верить? Ты сказал мне, что ты… — Миранда почувствовала в горле ком подступающих рыданий и тяжело сглотнула: — Ты сказал мне, что любишь меня.

Фердинанд продолжал тихо и спокойно:

— Знаю. Знаю. Все, о чем я тебя прошу, — выслушай меня. Но прежде всего должен тебя предупредить, что мой рассказ ставит под угрозу как мою жизнь, так и твою.

Это все слова. Тем не менее, рассудила Миранда, лучше, что они хотя бы чуть-чуть рискуют вместе, ведь это может означать, что, кто бы ее ни убил, Фердинанд ее не тронет.

— Прежде всего. Меня зовут… Меня зовут не Фердинанд. Я не бизнесмен из Сити, и я не живу в квартире, в которую мы заходили. Я… Ладно. Я гражданский служащий. Я работаю на военных. Миранда, в общем, я шпион.

Что бы его ни заставило.

— Эта «дурацкая книжонка» оказалась единственным уцелевшим экземпляром издания, которое мы считали полностью уничтоженным, ну, по соображениям национальной безопасности.

Подняв меня, Миранда взглянула на меня с новым интересом. С интересом, которого я определенно у нее не замечал, когда мы оставались с ней наедине.

— Уничтожали книги? — воскликнула она, не в силах сдержаться. — Это варварство.

— Миранда, это делали всегда, во все эпохи. То, что ты сейчас можешь прочесть, — весьма специфическая, тщательно отобранная диета. Книги уничтожали со времен Реформации. По крайней мере, в наши дни их не сжигают вместе с авторами.

— Этим ты и занимаешься, да? Сжигаешь книги.

— Нет-нет, необходимость в этом почти отпала, теперь, после пятидесятых годов, после Заговора.

— Заговора.

— Да. Избавляться от подрывной литературы и глушить революционные голоса всегда было в финансовом отношении трудно для развитых стран, в которых обеспечивался высокий уровень грамотности населения. А тогда, после русской революции и Первой мировой войны, все поняли, что новой угрозой станут электронные средства массовой коммуникации. Радиопередачи, телепередачи и так далее, их уже никак не сожжешь. Поэтому первым делом изобрели мыльные оперы, ситкомы и тридцатиминутные драмы, чтобы наводнить эфир эскапизмом, уходом от реальности, и отвлечь оболваненное население от потенциально опасных передач. Законы о лицензировании радиостанций, дележ диапазонов волн и тому подобное; самые крамольные идеи просто не доходили до публики. Потом, в конце сороковых годов, когда даже эти стратегии выглядели слабенькими по сравнению со сверхмощными пропагандистскими машинами, созданными во время Второй мировой войны, — сейчас мы их называем «массмедиа» — международная правительственная ассоциация секретных служб и составила «Заговор».

— Заговор? Так, значит, действительно существует заговор внутри всемирного заговора? Ты об этом говоришь? Теперь я все поняла, Фердинанд, или как там тебя зовут на самом деле. Думаю, тебе бы не вредно получить немного квалифицированной помощи.

— Я знаю, это звучит дико, но это именно так. «Заговор» — это программа, система, созданная секретными службами для распространения всякого рода слухов. Во-первых, благодаря слухам государства и правительства выглядят гораздо могущественнее, чем они есть, — выглядят для тех, кто хотел бы в это верить. Но главное, выдумывая такие теории на грани абсурда, мы нейтрализуем, лишаем силы все настоящие революционные идеи, потому что, стоит только кому-нибудь повести речь о «Заговоре», как его сразу сочтут параноиком, вполне созревшим для дурдома. Поэтому никто ничему не верит, и сохраняется статус-кво. А все, что требуется, — небольшое смещение в общественном сознании смысла слова «заговор», ну, и классическая практика распространения всеобщей «иронии», так чтобы уже не оставалось ничего твердо установленного, абсолютного. Поверь мне, эта простая деталь пропагандистской машины почти до нуля сокращает стоимость цензуры в печати и в эфире. Подрывные идеи можно без опаски обнародовать, они сразу отправятся в утиль как «теории о всемирном заговоре». Осмеянные, непризнанные, сваленные в одну кучу с состряпанными нами идиотическими выдумками.