Томас Берджер - Маленький Большой Человек

• Название: Маленький Большой Человек
• Автор: Томас Берджер
• Жанр: Вестерн

---

Не стану вдаваться в подробности, как мне удалось там выжить, скажу только, что еле выжил. Я продал одежду, чистил сортиры, просил милостыню, воровал… За один месяц из франтоватого сынка миссис Пендрейк я превратился чёрт знает во что, в какого-то оборванца, ночующего на задворках конюшен.

И не спрашивайте меня про театры, великолепные магазины, огромные рестораны Сент-Луиса, шикарные катера, что бороздили воды Миссисипи, ибо мне довелось узнать их только снаружи, так сказать, пока я, жалкий и голодный, стоял с протянутой рукой где-нибудь неподалёку, клянча жалкие гроши, покуда полицейский констебль не сгонит с места.

Но через Сент-Луис проходил оживленный торговый путь на Запад, и как-то раз мне наконец улыбнулась удача: удалось наняться проводником обоза, направляющегося в Санта-Фе – несколько фургонов, гружёных всякой всячиной и запряжённых мулами. Пришлось немного приврать, конечно, но несколько фраз на беглом шайенском прозвучали очень убедительно. В Санта-Фе мне бывать не доводилось, но за многие годы тракт неплохо укатали переселенцы, и я решил, что не заблужусь. Да к тому же эта парки – хозяева обоза» – болваны были несусветные и готовы были принять на веру любой бред. Они ни разу в жизни не забирались западнее Сент-Джо, однако в эту экспедицию вложили все свои деньги до цента – разбогатеть решили одним ударом за счёт «этих тупых черножопых». Звали их братья Уилкерсоны.

Ну, план их не совсем удался, потому как на нас напали Команчи, убили обоих Уилкерсонов и всех погонщиков, растащили товар, а фургоны сожгли. Трагедия случилась недалеко от реки Симаррон, когда мы уже миль пятьдесят отъехали от Арканзаса по выжженной равнине.

Ну, как вы можете заметить, меня-то самого не убили. Да, меня даже не ранили. Просто я знал, как себя вести, и когда всех остальных уже уложили, решил, что нет никакого смысла отбиваться от полусотни дикарей, имея в руках один старинный мушкет, что заряжался со ствола…

Да-а, как сейчас помню – стою это я за баррикадой из мешков и тюков с товарами, а Команчи визжат и улюлюкают, и всё теснее сжимают кольцо, а этот мой мушкет – из него пальнешь раз, а потом двадцать минут заряжаешь: если врагов больше чем трое, то они тебя кулаками забьют, пока будешь шомпол искать. В общем, оружие хоть куда.

Так вот, делать было нечего, и пришлось мне воспользоваться другим оружием – тем, что, слава Богу, было у меня на плечах. Я снова вспомнил ту бесценную притчу про Маленького Человека!

Укрывшись за баррикадой, я стянул с себя рубаху, скрутил из неё шар размером с мою голову, и нахлобучил на неё свою фетровую шляпу, и поля натянул пониже – в этих местах на ярком солнце так и носят. ещё у меня был с собой сюртук. Я застегнул его на все пуговицы и натянул на голову, как мешок. Рукава болтались пустые, ворот был у меня над головой, которую я втянул в плечи, как черепаха. Одну руку я прижал к себе, а вторую кое-как просунул сквозь ворот наверх и держал ею свою самодельную голову в шляпе.

В таком вот маскараде встал я во весь рост, а росту во мне теперь было футов шесть с половиной, и, глядя одним глазом сквозь щёлку между двумя верхними пуговицамм сюртука, двинулся вперёд, навстречу Людам-Змеям, что неслись на меня галопом, Я рассчитывал, чтю они знают легенду о Маленьком Человеке – Великом Шайене, и больше мне рассчитывать было не на что. Уж будьте уверены, пока они присмотрелись что это там идет на них, они всё время стреляли в меня и одна стрела даже пробила мой пустой рукав.

Но потом они притормозили, перешли на легкую рысь, потом на шаг, все ещё сжимая кольцо вокруг меня, но озадаченные не на шутку. Ну-ну, думаю я про себя, вот теперь самое время. Я собрался сбросить с плеч мою «голову». В этот момент я проходил мимо одного из Уилкерсонов, он лежал, устремив невидящий взгляд в небо, а в груди у него торчали две стрелы. Вот тут я и отстрелил свою фальшивую голову со своих фальшивых плеч, она упала и покатилась, но из шляпы не выскочила, потому что я насадил её как следует,

Команчи остановились и застыли как вкопаные. Помню я тогда подумал: ага, клюнули, сукины дети, попались, значит, да? Жаль, я забыл боевую песнь Маленького Человека, а то запел бы».

Но никуда они не попались. Один из воинов вдруг выехал вперёд, подцепил мою голову-рубашку своим коротким копьем, посмотрел на неё внимательно и выкинул прочь. А потом они взяли меня в плен…

Что ж, я бы не сказал, что это был полный провал. Если бы не мой трюк, они бы меня убили. А я получил ценный урок: не пытайся водить за нос индейца, который уже общался с бледнолицыми. Команчи ведь уже лет сорок творили набеги на тот тракт…

Они меня не обижали; наверно, хотели обменять на ружья, порох или ещё что-нибудь. Но так уже вышло, что, будучи приставлен пасти их лошадей, я однажды ночью спёр одну и смылся. Но она – лошадь-то – долго не протянула, пала, потому что скачка была бешеная. Дальше я шёл пешком, и пока добрался до Хаоса, городка в горах к северу от Санта-Фе, как раз кончилось лето.

Я к тому моменту уже давным давно не видел никакого жилья и потому страшно обрадовался убогим хижинам индейцев-пуэбло, хотя вообще-то эту породу краснокожих я не очень-то любил. Они с незапамятных времен пахали землю и жили оседло, сбившись в кучу, словно летучие мыши. У их ног лежала огромная страна, а они уткнулись в свой жалкий клочок земли, на котором выращивали бобы. Команчи время от времени нападали на них, а также Навахи и Апачи. Ручной индеец дикому не товарищ…

А неподалёку от поселка пуэбло стоял и белый городишко, туда я и направился. После перехода по пустыне да и по горам вид у меня, конечно, был – не дай Бог. Бывало нагнусь над лужей, воды напиться – зажмуриваюсь, чтобы не видать своей рожи.

Потому-то я не могу осуждать одного знаменитого человека за то, как он повел себя, когда я постучал в его дверь. Я, помню, увидел его глинобитный дом с внутренним двориком, как водится в тех местах, и, помню, подумал, что здесь мне, может быть, что-нибудь подадут. Поднимаюсь на веранду, а дверь в комнату как раз открыта, потому как жара стояла ужасная; заглянул я в прохладную полутёмную комнату и кричу:

– Эй, есть кто дома?

Тут из полумрака выходит субъект, росту примерно моего – коротышка, то есть – с рыжими усами и кривоногий до ужаса; выходит он, значит, и говорит:

– Пошёл вон отсюда, дрянь лохматая!

Ну, я и пошёл, потому как вид у него был серьёзный. А потом один мексиканец, у которого я выклянчил пару лепешек, сказал мне, что это был «сеньор Кит Карсон»…

Через пару дней я добрался до Сайта-Фе. Город лежал в долине, зажатый со всех сторон горами, то и дело попадались мексиканки в ярких юбках и с голыми плечами, индейцы пуэбло, что торговали каким-то хламом; встретилось два-три юта в красных одеялах – расхаживали задрав нос; были ещё испанские ковбои-вакеро в тесных штанах с разрезами у лодыжек; ну, а кроме того, всякая обычная публика, какую встретишь где угодно. По тем временам город был довольно большой для тех мест, но с первого взгляда вы бы его не оценили. Почти все дома были глинобитные, из высушенной грязи, короче говоря, и потому казались какими-то аляповатыми, словно детишки их слепили из глины. Даже дворец губернатора, что стоял на площади, был той же постройки. Ежели, к примеру, вам по душе Сент-Луис, то Санта-Фе вам явно не подошёл бы, потому как один хороший дождь мог превратить его в большую грязную лужу.

Но меня этот город устраивал, мои дела пошли тут значительно лучше, чем в Сент-Луисе. Не скажу, что я разбогател – нет, я и не пытался. Я сошёлся с одной толстой мексиканкой, что торговала на улице всякой мексиканской снедью – чили-кон-корне, тамалес и т. д. – от которой внутри все горит; тут же на улице её и готовила на углях. Уж больно я был худой, она меня и пожалела – так все это и началось. Ну, а потом, чуть позже, я уже перебрался в её глинобитный дом, где кроме нас с нею было ещё человек пять-шесть детей, а мужа не было – он то ли сбежал, то ли погиб, она – точно не знала. Иногда ей казалось, что сбежал, и тогда она грозила мне, что вот он вернется и зарежет меня; а иногда она думала, что он погиб – и тогда начинала тащить меня к священнику, чтобы он нас поженил.

Эстреллита всё время распекала меня на чем свет стоит, а иногда до того распалялась, что грозила меня зарезать, но я со временем понял, что это в ней просто мексиканский темперамент кипит, и её совсем не трудно вернуть в доброе расположение духа, надо только сказать ей что-нибудь эдакое милое, например: «Ах ты, мой маленький чили-перчик», или ещё что-нибудь в том же роде. Кстати, о перце – я испоганил себе желудок на многие годы огненной испанской жратвой, и на языке заимел за эти месяцы больше мозолей, чем на руках. Потому как я ничего не делал. Целыми днями валялся где-нибудь в тени, а ближе к вечеру, когда жара спадала и каждое движение уже не причиняло мучительных страданий, я, бывало, собирался с силами и тащился в кабак, где сидел и опрокидывал стакан за стаканом вино, расплачиваясь деньгами, которые давала мне Эстреллита.