Леонид Бирюшов - По волнам моей памяти (Книга об отце)

• Название: По волнам моей памяти (Книга об отце)
• Автор: Леонид Бирюшов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Повесть о военных эпизодах из жизни донецкого музыканта и композитора Григория Алексеевича Бирюшова, основанная на его рассказах своему сыну.

 Григорий писал песни и музыку для детей, сотрудничал со многими кукольными театрами страны. Спектакли с его музыкой проходили также за границей. Например, во Вьетнаме, в Болгарии и Израиле. Он написал музыку более чем к ста кукольным спектаклям, с отличными рецензиями и наилучшими отзывами, пожеланиями. На его счету есть детская рок – опера - «Волк, Коза, козлята и светофор», и рок – опера для взрослых -  «Похождения нового Дон Жуана». Тёти и дяди с удовольствием смотрели этот спектакль о любви, где все сцены наполнены юмором, забавными поворотами сюжета. Издавались музыкальные произведения в таких авторитетных журналах как «Музыкальная жизнь», «Техника молодёжи». Были и отдельные издания его произведений.

---

          Утро встречало бойцов солнечной и тёплой погодой. Позавтракав и справив естественные надобности, солдаты занимались своими делами: кто брился, кто покуривал махорку, кто благоустраивал свой окоп, маскировал его ветками и травой, наводил бруствера и укреплял их булыжниками, найденными в поле, а кто был занят игрой в карты. Братья – греки были как всегда вместе. Гриша говорит брату:                                              

             - Федь, ты видел пулемёт «Максим», который дали нашему отделению?       

             - Ну, видел.

             - А ремень кожаный, за который его таскают?

             - Ну, видел.

             - Ты  помнишь, как  на свадьбах и концертах мы  натирали на плечах водянки от баянных ремней, случалось, что до крови? Ремни то на баяне – узкие, а на «Максиме» - широкие. Вот бы мне такие ремни, я был  бы самым счастливым баянистом  на свете.

             - Нашёл о чём мечтать, ты лучше вспомни, где мы находимся и для чего.

Разговор братьев прервал старший офицер - командир отряда, он как  раз обходил позиции окопавшихся ополченцев.

             - Хлопцы, будьте готовы, наверно, сегодня «фриц» попрёт. Так что смотрите в оба, о малейшем движении на линии горизонта или в районе лесополосы немедленно докладывать командиру отделения.                

             - А что хлопцы? Мы всегда готовы, пусть только сунутся, мы им покажем, где раки зимуют и быстро отобьём охоту до чужой земли! Да мы их шапками забросаем, зубами порвём, голыми руками давить будем! - с нескрываемой, излишней бравадой на полном серьёзе ответили ребята.

             И только командир ушёл с позиции, этак, минут через десять – пятнадцать, только ребята успели выкурить ещё по одной самокрутке, все услышали гул, и в небе показался неприятельский самолёт. Какой - то необычной конструкции. Это был «Фокке-Вульф - 189», который все называли «Рамой» за его двойной фюзеляж. Все знали, что его функция – разведка, после которой следует атака. Но о названии этого аэроплана узнали гораздо позже, а пока все с любопытством его рассматривали. Самолёт пролетел над позициями наших отрядов на высоте километра, может чуть выше, и скрылся за горизонтом.  Ещё минут через десять – пятнадцать в воздухе раздался оглушительный свист и взрыв. И всё вокруг начало свистеть и взрываться, сливаясь в оглушительный гул называемый канонадой. Бойцы попрятались в своих окопах и головы не могли поднять, чтобы посмотреть, что происходит, и далеко ли от окопов рвутся снаряды. Вокруг свистели осколки, падали на голову и плечи комья земли. Земля дрожала и гудела, особенно это ощущалось на дне окопа, где лежали, свернувшись калачиком бойцы, прикрыв руками голову. Они, не могли знать, а тем более видеть, что происходит вокруг и для скольких солдат,  окоп, вырытый своими руками, стал - могилой. Оправившись от потрясений, через две – три минуты после артподготовки, ребята уже выглядывали из своих укрытий и оценивали ситуацию. Ещё через две – три минуты всем стало ясно, что скоро начнётся настоящий бой. Стояла такая тишина, что было слышно, как бьётся сердце, как гудят провода на телеграфных столбах. Были слышны стрекот кузнечиков и песни жаворонков в раскалённой дневным солнцем украинской степи. Как только гарь и пыль от разрывов улеглась, солдаты начали осмотр своих и соседних укрытий. Одни были засыпаны полностью, другие наполовину. Третьи вообще целёхонькие, даже не тронутые взрывами.               

            Григорий выбрался из своего окопа, отряхнулся от земляной пыли и увидел, метрах в десяти от себя, полуразрушенный окоп, а рядом разбитый взрывом пулемёт «Максим» лежащий на боку.                                                      

       - Не пропадать же добру! - Подумал Григорий. – После войны пригодится!  Он     подошёл  и принялся отцеплять пресловутый  кожаный  ремень от пулемёта.

Рядом уже стоял Федя и испуганным голосом от только что пережитого обстрела, начал отговаривать брата, не делать этого. Но Гриша уже отцепил ремень и подпоясался им поверх пиджака как солдатским. Вокруг слышны были стоны, кого - то ранило, кто – то дезертировал и бежал сломя голову к лесополосе, а кто просто сидел на земле и тупо глядел на происходящее. Отделение, в котором находился отец с братом, уцелело. Все восемь остались живы и невредимы.          

             И вдруг, как будто из облаков, посыпались немецкие парашютисты – десантники. Кто-то из немцев уже приземлился и вел автоматный огонь по нашим ребятам, практически безоружным и безответным. Гриша посмотрел вверх. Парашютисты  планировали прямо на головы бойцам и стреляли на лету. Некоторые из наших ополченцев, пытались отстреливаться, но в итоге, поняв всю бессмысленность этой затеи, побросали винтовки и поднимали руки вверх.   

            Отделению ничего не оставалось, как сдаться, поднять руки и ждать своей участи. В солдат с поднятыми руками немцы не стреляли, по крайней мере, все так думали. Вокруг слышалась немецкая речь. К горстке наших бойцов подошёл немецкий солдат со «шмайсером» наперевес.

           Здоровый, такой «фриц», под два метра ростом. Рожа небритая, жирная. Глаза бесцветные, взгляд мутный, наглый, под почти белыми ресницами. Под каской видны  огненно - рыжие волосы, нос орлиный, губы мясистые, грязные от шоколада, пьяный, как говорят русские, в стельку. Форма – рядового солдата, рукава френча закатаны по локоть, руки волосатые, широкие в запястьях, Почему отец так хорошо запомнил его внешний вид? Это был первый немецкий солдат, увиденный им так  близко.     

           Немец подошёл к группе наших бойцов стоящих в ряд, и автоматом показал на Фёдора. 

          - Ти ест циган! Ком! - И вывел его из строя и поставил метрах в пяти напротив остальных. Немцы не любили цыган и евреев. Федя действительно был похож на цыгана, курчавый, чернявый и смуглый. У него брюки между ногами стали мокрыми, - уписался. Такая реакция на страх у Фёдора была с детства. Следующим фашист вывел учителя немецкого языка.

          - Ти ест юде! Ком! – И автоматом указал место рядом с Фёдором. А учитель, он же командир отделения, действительно внешне был похож на еврея, кем собственно и являлся. Просто – загадка, каким образом «фриц» узнал, что он еврей?

          - Ти ест циган и пулемётчик! – И указал автоматом на кожаный ремень от «Максима». – Ти ест пук, пук, пук! - Ти стреляйт дойче золдатен! Ком! – И перевёл Григория к брату и учителю.

          Дальше из слов отца:

       - Как только немец навёл на меня автомат, и я увидел отверстие ствола, осознание реальности, куда - то провалилось. Я ничего не слышал и не ощущал. В голове пронеслась вся моя, совсем ещё короткая, жизнь. Если бы немец выстрелил в тот момент, я бы ничего не почувствовал, потому что я уже был в сущности мертвец. Для меня весь окружающий мир стал безразличен, перестал существовать, ничего уже не имело значения. Выстрелит немец сейчас или через минуту, было всё равно. Только дышал я полной грудью. Наполняя лёгкие воздухом, и никак не мог их заполнить полностью. Правду говорят: - перед смертью не надышишься! 

           Таким образом «фриц» перестроил всех из одного места в другое, только с некоторыми комментариями. Одного бойца, например, обозвал комиссаром. Только потому, что у него болтались верёвочки от кальсон.  Развязались. 

          - О, ти ест русишь комиссар! Ком! – Будто только русские комиссары носят кальсоны.

           Всех восьмерых бойцов собирался расстрелять. За что? Причину нашёл у каждого, уже загнал патрон в патронник и водил автоматом слева направо и обратно. И корчил пьяные гримасы, болтая что-то о своём. И тут учитель возмутился и на немецком языке начал говорить;  

          - Вы не имеете права нас расстреливать! Мы же подняли руки вверх, значит, не сопротивляемся, сдаёмся и автоматически становимся военнопленными. А по законам международной конвенции, должны быть конвоированы в лагерь. Мы требуем соответственного к нам отношения!

           В глазах свет померк, стало темно как в подвале. Мысленно я уже попрощался с братом, родными, и ребятами. Крепко зажмурил глаза, сжал пальцы в кулаки и стиснул челюсти до крови в дёснах. Приготовился умирать. Представил, как пуля толкает меня в грудь, пробивает сердце, и я падаю. И жизнь выходит из моего бездыханного, постепенно остывающего и коченеющего тела. Мне так стало жалко себя, что даже глаза  прослезились. И так было обидно, что не успел пожить вволю, а тут уже и смерть настигла. Но вдруг я услышал, как будто издалека, возвращая меня к реальности, кто – то скомандовал чётким, уверенным, голосом:

         - Hаlt!

         Это слово прозвучало так  громко, и  понятно для слуха, как самое желанное. Это слово переменило не только ход моих мыслей, но и всей сложившейся ситуации, оно вселило в нас надежду на жизнь. Всё же не зря в школе немецкий язык проходили, все поняли. А затем на чистейшем русском языке: