Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

• Название: Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
• Автор: Лев Черепнин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Монография Л. В. Черепнина представляет собой исследование, посвященное одному из важнейших, но недостаточно изученных вопросов истории России феодального периода — проблеме ликвидации феодальной раздробленности и образования единого Русского государства. Ее основная задача — показать с позиций марксистско-ленинской теории на примере России общие закономерности образования централизованных государств и выяснить конкретные особенности этого процесса в России.

В первых главах работы после обстоятельного историографического обзора дается анализ социально-экономических явлений, подготовлявших объединение Руси и создание централизованного государства. Здесь рассматривается развитие производительных сил в сельском хозяйстве, рост феодального землевладения, эволюция форм феодальной собственности на землю и видов феодальной ренты. Большое внимание уделено положению различных категорий русского крестьянства, формам его эксплуатации землевладельцами и государством и борьбе крестьян с феодально-крепостническим гнетом. Подробно прослежены роль русских городов в процессе создания централизованного государства и участие горожан в народных движениях и политической борьбе этого времени.

В последующих главах автор рассматривает процесс политического объединения русских земель вокруг Москвы как центра складывающегося единого государства и формирование централизованного аппарата власти. Особое внимание уделено классовой борьбе крестьян и горожан в различных княжествах в XIV–XV вв., а также освободительной борьбе русского народа против татаро-монгольского ига, против наступления литовских феодалов и других иноземных захватчиков.

---

Выше уже указывалось, что великокняжеская власть поддерживала монастырское и церковное дворовладение в городах. Но ее политика в этом отношении не была и не могла быть строго последовательной и прямолинейной, ибо она должна была также в какой-то мере считаться с интересами посадского населения, а также учитывать интересы государственного тягла. Отсюда проистекают имеющиеся в княжеских жалованных грамотах запреты монастырям увеличивать в городах число дворов сверх разрешенной нормы («ни дворов иных туто не промышляют») и принимать в свои дворы горожан в качестве закладчиков («а от сех мест моих людей, великого князя, в те дворы не примают»; «а писменых людей и тяглых на те земли и к варницам не приимати им»)[1275].

Обнаруживала великокняжеская власть колебания и по вопросу об освобождении населения монастырских дворов от тягла. Так, великий князь Василий II в середине XV в. дал грамоту вологодским сотским и посадским людям, согласно которой «люди» Кириллова-Белозерского монастыря, проживавшие в монастырском дворе в Вологде, должны были «тянути… в всякие проторы, и в розметы и в все пошлины». Но затем эта грамота была отменена, монастырские люди получили освобождение от всех «проторов», «розметов» и пошлин, и на них был возложен лишь специальный оброк[1276].

Судя по одной правой грамоте, при Иване III были проведены какие-то мероприятия по пересмотру монастырского дворовладения на Белоозере. Белозерский сотский Иван Обухов и посадские люди так рассказывали в 1490 г. на суде об этих мероприятиях: «…у всех, господине, монастырей дворы отнимали в городе, и давали им, господине, места под дворы в меру, по тридцати сажен, и с огородом…»[1277]

Борьба горожан с монастырским дворовладением в городах, с закладничеством, была борьбой антифеодальной. Пробивая пути к созданию более благоприятных условий для экономического развития в рамках феодализма, выступления посадских людей в то же время вызывали реакцию со стороны господствующего класса феодалов, стремившихся к укреплению своих позиций в централизованном крепостническом государстве.

§ 7. Характер городского ремесла

Для понимания уровня развития средневекового города очень важно выяснить вопрос о характере городского ремесла. В фундаментальном исследовании Б. А. Рыбакова на большом материале (археологических раскопок и находок и письменных источников) хорошо показаны новые явления в области русского ремесла, которые наблюдались в XIV–XV вв. Особенно убедительно доказан Б. А. Рыбаковым значительный подъем к этому времени технического уровня ремесла в городах. Развиваются ювелирное дело, кузнечное, литейное, строительное, гончарное производства. Начинает применяться массивное литье колоколов, а затем пушек. Появляются меднолитейные мастерские для художественного литья, в связи с чем прекращается механическое воспроизведение образцов, созданных еще до татаро-монгольского нашествия на Русь. Возрождается искусство скани и внедряется в практику производство выемчатой эмали. Идет широкое строительство деревянных и каменных церквей, возводятся крепостные сооружения. В области книжного дела пергамент заменяется бумагой, что способствует распространению письменности[1278].

Характеристику ремесла, данную Б. А. Рыбаковым, дополнил А. М. Сахаров. В труде Б. А. Рыбакова превалируют данные, относящиеся к Новгороду и Пскову. А. М. Сахаров привел некоторый новый (по сравнению с книгой Б. А. Рыбакова) материал о развитии в XIV–XV вв. строительства укреплений и церквей, меднолитейного производства, иконописного дела и т. д. в городах Северо-Восточной Руси (Москве, Твери, Нижнем Новгороде, Ростове, Владимире, Серпухове, Коломне, Радонеже, Верее и др.)[1279]. Наконец, ремесло средневековой Москвы специально исследовано в книге М. Н. Тихомирова, на которую я уже неоднократно ссылался[1280].

Вопрос об отраслях ремесленной деятельности и о технике ремесленного производства в русских городах XIV–XV вв. изучен уже в достаточной мере, хотя новые археологические находки все время пополняют наши сведения в этом направлении. Гораздо менее ясной до сих пор остается социально-экономическая сторона дела, на которой я и остановлюсь в своем дальнейшем изложении. Здесь заслуживают внимания три вопроса: 1) взаимоотношение вотчинного ремесла и производства, основанного на труде городских лично свободных ремесленников; 2) соотношение работы на заказ и мелкотоварного производства; 3) роль найма в ремесленном деле.

Б. А. Рыбаков считает, что в XIV–XV вв. русские ремесленники работали и на заказ и на рынок. Первая форма производства была «характерна, для некоторых видов вотчинного ремесла и для отраслей, связанных с дорогим сырьем, как, например, ювелирное дело или литье колоколов». Но «в обстановке большого ремесленного города работа исключительно на заказ могла существовать лишь в качестве дополнения к массовому производству». «Для XIV–XV вв. производство на рынок несомненно», — пишет Б. А. Рыбаков. Большинство ремесленников, по мнению исследователя, работало в мастерских. «Ремесленники, работавшие по найму, составляли только часть (и притом меньшую) городских ремесленников»[1281].

А. М. Сахаров, в целом присоединяясь к выводу Б. А. Рыбакова о наличии на Руси XIV–XV вв. производства на рынок, считает необходимым внести в этот тезис ряд ограничений. В XIV–XV вв., пишет он, при полном господстве на Руси феодализма «сфера развития товарного производства была весьма ограничена». Города в это время являлись «центрами товарного обращения, но это обращение было, по-видимому, лишь в незначительной степени связано с городским товарным производством. Для докапиталистического производства вообще характерно, что продукт становится товаром благодаря торговле». А. М. Сахаров подчеркивает, что ремесло в изучаемый период «не стало исключительным занятием городского населения», что городские ремесленники еще занимались земледелием и скотоводством, широкого товарообмена между городом и деревней не было, денежная рента, «побуждавшая крестьянина к продаже продуктов на городском рынке, отнюдь не стала господствующей в XV в.». Обобщая свои наблюдения, А. М. Сахаров заключает, что «ко времени образования Русского централизованного государства возникли лишь некоторые экономические связи между русскими землями»[1282].

Все, что говорит А. М. Сахаров, верно и тем не менее характеристика ремесла XIV–XV вв., данная им, оставляет чувство неудовлетворенности в одном отношении: она статична. В ней не намечена тенденция развития. Остается неясным, можно ли говорить о том, что на протяжении XIV–XV вв. эта тенденция шла в направлении усиления роли товарного производства в городе в условиях господства феодального строя, и имел ли этот процесс значение для создания экономических предпосылок политического объединения русских земель в централизованном государстве?

В этой связи, кстати, мне хочется отметить недостаточную убедительность ссылки А. М. Сахарова (в подтверждение своих мыслей) на статью Л. В. Даниловой и В. Т. Пашуто о товарном производстве на Руси до XVII в. Говоря, что не следует преувеличивать масштабы рыночных связей городского ремесла XIV–XV вв., имевших местный характер, А. М. Сахаров приводит мнение JT. В. Даниловой и В. Т. Пашуто, писавших: «…В целом процесс превращения ремесла в мелкое товарное производство совершался медленно. Размеры и ассортимент товарной продукции городского ремесла по-прежнему лимитировались примитивным характером мелкого ремесленного производства, основанного на примитивной ручной технике, узостью рынка»[1283]. Но А. М. Сахаров не говорит, что, подчеркивая (и справедливо) медленность процесса развития товарного производства, названные авторы одновременно (столь же справедливо) отмечают, что к XV в. он достиг определенных результатов, что в это время формировались областные рынки[1284].

Конечно, А. М. Сахаров безусловно прав, когда замечает, что «решающее значение для оценки товарного производства в городах XIV–XV вв. могли бы иметь конкретные данные о работе ремесленника на рынок», а «таких данных у нас пока нет»[1285]. Кто же станет спорить с тем, что прямые свидетельства источников по любому вопросу всегда убедительнее соображений исследователя, делаемых на основе косвенных показаний. Однако, за неимением прямых данных, последний метод допустим и даже обязателен (недопустимы только натяжки при его применении). Прав А. М. Сахаров и в том, что «свидетельства о городах, как центрах товарного обращения, не могут служить непосредственными показателями уровня развития товарного производства в городе»[1286]. Но, к сожалению, характер имеющихся в нашем распоряжении источников (причем не только XIV–XV, но иногда и XVI–XVII вв.) таков, что о товарном производстве по ним можно судить лишь косвенно, а непосредственно они характеризуют лишь сферу товарного обращения (вспомним хотя бы таможенные книги XVII в.).