Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

• Название: Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
• Автор: Лев Черепнин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Монография Л. В. Черепнина представляет собой исследование, посвященное одному из важнейших, но недостаточно изученных вопросов истории России феодального периода — проблеме ликвидации феодальной раздробленности и образования единого Русского государства. Ее основная задача — показать с позиций марксистско-ленинской теории на примере России общие закономерности образования централизованных государств и выяснить конкретные особенности этого процесса в России.

В первых главах работы после обстоятельного историографического обзора дается анализ социально-экономических явлений, подготовлявших объединение Руси и создание централизованного государства. Здесь рассматривается развитие производительных сил в сельском хозяйстве, рост феодального землевладения, эволюция форм феодальной собственности на землю и видов феодальной ренты. Большое внимание уделено положению различных категорий русского крестьянства, формам его эксплуатации землевладельцами и государством и борьбе крестьян с феодально-крепостническим гнетом. Подробно прослежены роль русских городов в процессе создания централизованного государства и участие горожан в народных движениях и политической борьбе этого времени.

В последующих главах автор рассматривает процесс политического объединения русских земель вокруг Москвы как центра складывающегося единого государства и формирование централизованного аппарата власти. Особое внимание уделено классовой борьбе крестьян и горожан в различных княжествах в XIV–XV вв., а также освободительной борьбе русского народа против татаро-монгольского ига, против наступления литовских феодалов и других иноземных захватчиков.

---

§ 6. Монастырское и церковное дворовладение в городах

Продолжая изучение той роли, которую играла в городах собственность на землю отдельных феодалов и феодальных корпораций, надо сразу подчеркнуть, что не только князьям, но и другим землевладельцам, светским и духовным, в городах принадлежали дворы. Так, например, большим числом дворов владели бояре и княжеские слуги в Москве[1242]. Однако о роли феодального дворовладения в городах можно судить лишь на основании данных, относящихся к монастырскому и церковному хозяйству[1243].

На протяжении XIV–XV вв. в ряде городов Северо-Восточной Руси крупнейшие русские монастыри заводят дворы как центры торгово-промышленной деятельности. По актовому материалу можно установить наличие у Троице-Сергиева монастыря дворов во Владимире, Москве, Дмитрове, Переяславле, Ростове, Угличе, Галиче, Нерехте, Кашине, Твери; у Симонова монастыря — в Москве, Дмитрове, Галиче; у Кириллова-Белозерского монастыря — в Москве, Дмитрове, Вологде, Белоозере[1244]; у Иосифова-Волоколамского монастыря — в Волоколамске[1245]. Митрополичья кафедра владела дворами в Москве, Владимире, Переяславле, Нерехте[1246].

Некоторые крупные феодальные духовные корпорации имели в отдельных городах по нескольку дворов. У Троице-Сергиева монастыря было два двора в Дмитрове («один двор внутри города, а другой двор на посаде»)[1247]; у митрополичьего дома — 21 двор во Владимире «на митрополичих местех»[1248].

Возникновение церковных и монастырских дворов было связано с развитием промыслов и торговли во владениях духовных феодалов. Так, у Ростова были сосредоточены рыбные промыслы. У Соли Переяславской, Соли Галичской, в Нерехте находились соляные варницы и т. д. На посаде в Старой Руссе владел солеварнями Болотов монастырь[1249]. В Ростове приобрел в середине XV в. соляную варницу «со цреномь» Симонов монастырь[1250]. В ряде источников имеются прямые указания на то, что население городских монастырских дворов занималось торговой деятельностью. Так, в жалованной грамоте серпуховско-боровского князя Василия Ярославича Троице-Сергиеву монастырю 1447–1455 гг. на двор в городе Дмитрове читаем: «…Што у них двор монастырской в городе в Дмитрове, и хто у них… живет… в их дворе в городском, ино те люди купят ли што, продадут ли, ино тем людем не надобеть явленное, ни пятенное»[1251]. То же самое говорится в жалованной грамоте вологодского князя Андрея Васильевича Меньшого Кириллову-Белозерскому монастырю 1467 г. на двор в Вологде: «А хто в том их жывучи людей дворе купят ли что, продадут ли на Вологде, также им не надобе никоторые пошлины опроче церковных пошлин»[1252]. Жалованная грамота Василия II Троице-Сергиеву монастырю 1453 г. содержит данные о монастырской торговле солью в Галиче («А коли привозит соль манастырьскую их [Троице-Сергиева монастыря] заказщик продавати в город, ино ему не надобе тоя тамга, ни восмьничее, ни иная никоторая пошлина») и о покупке монастырем дров для солеварен («А дрова манастырьскому соловару волно купити оу моих людей»)[1253].

Но, кроме прямых указаний на то, что жители городских монастырских дворов вели торговлю, об этом же свидетельствуют княжеские жалованные грамоты, предоставляющие монастырям в городах иммунитетные привилегии (в числе пошлин, от которых освобождаются монастырские «люди», обычно фигурируют и пошлины торговые).

Способы, пользуясь которыми монастыри и другие церковные учреждения заводили частную недвижимую собственность в городах, были различны. Иногда они получали от князей места под дворы, на которых и возводили жилые постройки. Так, в 1488 г. великий князь Иван Иванович «пожаловал» игумена Троице-Сергиева монастыря Макария, «дал» ему «место во Тфери за городом у Волги на стрелице, а поставят собе на том месте двор на приезд»[1254].

Бывало и так, что князья отдавали монастырям в городах уже застроенные дворы на «белых местах», т. е. на земле, освобожденной от посадского тягла. В 1500 г. князь Федор Борисович передал Иосифову-Волоколамскому монастырю «на приезд» двор в Волоколамске «впрок, без отъима». Двор был огорожен «заметам и столбы» и имел «двои ворота покрыта». Из «хором» на дворе находились две избы, две житницы, мшеник, рубленая конюшня[1255]. Приобретали монастыри дворы также путем покупки у владельцев «белых мест» — князей и бояр. В 1392–1427 гг. чернец Троице-Сергиева монастыря Григорий купил у дмитровского князя Петра Дмитриевича для указанного монастыря двор в Дмитрове[1256]. Власти Кириллова-Белозерского монастыря в 1448–1470 гг. купили двор в Москве «внутре города» у И. С. Морозова[1257].

Однако проникновение духовных феодалов в города не ограничивалось приобретением ими там «белых мест». В ряде случаев в их руки переходили и тяглые черные дворы. Обычно монастырские власти получали от князей право на куплю дворов у черных посадских людей и это право реализовали. В 1432–1445 гг. Василий II позволил Троице-Сергиеву монастырю купить двор в Ростове «хто им продаст, чей ни буди»[1258]. В те же годы тем же князем было дано разрешение Троице-Сергиеву монастырю приобрести двор «тяглой служень или черной, хто им продасть», в Переяславле. Покупка должна была быть совершена «впрок без выкупа», бывшие «вотчичи» двора лишались права требовать его обратно[1259]. В 1471 г. вологодский князь Андрей Васильевич Меньшой «пожаловал» братью Кириллова-Белозерского монастыря, «велел… им купити собе двор на Вологде черной тяглой, где буде им пригоже, на посаде…»[1260].

Известны случаи перехода в собственность монастырей тяглых городских дворов в качестве вклада со стороны их владельцев. В жалованной грамоте 1455 г. дмитровского князя Юрия Васильевича Кириллову-Белозерскому монастырю на двор в Дмитрове говорится, что это — двор «тяглой на посаде» и что его дали монастырю Корта и Шудеб «по душе» какого-то Максима, очевидно, посадского человека[1261].

Одновременно с приобретением дворов в городах монастыри заводили там же или в окрестностях городов промыслы. В этом отношении они пользовались также поддержкой князей. Из жалованной грамоты Троице-Сергиеву монастырю великой княгини Марьи Ярославны («иноки» Марфы) 1478–1482 гг. мы узнаем, что монастырские солевары освоили в Нерехте место на Подоле, лежавшее между дворами тиуна и попа и представлявшее собою болото, а также «кладище» под дрова для солеварен, находившееся за дорогою. Великая княгиня «пожаловала» игумена и братью Троице-Сергиева монастыря «тем болотом и тем кладищем»[1262].

В городских дворах, принадлежавших монастырям, жили монастырские «дворники» (своего рода приказчики из числа холопов), люди, занятые на промыслах (солевары, водоливы, повара и т. д.). Часть последних, вернее всего, находилась на положении кабальной зависимости, но были, по-видимому, среди них и полные холопы и люди (может быть, из числа посадского населения), работавшие на условиях феодального найма (регулируемого каким-либо документом вроде позднейшей «жилой» записи). С городских монастырских дворов и промыслов поступал в княжескую казну оброк.

Монастырские промыслы находились под специальной княжеской охраной. Поддерживаемые князьями в своей промысловой деятельности, монастыри становились в этом отношении в привилегированные условия по сравнению с посадскими людьми. Так, в 1433–1434 гг. Василий II запретил жителям Соли Переяславской копать соляные «колодязи» поблизости от «колодязей» и солеварен Троице-Сергиева монастыря. «И кто будет мой волостель у Соли и его тиун, ини у тех колодязей монастырских блиско и на их дворцех у варниц усолцем копати не ослобожают»[1263]. В 1484 г. великий князь Иван Иванович распорядился, чтобы солеварня чухломского Покровского монастыря у Соли Галицкой была обеспечена всем необходимым для выварки соли в течение круглого года, без простоев («…а варит де та их варница без череду и без стоялниц через весь год, как в моих, великого князя, варницах варят…»), и чтобы княжеский приказчик не «отнимал» у этой варницы воду[1264].

Население монастырских промыслов и городских дворов было освобождено князьями от несения тягла вместе с черными посадскими людьми. Эта предоставляемая князьями духовным феодалам привилегия обычно выражалась в следующей формуле жалованных грамот: «а не надобе им с того двора тянути ни [с] слугами, ни с черными людми, ни к рыболовем, ни к сотцкому, ни к дворскому не тянути никоторыми пошлинами»[1265]. Получали духовные феодалы от князей и судебный иммунитет (обычно ограниченный) для «людей», проживавших в их городских владениях[1266].

Монастыри, пользуясь предоставленными им льготами, заводили на посадах целые группы дворов зависимых от них ремесленников. В формуле договорных взаимоотношений между митрополичьим домом и великокняжеской властью XIV в. имеются интересные указания на «закладней» кафедры, «живущих в городе» Владимире и «тянущих ко дворцу». Согласно договору, они подлежали «описи» и «оброчному окладу», подобно великокняжеским «дворчанам»[1267].