Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

• Название: Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
• Автор: Лев Черепнин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Монография Л. В. Черепнина представляет собой исследование, посвященное одному из важнейших, но недостаточно изученных вопросов истории России феодального периода — проблеме ликвидации феодальной раздробленности и образования единого Русского государства. Ее основная задача — показать с позиций марксистско-ленинской теории на примере России общие закономерности образования централизованных государств и выяснить конкретные особенности этого процесса в России.

В первых главах работы после обстоятельного историографического обзора дается анализ социально-экономических явлений, подготовлявших объединение Руси и создание централизованного государства. Здесь рассматривается развитие производительных сил в сельском хозяйстве, рост феодального землевладения, эволюция форм феодальной собственности на землю и видов феодальной ренты. Большое внимание уделено положению различных категорий русского крестьянства, формам его эксплуатации землевладельцами и государством и борьбе крестьян с феодально-крепостническим гнетом. Подробно прослежены роль русских городов в процессе создания централизованного государства и участие горожан в народных движениях и политической борьбе этого времени.

В последующих главах автор рассматривает процесс политического объединения русских земель вокруг Москвы как центра складывающегося единого государства и формирование централизованного аппарата власти. Особое внимание уделено классовой борьбе крестьян и горожан в различных княжествах в XIV–XV вв., а также освободительной борьбе русского народа против татаро-монгольского ига, против наступления литовских феодалов и других иноземных захватчиков.

---

В 1458/59 г. было оформлено соглашение между игуменом Калязина монастыря Макарием и его слугой Кузьмой Игнатьевым. Между ними произошел обмен недвижимостями, причем в меновную грамоту было включено обязательство Кузьмы Игнатьева выполнять свои служебные повинности в отношении монастыря и не отчуждать без разрешения монастырских властей полученных при обмене земель, которые должны были обеспечить ему возможность нести свою службу. «И с теми деревнями Кузме и его детем у Троицы у игумена з братьею служить, а мимо манастыря тех деревень не продать, ни променить, ни в приданые не отдать, и в закупе не заложить, и по душе не отдать»[621].

В более поздней меновной грамоте 1461–1483 гг. речь идет о передаче Кузьмой Игнатьевым игумену Макарию «своей отчинной земли» (в обмен на другие земли), но эта «отчина» (т. е. наследственное владение) находится в верховной собственности монастыря, слугой которого является Кузьма Игнатьев (Макария он называет «своим осподарем»)[622].

Итак, XV век характеризуется интенсивным развитием различных форм условного землевладения, подготовившим в конце столетия появление поместной системы.

§ 7. Крестьяне. Старожильцы. Люди «пришлые» и «окупленые»

XV век был переломным в истории русского крестьянства, знаменуя собой существенный сдвиг в развитии крепостничества. Для понимания этого сдвига необходимо прежде всего разобраться в содержании постоянно встречающегося в актовом материале с XV в. применительно к какой-то части крестьян термина «старожильцы». Появление старожильства как категории крестьянства означает важный этап в истории сельского населения Руси в период образования Русского централизованного государства. Б. Д. Греков так определяет сущность старожильства: «Старожилец — это феодально-зависимый тяглый крестьянин. За выполнение им тягла отвечает землевладелец. Термин «старожилец» появился тогда, когда возникла потребность отмежевать категорию старых, зависимых от землевладельца, тяглецов от увеличившейся массы новоприходцев»[623]. Ближайшее изучение актового материала позволяет несколько иначе подойти к вопросу о старожил ьцах.

Старожильцы — это основное крестьянское население феодальных вотчин или государственных земель, противопоставляемое не просто новоприходцам (таким термином документы XV в. вообще не пользуются), а крестьянам, вновь призванным феодалами в свои имения из других княжеств. Жалованные грамоты различают среди зависимого крестьянского населения феодальных владений, с одной стороны, «старожильцев», «хто в тех селех и в деревнях тех сел живет», с другой стороны, — «людей пришлых», кого к себе… [феодалы] перезовут людей из-ыных княженей»[624], «пришлых инокняжцов»[625]. Другие названия старожильцев — это «люди пошлые», т. е. старинные («что люди монастырские пошлые в городе и в селех»)[626], или «тутошные», т. е. местные («а которые тутошные разошлися люди по иным местам, а придут на свое места…»)[627]. Признаком старожильцев (согласно определению жалованных грамот) является то, что они живут в определенных местах (т. е. на определенных земельных наделах), в точно указываемых пунктах (селах и деревнях) в пределах тех или иных феодальных имений. Точно так же определяют старожильцев и правые грамоты, когда говорят о их участии на суде в качестве «знахорей» — свидетелей. Так, в середине XV в. дмитровская княгиня Евфросинья «положила… на душах (т. е. положилась на показания) на тех сотнидех и на хрестьянех, на тутошних старожилцех, которые в тех землях живали»[628]. В другой правой грамоте приводятся слова свидетеля Левы, который заявил: «Яз, господине судья, тому месту, где стоим, имяни не ведаю, как то место зовут, яз, господине, тому месту не старожилец»[629]. Крестьянин-старожилец — это старожил, тесно связанный с определенным местом (земельным наделом) в пределах черного, боярского, монастырского землевладения[630].

Крестьяне-старожильцы, ушедшие из феодальных владений, не перестают рассматриваться как старожильцы, и если они возвращаются на те участки, где жили раньше, то феодалы не смешивают их с крестьянами, приходящими из других княжений. Так, в жалованной грамоте 1474 г. на митрополичье село Доброе, Юрьевского уезда, предусматривается возможность, что митрополичий приказчик «призовет… в то село жити людей старожильцев, которые в нем и преж того живали», но «из него розошлись по иным местом», «или кого призовет из иных княженей, а не из моей отчины из великого княженьа»[631].

«Пришлые старожильцы» и «люди пришлые из иных княжений» — это разные понятия. «Пришлые старожильцы» — это старинные крестьяне определенного феодала, которые сначала ушли из его имения, разошлись «по иным местом», а затем вернулись «в те села… жити опять на свои места», снова пришли «в деревни… опять жити на свои места или в дворы…»[632] «Пришлые старожильцы» — это «тутошние старожильцы», местные крестьяне, которые пользовались земельными участками в феодальных вотчинах, бросили их, а по возвращении получают от землевладельцев эти же участки. «…И кого к себе на те пустоши перезовет [архимандрит нижегородского Благовещенского монастыря] людей тутошних старожильцев…»[633] — читаем в одной грамоте XV в.

В жалованных грамотах старожильцы, как живущие в данный момент в феодальных вотчинах, так и вышедшие из них, но могущие вернуться, противопоставляются «людям», призванным из других княжений[634]. В тех случаях, когда речь идет об опустевших поселениях, из которых вышло все наличное крестьянское население, жалованные грамоты не упоминают живущих в этих поселениях старожильцев, а говорят лишь о «людях» которые будут вновь «перезваны» (как из числа ушедших старожильцев, так и из числа крестьян других княжений)[635].

Итак, старожильцы, по словам грамот, «живут в селах и деревнях», принадлежащих определенному феодалу или феодальному государству. Расширяя свое хозяйство или восстанавливая его после опустошений, землевладелед «призывает» в свои села «жити людей» как из числа ушедших от него ранее старожильцев, так и из числа крестьян других княжений. Очевидно, для понимания сущности старожильства необходимо поставить вопрос, какое реальное содержание вкладывают источники в термин «жити»?

Значение этого термина раскрывается многочисленными показаниями актового материала. Так, в правой грамоте конда XV в. приводятся слова крестьянина Троице-Сергиева монастыря: «Яз господине, в той деревне Сарычкине жил за монастырем, а поставил, господине, тое деревню отец мой…; да жил, господине, в той деревне отец мой за монастырем тритцать лет, и десятины, господине, на монастырь в селе в Бебякове пахал; а яз, господине, после отца своего живу в той деревне десять лет, да пахал есми, господине, десятины на монастырь в селе в Бебякове восмь лет»[636].

В этих показаниях названы два момента, характеризующие положение крестьянина, который «живет» «за феодалом»: 1) освоение им земли под земледельческое поселение; 2) выполнение повинностей на владельца земли.

Аналогичные моменты выступают в грамоте властей Троице-Сергиева монастыря на поселение на монастырской земле крестьянину Сысою Лукину (на рубеже XV и XVI вв.). Монастырский келарь «посадил» его в лесу с условием: 1) что он со своей семьей займется освоением лесной площади под пашню, будет «лес сечи, и дворы ставити, и огорода городити, и пожни чистити»; 2) что он по истечении шестилетнего предоставленного ему льготного срока будет нести феодальные повинности наряду с другими монастырскими крестьянами («ино им потянути со хрестьяны со своею братьею, как и иные крестьяне дело наше монастырское делают»)[637].

Для крестьянина «сесть жити» на земле, принадлежавшей определенному феодалу или феодальному государству, значило хозяйственно освоить эту землю своим, крестьянским, трудом, поставить двор, обзавестись инвентарем — все это в целях получения с земли продукта труда, значительная часть которого шла феодалу. Такое значение выражения «сесть жити» ясно выступает из одного судного дела 1498 г. Митрополичьи крестьяне косили луга на черной великокняжеской земле. Один из крестьян дал по этому поводу следующие показания на суде: «Яз, господине, с отцем своим и косил на тех лузех, на которых стоим, и отец мой, господине, мне молвит так — нынечя мы те лузи косим за митрополичи, потому что еще не сел нихто на Парашине (черной великокняжеской земле), а как на Парашине сядут люди жити, и они у нас у митрополичих те лузи отъимут, занеж то земля великого князя Парашинская те лузи»[638]. Из этих слов видно, что выражение «сесть жити» на земле означает приведение этой земли в такое состояние, чтобы она служила источником существования крестьянина и дохода для землевладельца. Пока на землю «еще не сел никто», право собственности на нее феодала не может быть реализовано.