Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

• Название: Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
• Автор: Лев Черепнин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Монография Л. В. Черепнина представляет собой исследование, посвященное одному из важнейших, но недостаточно изученных вопросов истории России феодального периода — проблеме ликвидации феодальной раздробленности и образования единого Русского государства. Ее основная задача — показать с позиций марксистско-ленинской теории на примере России общие закономерности образования централизованных государств и выяснить конкретные особенности этого процесса в России.

В первых главах работы после обстоятельного историографического обзора дается анализ социально-экономических явлений, подготовлявших объединение Руси и создание централизованного государства. Здесь рассматривается развитие производительных сил в сельском хозяйстве, рост феодального землевладения, эволюция форм феодальной собственности на землю и видов феодальной ренты. Большое внимание уделено положению различных категорий русского крестьянства, формам его эксплуатации землевладельцами и государством и борьбе крестьян с феодально-крепостническим гнетом. Подробно прослежены роль русских городов в процессе создания централизованного государства и участие горожан в народных движениях и политической борьбе этого времени.

В последующих главах автор рассматривает процесс политического объединения русских земель вокруг Москвы как центра складывающегося единого государства и формирование централизованного аппарата власти. Особое внимание уделено классовой борьбе крестьян и горожан в различных княжествах в XIV–XV вв., а также освободительной борьбе русского народа против татаро-монгольского ига, против наступления литовских феодалов и других иноземных захватчиков.

---

Специально следует сказать несколько слов о барщине в Новгородской земле. Барщинное хозяйство рисует обнаруженное А. В. Арциховским письмо (на бересте) приказчика Михаила «к осподину, своему Тимофию» XV в.: «Земля готова, надобе семяна. Пришли, осподине, целовек спроста, а мы не смием имать ржи без твоего слова»[725]. Из рядной крестьян Робичинской волости с новгородским Юрьевым монастырем около 1460 г. можно сделать вывод, что монастырские крестьяне были обязаны и вносить владельческий оброк, и выполнять барщинные повинности[726].

Рассмотренный материал, конечно, недостаточен для каких-либо твердых выводов обобщающего характера. Но известные заключения (пусть в предположительной форме) он позволяет сделать. Прежде всего устанавливается значительно больший удельный вес барщины в феодальном хозяйстве рассматриваемого времени, чем думал Б. Д. Греков. Далее видно, что средоточием барщинного хозяйства были в значительной мере «старые» села, как расположенные в центре Северо-Восточной Руси, так и вклинивавшиеся постепенно в более окраинные уезды. Конечно, барщина в таких селах не была нововведением. Можно думать, что с развитием барщинного хозяйства было в какой-то мере связано и появление старожильства, как начальной формы крепостничества.

В то же время в XIV–XV вв. в системе крестьянских повинностей получает распространение и рента продуктами. На оброке находились отдельные княжеские дворцовые села. Так, около 1440 г. князь Дмитрий Юрьевич купил в Бежецком уезде села «с хлебом, которой хлеб в земле сеян, да и с поспом». В 1467–1474 гг. в жалованной грамоте Ивана III упомянуты «деревни… оброчные» Якуша Пересекина и Гриди Филисова. В 1489–1490 гг. великокняжеский дворецкий князь П. В. Шестунов передал пустошь Козловскую в Московском уезде на оброк крестьянину Степану Дороге Якушову сыну[727].

Оброчные селения имелись и в митрополичьих имениях. Грамота митрополита Ионы середины XV в. называет во Владимирском уезде «старых оброчников церковных домовных» — крестьян Федяя, Никиту и Левона. Митрополичьи дети боярские Фомины, завладевшие в Ликуржской волости Костромского уезда рядом черных деревень, утверждали в 1501–1502 гг. на суде, что «прежние… митрополиты… держали за собою те селца и те деревни все и до сех мест, и оброки имали»[728].

Рента продуктами имела достаточное распространение в монастырских вотчинах. И. А. Голубцову удалось обнаружить чрезвычайно интересный документ, которым была подклеена одна княжеская жалованная грамота Троице-Сергиеву монастырю середины XV в. На подклейке имелась роспись оброков с крестьян ряда деревень (разных уездов) Троице-Сергиева монастыря. В состав оброка входили продукты земледелия и скотоводства: рожь, овес, пшеница, хмель, лен, масло, мясо. Взимался оброк и произведениями домашней промышленности (овчины). Наконец, в отдельных случаях оброк брался деньгами («белами»). Правда, по соображениям И. А. Голубцова, указанную роспись следует датировать второй половиной XVI в.[729], но явления, в ней отраженные, имеют, можно думать, известную давность.

Судя по жалованной грамоте князя Андрея Васильевича угличского, крестьяне волости Илемны Верейского уезда привозили ежегодно «повоз» (хлебный оброк) в Троице-Сергиев монастырь[730]. В духовной грамоте чернеца Троице-Сергиева монастыря Вассиана Уварова 1475 г. упоминаются долговые обязательства ему хлебом крестьян различных деревень (может быть, имеется в виду хлебный оброк). Всего Уварову следует получить 70 четвертей ржи с 11 человек. Долг каждого колеблется в пределах от одной до 12 четвертей. Преобладают долги в 12 четвертей. В одном случае речь идет о том, что рожь должна быть отдана землевладельцу с «наспом» (т. е. с процентами в виде добавочного количества зерна)[731]. Об оброке, взимавшемся с крестьян Саввина-Сторожевского монастыря, узнаем из грамоты князя Андрея Васильевича 1490 г.[732]

В «Ответах» митрополита Киприана игумену Афанасию конца XIV — начала XV в. рекомендуется «приказати» управление монастырскими селами «мирянину некоему богобоязливу» — «в манастырь же бы готовое привозил житом и иными потребами»[733]. Эти «потребы» взимались, очевидно, в виде оброка с крестьян или представляли собой продукты барщинного крестьянского труда.

Показательны данные об оброчных хозяйствах в Новгородской земле. Среди новгородских берестяных грамот А. В. Арциховский нашел документ XIV в., представляющий собой договор («докончание») крестьян с феодалами об уплате последним натурального оброка (хлебом и солодом) и «дара» (продуктами сельского хозяйства и мехами, возможно, ходившими в качестве денежных единиц). «Се доконщяху Мыслове дете Труфале з братьею, — читаем в этом документе, — давати успов 6 коробей ржи да коробья пшеници, 3 солоду, дару 3 куници да пуд меду, детем по белки 3, и 3 горсти лену». Ниже, другим почерком, приписано: «Боран, уновину» (по А. В. Арциховскому, холстину). А. В. Арциховский считает эту приписку дополнением, внесенным феодалом в проект договора, составленный крестьянами[734]. Хозяйство, основанное на продуктовой ренте, выступает из письма (на бересте) некоего Карпа (по-видимому, приказчика) «к осподину моему Фоми» (феодалу). «Было есми, осподинь, на Пустопь ржи, рожь есмь роздилило с Ольксои, с Гафанкомо. Ньмного, осподинь, ржи на твою цасть, два овина цьтвьрти. А Пянтльликь видьль самь»[735]. По всей вероятности, крестьяне в данном хозяйстве эксплуатировались на началах издольщины. Поэтому приказчик и сообщает землевладельцу, сколько хлеба пришлось на его долю из урожая текущего года. Одна дефектная берестяная грамота XV в. сохранила сведения о «поземе» и «даре», поступающих с нескольких сел некоему Фоме. «Позем» и «дар» вносились «белками», хлебом (рожью), мясом («полоть»)[736]. В жалованной грамоте новгородского веча «сиротам» Терпилова погоста начала XV в. говорится о взимании с них посадничьего и тысяцкого «поралья» в размере 40 бел, четырех «севов» муки, десяти хлебов[737].

Приведенных данных опять-таки недостаточно для того, чтобы по-настоящему оценить роль натурального оброка (ренты продуктами) в феодальном хозяйстве XIV–XV вв. Но одно предположение, я думаю, сделать можно. Помимо некоторых «старых» сел, крестьяне которых находились на оброке в силу ряда причин (например, в силу удаленности этих сел от центра владельческого хозяйства и трудности организации здесь барщины), рента продуктами применялась землевладельцами при заведении хозяйства на пустошах. Крестьяне, возводившие поселения на пустующих землях, сначала получали на определенное количество лет льготу в повинностях, а затем облагались оброком, ибо барщину на подобных землях было завести еще трудно. И в этом смысле можно говорить о том, что оброчная система хозяйства служила целям распространения феодальных производственных отношений, развитию феодальной собственности на землю. В этой связи мне хотелось бы коснуться вопроса об особой форме феодальной эксплуатации — издольщине и о происхождении половничества.

* * *

Сведений о половниках для XV в. не так много, особенно немного их для центральных районов. Чаще, чем в актах Северо-Восточной Руси, упоминаются половники в Новгородских писцовых книгах. Те данные, которые у нас имеются, свидетельствуют о том, что половники получали от феодалов землю из доли урожая. Половник — это крестьянин, который «сидит на исполовьи»[738].

На положение половников переходили крестьяне-общинники, передававшие феодалам свои участки земли. Так, от середины XV в. сохранилась купчая крестьян Княжеостровской волости на землю для Богородицкой церкви в Лявле, проданную им Харитоном Родивоновым. Последний выговорил для себя и своего потомства право остаться жить на отчужденном земельном участке в качестве церковного половника («а жить на том селе Харитону до ево роду половья до исхода»). Хозяйство нового половника состояло из двора, дворища, пашенной («орамой») земли и лугов («пожен»)[739]. Таким образом, источником «половничества» для крестьян могло явиться хозяйственное разорение, вынуждавшее их продавать землю[740].

Переходя в половники на частновладельческие земли, волостные крестьяне выходили из тяглой общины, переставали выполнять повинности по «разрубу» волостных властей. Так, в середине XV в. Кирилл Юрьевич заключил ряд с Емецкой слободой о том, что сотские и слобожане не будут облагать никакими повинностями половников, проживающих в селе, купленном им и переданном Богородицкому монастырю: «А хто половеник или два на томо селе, а на тых сочскому и весем слобъжаномо ръзруба не класти… ни во къторыи протор, ни въ что»[741].

Источником «половничества» могла быть кабала. В конце XIV — начале XV в. Елена Кормилицына дала Кириллову-Белозерскому монастырю деревню Нарядовскую в Каргободе «и с серебром, что на половникы, два рубля…»[742]. В грамоте белозерского князя Михаила Андреевича Ферапонтову монастырю середины XV в. упоминаются «половники в серебре»[743]. Таким образом, половники близки к «серебреникам» и «окупленным людям». Половниками, вероятно, могли становиться и отпущенные землевладельцами на волю холопы, из которых формировались, как указывалось выше, «окупленные люди»[744].