Николай Николаев - ТАСС уполномочен… промолчать

• Название: ТАСС уполномочен… промолчать
• Автор: Николай Николаев
• Жанр: История

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

---

23 февраля умер Валерий.

26 февраля мужчины решили: или погибнуть, или найти жилье. «Если выйдем на людей, немедленно пришлем помощь», – пообещал Княжниченко. В тот день Галина сделала первую запись в дневнике: «Проводив мужчин, мы с Сашей стали утеплять кабину. Остались три спички. Натопили воды и стали готовиться к очередной мучительной ночи».

28 февраля после мучительных колебаний Галина решается «отрезать по кусочку от Валерия»… Где-то неподалеку пролетали самолеты то в сторону Хорога, то обратно. Но ни один не кружил над местом аварии даже тогда, когда была ясная погода. 8 марта Галина записывает: «Может, в честь праздника вспомнят о нас? Так хочется верить, что нас все-таки спасут».

Спустя месяц после аварии Галина пишет прощальное письмо мужу Ивану: «Прощай, мой друг! Если ты встретишь их (мужчин), скажи, что они сволочи. Я им говорила, что они забудут нас. Вот и забыли… Нам так хотелось есть с Сашей, и мы стали кушать Валерия. Может быть, протянем до конца месяца. А жить так хочется!»

Когда съели Валерия, Галина пыталась кормить Сашу своей кровью. 23 марта мальчик скончался. Бурнаева хотела покончить с собой, но не смогла. По ночам стали приходить волки. Они грызли обшивку самолета, выли. 28 марта Галина стала отрезать по кусочку от Саши… Когда стояла ясная погода, она забиралась на плоскость самолета и, услышав шум пролетавших самолетов, махала красной тряпкой. 8 мая едва ли не обезумевшая Галина сделала последнюю запись: «Если до 15-го никто не придет, начну отрезать пальцы ног…»

На этом дневник заканчивается. А что же было потом? Стали расспрашивать стариков. Посоветовали обратиться к Николаю Константиновичу Тихомирову. Во время войны он был старшим инженером местного летного отряда. Вот что он рассказал:

– Как же, помню эту страшную историю. Пропавший самолет искали и пограничники, и альпинисты, но безуспешно. Жаль, что вертолетов тогда не было. Масловского, Вихрова, Княжниченко подобрали жители кишлака Матруан. Жуковского с ними не было: сорвался в пропасть. Поиск самолета к этому времени прекратили. В Хороге Масловскому и Вихрову ампутировали отмороженные ноги. Княжниченко был в унтах, поэтому ноги у него остались целы. Я с ним разговаривал. Он рассказал, как они шли. Почему не возобновили поиски? Потому, что все были уверены: в живых никого нет.

И вдруг в начале мая приходит из Москвы приказ: найти самолет (не Бурнаеву. – Авт .), снять двигатель, в крайнем случае – поршни. Для фронта. Я возглавил экспедицию. С нами был и муж Бурнаевой, начальник одного из аэропортов Памира. К тому времени он успел жениться. В кишлаке Матраун набрали 14 добровольцев. В тот же день под снежным холмиком нашли тело погибшего Жуковского. Заночевали рядом. Чуть свет, было это 12 мая, то есть на 85-й день после аварии самолета, пошли вверх по узкому ущелью. Там еще лежал ноздреватый снег. Под ним просматривались следы людей. Поднялись на крутой перевал и остолбенели: метрах в 20, внизу, лежал изуродованный самолет, а на его плоскости сидела… Галина Бурнаева! «А где Саша?» – простонал Бурнаев. Галина показала на лежавший рядом череп…

Она долго была в больнице. Потом вышла замуж. Были у нее дети. Несколько лет назад Бурнаева умерла…

Этот случай прокомментировал заслуженный врач РФ директор московского областного Центра социальной судебной психологии Геннадий Дорофеенко: – Такими случаями, увы, изобилует история. Из близких нам дат – время Второй мировой войны. Да и «лагерная» практика вынуждает, случается, людей как-то решать проблему выживания. Известно, что при побеге из «зоны» заключенные нередко берут с собой «корову» – человека, предназначенного «в пищу». Писал об этом и Солженицын. Читатель обычно воспринимает такие откровения с ужасом, но в подобных экстремальных ситуациях психология людоедства не относится к разряду патологии. Люди с высоко развитыми моральными качествами обычно с трудом делают выбор между «противоестественным» каннибализмом и жаждой выжить. Однако чувство голода, как правило, пересиливает.

Кто взорвал советские пароходы?

Сведения о трагической гибели в бухте Находка парохода «Дальстрой», принадлежавшего одноименному ведомству, и двух судов Дальневосточного пароходства «Генерал Ватутин» и «Выборг» в бухте Нагаево долгие годы скрывались. Только людская молва об этих трагедиях передавалась из уст в уста. И вот совсем недавно начали появляться отдельные публикации, проливающие свет на события далеких лет.

Флот организации Дальстрой был создан в 1935 году. Его суда предназначались для завоза различных грузов, в том числе взрывоопасных, на Колыму предприятиям золотодобывающей промышленности. В 30-е годы Магадан был основным перевалочным пунктом ГУЛАГа. Заключенных, в основном состоявших из так называемых «врагов народа», завозили в Нагаево из Владивостока, Находки, Ванино и других портов судами Дальстроя и Дальневосточного пароходства. В марте 1935 года Дальстрой закупил в Голландии пароход «Алмело», который сразу же получил новое имя в честь народного комиссара внутренних дел СССР – «Ягода». Но вскоре после снятия с поста и расстрела наркома хозяева судна решили присвоить ему новое, безупречное имя – «Дальстрой». Это был вполне современный пароход, постройки 1925 года, дедвейтом 13 500 тонн. Характерно, что его котлы работали на жидком топливе, что в то время было редкостью. 24 июля 1946 года «Дальстрой» стоял под погрузкой у причала порта Находка (мыса Астафьева). В носовой трюм насыпью грузили взрывоопасный аммонал. Второй трюм, строп за стропом, заполнялся тротилом в резиновых мешках. Работу выполняли заключенные. Противопожарные средства были в полной готовности: по палубе протянуты пожарные шланги, из которых непрерывно, без напора, струилась вода. Как происходили дальнейшие события, лучше всего рассказал бывший старший помощник капитана парохода «Дальстрой» Павел Павлович Куянцев, известный художник-маринист:

«В беседе с капитаном В.М. Банковичем я задал ему вопрос: «Почему первый трюм загружается аммоналом насыпью? Это же полное нарушение правил перевозок взрывоопасного груза». В ответ же услышал нечто странное: «Я протестовал, но ничего не вышло. Пришел приказ из Магадана от самого высокого начальства».

Едва капитан закончил разговор со своим помощником, как сразу раздался тревожный крик: «Пожар в первом трюме!» Капитан сразу же отдал приказал по телефону в машину: «Увеличить напор воды на пожарную магистраль и открыть кингстоны – затопить носовой трюм». Подбежавшие к люку люди схватили стволы четырех шлангов и направили сильные струи воды в трюм. К ним на помощь подскочили матросы с огнетушителями, но этого оказалось недостаточно. Из трюма вырвался мощный клуб черного дыма, а за ним взметнулся столб желтого пламени. Палуба заходила ходуном. Пламя вырвалось из тесного трюма с грохотом и ревом. Из-за высокой температуры люди со шлангами начали отступать ко второму трюму. Но они забыли, что там более опасный груз – тротил в непромокаемых резиновых мешках. Заливать его водой не имело смысла. В этот момент подбежал капитан и, оценив обстановку, отдал команду: «Всем уходить на корму и по штормтрапу покинуть судно. Старпому Куянцеву обойти живые помещения и всех направить на берег». Тем временем к бедствующему судну на всех порах мчались буксир-спасатель «Адмирал Нахимов» и маленький танкер с одноименным названием «Дальстрой». Завыли, подавая тревожные гудки, стоящие в порту суда.

Старпом П. Куянцев и механик А. Байков прибежали на корму последними. Там стояли только капитан и судовой врач. Остальная команда уже сошла на берег. К воротам порта люди отходили с опаской, то и дело оглядываясь на свой горящий пароход. Да и какой смысл был торопиться. Четыреста тонн тротила – это малая атомная бомба. От взрыва ничего не останется. А пожар бушевал уже восемь минут. Вот-вот судно взлетит на воздух. Капитан В.М. Банкович, словно придавленный грузом ответственности, шел позади всех. Куянцев решил обождать его. Через секунду он почувствовал легкий толчок в спину, будто кто-то его энергично и властно подтолкнул. А в следующий момент его подняло в воздухе и бросило на что-то мягкое. Все потемнело. Потом вода накрыла до пояса, и он очнулся. Какой-то тяжелый предмет упал рядом. Схватившись за него, чтобы встать, задыхаясь от гари, он подумал: «Вот и конец!» Но черное густое облако уходило в сторону, стало легче дышать. Теперь, казалось, можно было и подняться на ноги. Рядом лежал мусорный рукав судна из стали в тонну весом. Он обернулся и стал искать глазами пароход и своих товарищей. У пирса не было ни судна, ни складов, ни зданий, ни деревьев. Только сиротливо торчали из воды сваи, да чернела притонувшая корма парохода, а на ней – два паровых котла, выброшенных из кочегарки. И все это было покрыто черным мазутом. Всюду – вблизи и вдали разбросанные взрывом покоробленные части судна. Якорь весом в пять тонн забросило на полкилометра от берега. Со всех домов, расположенных поблизости, сорвало крыши, из окон выбило стекла. С начала эвакуации все грузчики, а их было около сотни, бросились в проходную порта и столпились у ворот. Взрыв прижал их к утесу, сбил в людскую кучу. И вот теперь из этого месива ручейком стекала кровь. Страшно было смотреть на изуродованные тела. Одни еще шевелились, другие затихли.