Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха

• Название: Последняя тайна Патриарха
• Автор: Святослав Моисеенко
• Жанр: Ужасы и Мистика

Добро и Зло придумано людьми и для людей. В Природе существует лишь Цель – неведомая, загадочная. Много веков Предметы ждали своего часа, таинственно действуя, попав в человеческие руки, сея слухи о чудесах, волнуя, вызывая страх. Страх и неодолимое желание обладать ими, превращающие человека в орудие на пути к Цели. И вот наступили времена, когда Пять Предметов должны соединиться в одних руках, чтобы Цель наконец обозначилась. В чьих руках они окажутся? Добром или Злом обернется для Человека обладание таинственной Силой? Или Зло – лишь тень, отбрасываемая Добром?

Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны.

Новым романом «Последняя тайна Патриарха» автор открывает целую серию удивительных книг о тайнах ушедших цивилизаций и загадках христианской церкви. Впервые перо писателя касается темных пятен православных церквей, во всё своём многообразии преследующих нас с начала времён до сегодняшних дней… Перелистнув очередную страницу романа, так и хочется воскликнуть: «Боже мой! Неужели всё это на самом деле?!..»

---

Там, рядом с кинотеатром, в одном из сталинских домов и обитал Данила. Поднялись к нему на третий этаж, в большую пустынную квартиру. Оторопевшая от событий и горестей Настя сразу юркнула на кухню – мол, сготовлю чего на скорую руку. На самом деле ей хотелось остаться одной и, по извечной женской доле, прийти в себя, погоревать, выплакаться. До недавнего времени она только однажды видела смерть: год назад умерла няня. Но она долго болела и была уже старенькая. А тут…

Парни уединились в комнате, похожей на кабинет, хотя там, собственно, только стол с компьютером стоял, да диванчик, да большой цветастый календарь висел на стене – с довольно странной фоткой, без цветочков и пейзажиков, с геометрически-суровым изображением замысловатых шестеренок… Трезор улегся у ног хозяина, все еще настороженно глядя на Никиту, который на всякий случай перевернул перстень камнем внутрь.

Он сразу увидел, что нынешнее число обведено красным фломастером дважды. Как и день смерти Патриарха…

Глава 7 Новый друг

– Ну, ты и выскочил – как чертик из коробочки! – на лице Никиты в первый раз за день мелькнуло подобие улыбки. Данила, без куртки и шапки, уже не казался подростком. Да и ростом он почти не уступал здоровенному ветерану кавказских войн. Только был тоненьким, жилистым, словно собранным в кулак, и двигался легко, даже грациозно. Светлые волосы топорщились в разные стороны, и он безуспешно пытался их пригладить. Широко улыбнулся.

– И что нужно было… ну, этим… от вас?

– Долго объяснять, – пробормотал Никита, стягивая куртку. Из кармана выпал и покатился по полу данный Патриархом футляр. Пес глухо зарычал и вскочил, принюхиваясь. И вдруг заскулил, прижавшись к ногам Данилы. Неужели только что эта испуганная псина перегрызла человеку горло? Что ее так напугало?

Никита быстро поднял цилиндр и хотел было спрятать его обратно, как вдруг паренек нахмурился и проговорил:

– Постой, постой! Знакомые символы! Дай-ка сюда! Ты сам-то хоть знаешь, что это?

– Н-нет… Один… ну, человек… дал, велел беречь как зеницу. А что, ты можешь это прочесть?! Я думал – просто узор какой-то…

– На этом языке осталось крайне мало артефактов. Я ведь как раз и буду специалист в этой области, – Данила с горящими глазами осторожно взял в руки «артефакт». – Надо же, как интересно! Стрельба, смерть, а потом… – лицо парня посуровело, и тут Никите подумалось, что Даниле-то поболее лет будет, чем кажется! – А потом и тексты на языке! Да на каком!

Снова в его речи стал заметен легкий акцент. В контексте происходящего это несколько напрягало. Главное, откуда акцент-то, трах-тибидох?! На вид парнишка совсем «ванёк», может, даже – лимита голимая, и – на тебе! Нешто прибалт какой?

Тем временем Данила осторожно вскрыл футляр и на стол выпал туго закрученный и сильно пожелтевший свиток. «Что-то все теперь стало закручено – не лихо, так туго… «Артефаки» всякие…», – мелькнула у дремучего Никиты невеселая мысль.

В комнату робко заглянула Настя: что-то спросить про готовку. Тут же про все забыла, увидев свиток.

А спец по артефактам уже что-то разглядывал на мониторе, сверяя с надписями на футляре.

– Надо же! Свитку много тысяч лет, а он как новый! Я боялся, что он в руках рассыплется, а – пожалуйте, спокойно развернулся… Странно! Некоторые иероглифы на вскидку вроде знакомы, некоторые – впервые вижу, но такой же пергамент я точно уже где-то встречал… Или что-то очень похожее…

– А что это за язык? – поинтересовалась подошедшая Настя шепотом. Она сразу углядела, что узоры скрывают какой-то смысл. Можете и дальше верещать, что бабу надо гнать, и что корабль потонет, но эта «баба» способна была спасти целую эскадру!

– По-русски, наверное, правильно будет сказать «пра-египетский», Но пока так никто и не установил, что за народ жил в дельте Нила до тех, кого мы теперь называем «древние египтяне». Их письменность сохранилась лишь в виде вот таких иероглифов, дав толчок культуре египтян и их «зверообразным верованиям». Следы этих странных светлокожих людей находят в Африке и на Цейлоне. Так называемый народ «бачвези». Откуда они пришли и куда делись? Я изучал их культуру в университете, потом кое-что отыскалось и в библиотеке Ватикана…

Глаза Насти становились все шире и, наконец, у нее вырвался возглас изумления:

– Где-е? Ты… ты был в Папской библиотеке?! Всю жизнь мечтала туда попасть!

– Да какие ваши годы, Настя! Еще попадете и, надеюсь, поработаете! – Данила улыбнулся. Улыбался он на редкость заразительно, по-мальчишески открыто и задорно.

– А я слыхала, что попасть туда очень трудно, это что-то вроде «святая святых»…

– Трудно, это правда. Но можно. Особенно, если твой научный руководитель – крупнейший ученый. А я – отпрыск древней фамилии…

– А… где вы учились?

– В Сорбонне, – Данила сказал это слово совсем просто, как «за углом». Личико Насти порозовело, она вдруг застеснялась мокрых рук и растрепанной косы…

– ЫЫ… Как ты… вы… – туда? – стоявший рядом Никита с размаху сел на диванчик – ноги уже не держали. И так день тяжкий выдался – во всех смыслах, – еще только Сорбонны до кучи не хватало!

– Так я же, хоть и русский, но родился в Париже. Моя семья еще до революции туда уехала. Прадед был неглуп, сообразил, что назревают события. Он серьезно оккультизмом увлекался, астрологией и прочими штуками. Составлял прогнозы, пытался заглянуть в будущее. Катрены Нострадамуса переводил… По звездам и тому подобному выходило, что надо бежать… А семья у нас и богатая была, и знатная – Рюриковичи… – Данила опять улыбнулся, на сей раз чуть смущенно. – Да что я вас… как это… а! – грузить стал, вам, наверное, неинтересно. Давайте лучше чай пить.

– Да, да, я и пришла звать – все готово, я там похозяйничала немного, не обессудьте… – Настя окончательно засмущалась, словно самовольно накрыть к чаю на холостяцкой – шкаф, мойка, стол да три стула – кухне у Рюриковича было святотатством похлеще, чем осквернить алтарь.

– Так к тебе теперь как обращаться? Ваше сиятельство? – встрял немного оттаявший Никита, которому чувство юмора никогда не изменяло.

– Нет, – в голос рассмеялся Рюрикович, – надо «Ваша Светлость», поскольку мы князья, – те самые, Милославские! «Сиятельством» графское достоинство… как это – а, кликали!

– Ну, положим, кличут только уркаганов, да еще Золотую рыбку! – нервно хохотнул Никита, чье происхождение и вовсе было никому не ведомым. Какое уж в детдоме «происхождение»? Еще «родословная» скажи! Настя, понимая, что творится в душе у любимого, прижалась к нему и погладила по плечу, заметив, что ежели «достоинство», то – «величают».

– А вы, ребята, как попали в такую передрягу? Кто вас решил со свету сжить? За что? За этот свиток? Так он только для меня интересен, там небось какие-нибудь древние «молитвы за урожай» и все… Что вы возле церкви делали так поздно? Почему товарища своего бросили там?

Настя потупилась. Глаза Никиты зажглись ненавистью: вспомнились и гибель Патриарха, и смерть друзей… В который раз мелькнула мысль: «Жили тихо, теперь стало понятно – счастливо… Все было просто и светло… Пожениться хотели… Рухнуло все в одночасье, такой мрак вокруг…»

Как это выскажешь?

– Сразу и не объяснишь, да я и сам не все понимаю, только после смерти Патриарха – слыхал? – события всякие начались. Я у него начальником охраны был, доверенным лицом…

– А-а… Понятно. Мне говорили, – странная у Святейшего смерть была, люди его все куда-то делись, резиденцию обесточили…

– Откуда ты все знаешь?! – Никита подозрительно нахмурился.

– Мой наставник духовный рассказал. Он по званию в курсе всего…

– Это еще что за наставник?

– Митрополит Московский Серафим, глава Истинно-Православной Церкви, ее еще катакомбной называют. Ну, той, что не приняла советскую власть и служить ей отказалась. Сам понимаешь, я здесь только к ним обращаться могу, так меня воспитали… Но это не суть важно, сейчас меня другое беспокоит. Между нападением на вас и моим появлением, как я понимаю, прошла всего пара минут. Как тот высокий мужчина успел до парка добежать, меня всполошить? Он что, знал все заранее? Что на вас нападут, что я там собаку выгуливаю? Вроде никого не было на дорожке – и вдруг бежит, руками размахивает, одежда развевается. И куда же он делся потом? Как сквозь землю провалился! Я еще оглянулся, поспешая, – исчез долговязый!

– Да, странно… Но вовремя мужик тот появился, что и говорить! Кранты бы нам… Долговязый, говоришь? Лица не помнишь?

– Нет… Да я и не разглядывал. Так, мутное пятно какое-то… Под капюшоном. Как-то причудливо он одет был – в пальто широкое, на плащ с капюшоном похожее. Или это и был плащ… Черт, не помню! И вот что еще странно: Трезор скулить стал, к земле прижался, хвост поджал, совсем как давеча – на свиток. Н-да… непонятно… Ну, да ладно, давайте попотчуемся, что ли, чем Бог послал!