Федор Белохвостов - Поиски"Озокерита"

• Название: Поиски"Озокерита"
• Автор: Федор Белохвостов
• Издательство: Тамбовское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1959

Книга, которую можно отнести к серии "военные приключения". Перед фронтовой разведкой поставлена задача: получить секретные документы из штаба фашистских войск. Выполнить ее советским разведчикам, направленным в тыл врага, помогают партизаны и обычные советские люди.  

Аннотация издательства: «Федор Иванович Белохвостов по профессии журналист. До 1941 года он сотрудничал много лет в газетах на Дальнем Востоке и в Сталинграде. После войны Ф. И. Белохвостов окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС и работал в газете «Правда», а в последнее время — в «Советской России».

В период Великой Отечественной войны Ф. И. Белохвостов служил в военной разведке. Жизнь и работа разведчиков, почетная и опасная, тяжелая, но необходимая на войне, полная приключений, дала богатый материал для творчества писателя.

В основу повести «Поиски "озокерита"» положены действительные события».

---

Приняв такое решение, Гордиенко направился обратно в лес, но опять остановился. “Давно уже я ничего не сообщал в гестапо. Чего доброго, они перестанут мне верить. А еще хуже… — промелькнули в его голове трусливые мысли. — Пойду расскажу об этой девке. Опишу ее внешность”.

… Когда Гордиенко рассказал капитану Шмоллу о Клаве, гитлеровец показал ему фотографию.

— Она?

— Она, она самая, — с холуйской угодливостью подтвердил предатель.

— Опоздали вы, господин Иванов. Она уже арестована, — сухо сказал Шмолл.

— Как арестована? — удивился Гордиенко.

— Так и арестована. Но об этом — ни слова никому. Этому Козловцеву скажите, что вы не встретили ее. Ну, а насчет этого партизана, как его там, я полагаю, что сами догадаетесь, что сказать. — Капитан скривил рот в подобие улыбки.

— Слушаюсь, — ответил предатель.

— Идите и выполняйте основное задание — ищите главный штаб партизан, их базы, подпольные явки…

10

В эту ночь Гордиенко в лес не возвратился.

— Случилось что-то неладное, — сказал Козловцев деду. — Надо нам отозвать людей с исходных позиций, а то как бы не угодить в ловушку.

— От та ж думка тревоже и мою голову, — ответил дед. — Я пиду до хлопцив.

Но дед не успел собраться, как явились два партизана.

— Люди беспокоятся, почему вас нет долго, — сказали они.

— Вовремя пришли, — сказал Козловцев. — Немедленно бегом назад. Операция отменяется. Людей всех в лес, на базу группы. Там ждать меня.

Партизаны поспешно удалились. Морозенко видел, что Владимир принял решение.

— Завтра ночью я пойду в город на встречу с Ксенией, все выясню сам, — объявил Козловцев деду. — А вы, дедуся, отправитесь к Батьке. Расскажите ему, как у нас дела. Может, и он нам что скажет…

Ксения имела одну строго секретную явку, о которой знали только три–четыре человека. Эта явка была резервной, и Ксения приходила туда в определенные дни лишь в случае экстренного дела или для того, чтобы предупредить какую-либо угрожающую опасность. Знал эту явку и Козловцев.

Темной ночью, с огромной осторожностью, через огороды и сады, путем, известным одному ему, Владимир пробрался в домик на окраине города.

— Где ваши люди? — сразу спросила с тревогой Ксения.

— Людей отозвали в лес, на свою базу, — ответил Владимир и хотел что-то спросить, но Ксения перебила его:

— Значит, Павка успел передать команду.

— Какую команду? Я Пашку не видел несколько дней, — встревожился Козловцев.

— Как не видел? Где же он? Неужели его схватили? — У Ксении на глазах были слезы. Только сейчас это заметил Козловцев. — Мы же передали ему, что операция отменяется. Гитлеровцы сделали на этом перегоне засаду.

— Жалко, эшелоны пройдут, — заметил Владимир.

— Не в этом горе, Володя. Эшелоны встретят в другом месте. Батька связался по радио с другим партизанским отрядом: передал им маршрут этих эшелонов.

— А в чем же горе? — взволнованно спросил Козловцев.

— Клаву арестовали.

Владимира поразила эта новость.

— Не может быть того. Как же это могло случиться?

— Ты знаешь, что за этим перегоном мы установили наблюдение. Там были трое наших хлопцев. Перед ними была поставлена задача — если на перегоне не появится гитлеровской охраны, то сообщить Клаве, а Клава должна сообщить вам, что все благополучно и дело пойдет по плану. Если же на этом перегоне будет хорошая охрана, также сообщить, чтобы можно было избежать больших потерь и перенести операцию на другой перегон.

— Все это я знал.

— Ну так вот, — продолжала Ксения. — Эти хлопцы заметили сильную засаду эсэсовцев. Наши ребята отошли в разные стороны. Но один из них оказался трусоватым, бежал там, где ему не следовало, вызвал подозрение. За ним установили слежку, он, глупый, не заметил этого, на грех он знал, где живет Клава, и побежал прямо к ней, хотя им категорически запрещалось заходить к ней. У них была другая явка. Но этот безумец забыл про все и привел хвост прямо к Клаве. Этой же ночью ее арестовали.

— Вот мальчишка, какого человека погубил. Да как же это подобрали такого пацана. Как же инструктировали их? Вот несчастье! — сокрушался Владимир.

— Инструктировали их хорошо, — возразила Ксения. — Но мальчик оказался слабеньким, с испугу нарушил дисциплину, потерял всякую бдительность. Его ведь тоже посадили. Допрашивают. Не знаю, что будет дальше. А против Клавы у них нет никаких улик.

— А кто же встречался с Пашкой? Это было уже после того, как Клаву посадили?

— Когда Клаву арестовали, на явку пошла моя бабушка. Она и передала Пашке, чтобы группа отходила.

— Но Пашки нет до сих пор.

— Что же с ним могло случиться? Неужели его накрыли где? Но не может быть. Он очень осторожный, опытный, — рассуждала Ксения. — В тот же вечер, когда бабушка встретила Пашку, на явку пришел еще один, спрашивал Клаву. Передал твой пароль. Кто это был?

 — Это я посылал еще одного партизана — Иванова.

— Вот это ты, Володя, напрасно сделал.

— Выхода не было иного. — Козловцев объяснил, как было дело.

— Но ничего, — заключила Ксения. — Бабушка очень ловко обвела его и следы замела. Он и не видел, куда она исчезла. А ему она ничего не сказала — видит, человек незнакомый, попросила его подождать, а сама не возвратилась. А вообще-то эту явку мы закрыли, чтоб ты знал. Вчера в этом районе были замечены какие-то подозрительные субъекты.

— Жалко Клаву. Пытать будут. — Козловцев задумался.

— Может быть, обойдется. Ведь у них нет никаких улик. Отказываться будет. Скажет, что мальчик перепутал. Ну, а если будут пытать, ничего не скажет. Я знаю ее. — На глазах у Ксении опять появились слезы.

Хмурились осенние дни. Пошли дожди, и по дорогам размесилась жидкая грязь. Потом повалил снег, грязь перемешалась со снегом и превратилась в сплошную серую массу. Но это продолжалось недолго. В одну из ночей мороз сковал жижу, и дороги словно покрылись стальной коркой. Нечищенные мостовые забугрились, стали ухабистыми, а там, где снег прикатался и отшлифовался шинами и ветром, было скользко, как на катке.

Сегодня Таня согласилась пойти на квартиру к барону пообедать. Он давно уже приглашал ее то поужинать, то пообедать вместе с ним Таня долго отказывалась, но в последнее время стала замечать, что барон начинает сердиться, когда выслушает ее очередной отказ, подкрепленный искусно выдуманными причинами. Тане не хотелось портить отношения с фон Швайгертом, и она, наконец, согласилась.

Когда они уже собрались выходить из кабинета, в дверях появился полнощекий майор с черными усиками, старший помощник барона Вейстер. Майор подал фон Швайгерту засургученный секретный пакет:

— Только что получено.

Барон разорвал пакет, прочитал бумагу и, вложив обратно в конверт, сложил его вдвое и сунул во внутренний боковой карман кителя.

— Я приеду через три–четыре часа и дам вам необходимые распоряжения, — сказал он.

Майор щелкнул каблуками и вышел.

Фон Швайгерт занимал особняк. В одной из комнат жил его адъютант. Большая светлая комната с высокими окнами служила столовой, посредине ее стоял круглый обеденный стол, у стены — буфет, а около окна был небольшой письменный стол с настольным телефоном. Один из простенков между окнами занимало большое трюмо.

Таня и барон вошли в столовую. Круглый стол был уже накрыт. На сверкающей белизной накрахмаленной скатерти стояло множество закусок, несколько бутылок вина. Таня подошла к зеркалу, бегло осмотрела себя и повела плечами:

— Ой, как прохладно у вас.

— Я люблю такую бодрую температуру. Эго очень освежает. Солдат не должен быть изнеженным. — Барон постарался придать себе молодцеватый вид. — Впрочем, если озябли, я прикажу, чтобы вам подали шубку.

— Да, пожалуйста. Я ведь не солдат, — пошутила Таня.

Барон быстро вышел в переднюю, и тут же адъютант принес Тане белую меховую шубку. Она накинула ее на плечи.

Осматривая комнату, она заметила на тумбочке около письменного стола небольшую потускневшую и почерневшую от времени икону, похожую на небольшой, застекленный сверху ящик. Барон заметил взгляд девушки и подошел к иконе.

— О! Это моя находка! — произнес фон Швайгерт, щелкая длинными пальцами по иконе.

— Что же это? Ваш талисман?

— Больше! Эта икона приносит мне удачу, даже золото. — И он охотно начал рассказывать: — Я не был еще тогда начальником штаба управления резервов, я был шефом СС. Мы находились в городе Умань… Мы, конечно, туда еще вернемся… И вот, представьте! Один священник собрал в церковь верующих и стал призывать бить… гм… стал призывать верующих бить… нас, немцев. Это удивительно! Когда мне доложили об этом, я был поражен: ведь мы рассчитывали, что священники и все верующие пойдут против большевиков, будут поддерживать нас. И вдруг… — барон, словно испугавшись признания, замолчал.