Федор Белохвостов - Поиски"Озокерита"

• Название: Поиски"Озокерита"
• Автор: Федор Белохвостов
• Издательство: Тамбовское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1959

Книга, которую можно отнести к серии "военные приключения". Перед фронтовой разведкой поставлена задача: получить секретные документы из штаба фашистских войск. Выполнить ее советским разведчикам, направленным в тыл врага, помогают партизаны и обычные советские люди.  

Аннотация издательства: «Федор Иванович Белохвостов по профессии журналист. До 1941 года он сотрудничал много лет в газетах на Дальнем Востоке и в Сталинграде. После войны Ф. И. Белохвостов окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС и работал в газете «Правда», а в последнее время — в «Советской России».

В период Великой Отечественной войны Ф. И. Белохвостов служил в военной разведке. Жизнь и работа разведчиков, почетная и опасная, тяжелая, но необходимая на войне, полная приключений, дала богатый материал для творчества писателя.

В основу повести «Поиски "озокерита"» положены действительные события».

---

…Во дворе дома, где жил профессор Виткович, девушку положили в сарае, на земле. Морозенко побежал в дом. Ему открыла прислуга, узнала его и впустила в прихожую.

— Як бы прохвессора побачыть? — задыхаясь, спросил дед.

В прихожую вошел взволнованный профессор.

— Вы ко мне? — спросил он, поправляя очки.

— Цэ я.

— А, старый знакомый! С чем пожаловали?

— Дило е.

— Какого-нибудь партизана принесли?

— Та вже ж…

— Где он?

— У вас тут никого нема чужих?

— Это неважно. У меня сидит мой коллега.

— А вин шо в себе представляе? Кому вин служить?

— Не беспокойтесь. Это наш человек. Самый надежный друг.

— Дило таке, одна дивчина тут е, дуже поранена.

— Так давайте ее сюда. — И профессор, опережая деда, выбежал во двор.

Иосиф Генрихович с помощью своего друга, хирурга Яна Дроздовского сделал Тане операцию, извлек пулю из ноги и наложил гипс на ногу и на руку. Виткович положил Таню в своем кабинете. Морозенко, отпустив Грицько, сам просидел на кухне до окончания операции. Когда ушел Дроздовский, дед вошел в кабинет Витковича, освещенный двумя большими лампами Профессор сидел около Тани и держал ее руку, проверяя пульс. Он поднял голову и посмотрел на деда.

— Вы еще здесь?

— Як вона? — вместо ответа спросил дед.

— Ничего. Сильная девушка. Я думаю, что все будет благополучно. Потеряла много крови, повреждены кости руки и ноги, но они срастутся.

— Куды ж цю дивчину зараз диваты?

— Никуда. Будет лежать здесь, в моем кабинете.

Дед подумал, почесал в бороде.

— А шо мени робыть?

— Мне кажется, вам надо идти отдыхать. Вы тут мне ничем не поможете.

— Ну, бувайте здоровеньки!

— До свидания. Зайдите денька через два.

Морозенко ушел.

Профессор продолжал сидеть возле Тани и держать ее руку. Он невольно залюбовался лицом Тани и вдруг вспомнил, что видел эту девушку в комендатуре, среди немцев. “Странно, — подумал профессор. — Кто она? Немка или русская?”

Таня открыла глаза. Она долго и недоуменно смотрела на Витковича, на его очки в золотой оправе.

— Вы в кабинете врача. В полной безопасности. Вам сделали операцию и наложили гипс. — Виткович произнес это мягким, ровным голосом, как привык разговаривать с больными. Он не выпускал ее руки, следил за пульсом. — Вы меня поняли? — спросил он, желая убедиться, как реагирует девушка.

— Да, — тихо подтвердила Таня.

— Вы русская?

Таня подумала и ответила:

— Да.

 — Вы молодец. Вы хорошо… — профессор не договорил. Таня закрыла глаза, сознание снова оставило ее. “Нужна кровь”, — подумал он.

Виткович исследовал ее кровь, определил группу. В кабинет вошла жена.

— Я не заходила к тебе, знала, что ты занят. Плохо ей?

— Ранение тяжелое.

— Как жаль! Старик мне рассказал о ней. Она так много сделала хорошего! Неужели у нее безнадежное состояние? Неужели нельзя спасти её?

— Ей крайне нужна кровь, Юлюшка. Твоя группа подходит, но…

Женщина молча расстегнула пуговицы на кофточке и стала снимать ее…

После переливания крови состояние Тани улучшилось. Профессор и его жена сидели у постели девушки, не смыкая глаз.

— Ну, сколько раз тебе говорить, Юлюшка, иди ложись, — полушепотом убеждал профессор жену. — Нельзя же так! Тебе отдыхать надо, ты столько отдала крови — и сидишь. Пожалей себя.

Жена ничего не ответила. Она осторожно, с нежностью прижалась ухом к груди Тани, послушала, посмотрела ей в лицо, но уходить и не собиралась.

Так продежурили они всю ночь. Таня ни разу не открыла глаз, но пульс ее становился лучше.

— Оказывается, Юлюшка, у тебя еще молодая и боевая кровь, — шутил профессор.

Утром Таня очнулась. На ее щеках заиграл легкий румянец. Профессор измерил температуру: она была повышенной, но Иосифа Генриховича это не напугало.

— Все идет хорошо, — сказал он.

— Прошу вас, не скрывайте от меня правды… Если необходима операция… — с тревогой в голосе произнесла Таня.

— Не беспокойтесь.

Иосиф Генрихович угадал, откуда возникла эта тревога у девушки.

— Теперь уже не может быть и речи об операции, дорогая моя. И нога и рука останутся у вас такими же, как были. Только вам придется полежать.

Таня глубоко вздохнула.

— Мне не хочется лежать.

— Но ничего не поделаешь, придется лежать. Скажите, как зовут вас?

Таня не хотела было называть себя, но, вспомнив разговор Ксении и Морозенко о враче, сказала:

— Берта.

Профессор, как будто забыв, о чем спрашивал девушку, вдруг вынул карманные часы, посмотрел на них, сунул обратно в карман жилетки и поспешно удалился из кабинета. Через несколько минут он вернулся вместе с женой, оба несли по небольшому подносу с тарелками и чашечками, накрытыми салфетками.

— Вот мы будем завтракать, — сказал он тоном, каким разговаривают с маленькими. Жена его подвинула к Тане столик, поставила на него поднос, а сама села на край кровати так осторожно, как будто боялась разбудить спящего ребенка. Профессор стоял со своим подносом в руках и через очки наблюдал за женой.

Таня хорошо рассмотрела эту женщину. Лицо ее с тонким вздернутым носом и слегка изогнутыми темными бровями было утомлено, под глазами виднелись большие синие круги. “У нее, наверное, грудной ребенок, и она не спала ночь”, — предположила Таня.

— Все это надо скушать, — сказал профессор, ставя свой поднос на столик.

Таня проглотила несколько ложек бульона и поблагодарила. Но профессор настаивал, чтобы она съела все, что приготовила жена. Подчиняясь воле врача, Таня без всякого аппетита жевала и глотала то, что давала ей хозяйка.

Почти целый день Таня проспала. Когда отдыхали профессор и его жена, около больной дежурил Ян Дроздовский.

Утром обо всем происшедшем за ночь стало известно в штабе партизанского отряда. Андрей узнал, что Таня ранена, ей оказана квалифицированная помощь и сейчас она находится на квартире профессора Витковича.

— Надежный ли этот профессор, не выдаст он Берту? — спросил Андрей у командира отряда.

— Профессор этот — человек наш. Он уж спас от смерти многих наших партизан. Нет, он не выдаст. Но тут другая опасность есть.

— Могут пронюхать гестаповцы? — перебил Андрей.

— Это сейчас самое страшное, — продолжал руководитель партизан. — Хотя дом профессора Витковича пока у гитлеровцев вне подозрений, профессор более года работал у них в госпитале, и сейчас они довольно часто приглашают его в госпиталь на консультации к своим офицерам. Виткович очень крупный специалист в своей области. Но может совершенно случайно угодить в его дом какая-нибудь облава…

— И тогда — все! — застонал Андрей. — Что же делать?

— Надо взять Берту и вывезти сюда, в лес. И сделать это надо немедленно, сегодня же ночью.

Андрей связался по радио с полковником Сергеевым, шифровкой доложил ему обо всем и о предложении командира отряда. Полковник приказал вывезти Таню в партизанский отряд, а потом за ними будет прислан специальный самолет.

Эту ответственную операцию поручили Ксении и деду Морозенко Назначили им в помощь еще пятнадцать партизан во главе с Козловцевым. Несколько облегчало выполнение задачи то, что вся группа Козловцева была еще в городе.

С наступлением темноты группа стала пробираться в условленное место, где должны все встретиться, куда явится также и Ксения. По городу то и дело разъезжали немецкие патрули, шныряли полицейские. На каждом углу партизан подстерегала опасность. Каждому надо было вести себя очень осторожно. Но люди в группе Козловцева были все опытные, смелые и решительные.

К двенадцати часам ночи все были в сборе в пустом сарае одного из заброшенных дворов, недалеко от улицы, где жил профессор и где была Таня.

Партизаны вполголоса обсуждали события прошедшей ночи, ругали себя за политическую близорукость и потерю бдительности.

— Вот паразит-то! И как это мы его не раскусили, этого предателя? — сокрушался здоровенный дядя, саратовец.

— Пашку жалко, — сказал кто-то.

— А Клава! Вот герой настоящий! Говорят, ее заморозили в бочке и она все вытерпела, ни слова не сказала.

— Вот ведь как подделался гад! Да его бы, подлюгу, сразу надо было повесить.

Пришла Ксения с дедом Морозенко.

Коротко посовещались. Решили идти группами. Сначала пойдет Ксения с дедом. Потом будут пробираться еще двое. За ними будут следовать парами остальные. Определили маршрут движения.

…Ксения и дед Морозенко со всеми предосторожностями пробирались на улицу, где жил профессор, стараясь не вызвать подозрения к этой квартире.

Влажная земля почерствела от легкого мороза; на небе загорелись звезды; тьма отступала от города, всходила бледная холодная луна.

— От ще чортов мисяц! — ворчал дед.

— Это, дидуся, не месяц, а луна, — засмеялась Ксения.