Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

• Название: Игры для мужчин среднего возраста
• Автор: Иосиф Гольман
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013

Мужчины — сущие дети, это вам подтвердит каждая женщина. И ни один мужчина, даже если он серьезный бизнесмен и почтенный отец семейства, не откажется от авантюры. Автопробег «Москва — Владивосток», организованный неутомимым главой рекламного агентства «Беор» Ефимом Береславским, иначе как авантюрой назвать было нельзя.

Впрочем, на старте никто, включая Ефима, не подозревал, что впереди их ждут не только кайф от преодоления препятствий, незабываемые встречи, но и нешуточные опасности. Впрочем, знай они обо всем заранее, вряд ли отказались бы от задуманного — мужчины любят совершать героические поступки и с удовольствием рассказывают о них женщинам.

Женщины любят героев — это вам подтвердит каждый мужчина.

---

Ефим Аркадьевич встал, как всегда, абсолютно довольный собой и, чтобы не смущать своим присутствием девицу, направился подышать ионизированным воздухом. Здесь он встретил «футболистов», которые вместо физзарядки с воодушевлением делились самыми свежими историями о достижениях на тендерном фронте.

Некоторые детали услышанного позволили Береславскому предположить, что старые кавээнщики в свое время угадали точно: именно на берегах реки Камы и именно по следам утренних рассказов секс-энтузиастов и была записана величайшая книга всех времен и народов — Камасутра. Это же просто — Кама-с-утра!

После завтрака машины построились в колонну и — снова с сопровождением ГАИ, только вежливой, — направились в город.

Пермь встретила их продвинутой «наружкой» — замечательным «барометром» экономического развития. Этот регион вообще быстро и эффективно развивался, что Ефим имел возможность наблюдать во время своих ежегодных приездов на местную рекламную выставку.

Мастер-классы начались непосредственно с утра, но сам процесс сложно было назвать обучением сильными слабых. Когда речь шла о чистой технике, то москвичи, конечно, обгоняли намного. А вот что касается рекламного креатива — творческой составляющей этой профессии, то здесь процесс обогащения был вполне двусторонним.

Ефим с удовольствием посмотрел на физиономию сидевшего в первых рядах Алика Осокина, своего старого приятеля и весьма нестандартного человека. Этот парень с внешностью вице-губернатора и душой диск-жокея сам поставлял Береславскому материал для его лекций.

Например, совсем недавно он провел забавную рекламную кампанию дисконтной системы «Прекрасно!». Дисконтная система — это когда несколько предприятий — обычно в пределах десяти — объединяются на предмет выделения общим клиентам общих скидок.

Идея отличная, лишь бы участники системы не являлись прямыми конкурентами. Купят холодильник в фирме № 1 и получают скидку на турпутевку в фирме № 2. Или на медицинские услуги в фирме № 3. И так далее.

Да, в самой идее придраться не к чему. Но, как говорится, дьявол — в деталях.

Например, рекламный бюджет тоже состоит из десяти кусочков. И тут лежит ха-а-рошая мина для креативного директора любого рекламного агентства!

Во-первых, всем десяти участникам жалко дать деньги не на собственное промо, а на общественное. А во-вторых — и это главная беда, — синтезированные рекламные идеи придется утверждать не в одной конторе (что тоже бывает непросто), а в десяти.

Вот и для системы «Прекрасно!» денег выделили негусто. Настолько негусто, что для нормальной медиаподдержки их явно не хватало.

Дело в том, что реклама имеет некоторое сходство с атомной бомбой. К счастью, не по конечному эффекту, а лишь по «конструктивному» устройству.

И там, и там существует понятие некоей «критической массы», порогового значения.

Только в бомбе речь идет о массе делящегося вещества — иначе частицы после деления будут проскакивать мимо следующих ядер, не находя мишени, то есть и цепная реакция не состоится. А в рекламе приходится думать о бюджетной массе. Если она меньше определенного порога, то эффект будет не просто маленьким, а статистически нулевым.

В подобной ситуации профессиональный рекламист оказывается перед сложным выбором: вовсе отказаться от кампании (и потерять связанные с ней собственные доходы), либо искать такой креативный ход, заметность и запоминаемость которого компенсировала бы нехватку денег.

Вот Алик и нашел такой ход.

Самое странное, что все участники дисконтной системы согласились с творческой концепцией сразу. Видно, понимали, что на те деньги, которые они выделили рекламистам, ничем стандартным результата не получишь.

Короче, на центральной площади города возник плакат с двумя симпатичными пушистыми кроликами и упоминанием имени дисконтной системы.

Но главное было вовсе не в кратком тексте, а в самом изображении. Ибо кролики прилюдно — прямо на площади — и круглосуточно (ночью щит подсвечивался) занимались тем, наличие чего в Советской стране еще недавно начисто отрицали.

И — началось! Только ленивый не высказался про ужасную картинку. Зюгановские бабушки маршировали протестовать стройными колоннами по трое. Борцы за чистоту нравов грозили «порнографической» статьей Уголовного кодекса. Прочие титаны мысли наконец обнаружили в ужасной картинке главную — после масонского заговора — угрозу безопасности страны.

Даже продвинутая пермская власть не выдержала, тонко намекнула, чтоб сняли.

А за что снимать-то? Порнография — это показ полового акта между людьми. Но кролики — определенно не люди.

Также законом преследуется изображение обнаженных гениталий. Но найдите без лупы у пушистого кролика обнаженные гениталии!

В общем, ход получился действительно нестандартный. О рекламном щите по-прежнему говорил весь город, все местные СМИ, тем более что картинка вызывала отвращение вовсе не у каждого горожанина: те, у кого с чувством юмора было без напряга, особо не возмущались.

Конечно, через некоторое время Алику намекнули — и уже не тонко, — что плакат все-таки придется убрать: мало ли что по суду ничего не докажешь.

Но Алик и не революционер. Он — рекламист. И, выполнив свою рекламную сверхзадачу, щит в одну из ночей скоропостижно исчез. Точнее, сам-то щит остался, просто картинка сменилась.

И утром взору горожан явились симпатичные крольчата. Они еще не могли — по возрасту — заниматься сексом, но им и без того было явно неплохо.

Подпись, понятное дело, прямо упоминала объект рекламного продвижения: «Прекрасно! Жизнь продолжается!»

Так за крошечные деньги и с немалым весельем дисконтная система «Прекрасно!» пробила себе путь в общественное сознание.

В час дня московских гостей повезли обедать, как всегда на Урале — вкусно, сытно и очень радушно.

С Аликом не спеша поболтать не удалось, тот тоже торопился. Они особо не расстроились — скоро довольно часто будут встречаться в Москве: Алик вплотную подошел к созданию столичного филиала креативного агентства. Этому, кстати, Ефим был рад: и потому, что Осокин будет под боком, и потому, что Береславский видел будущее именно за продвижением регионов в Москву, считая традиционное обратное движение слишком однобоким для гармоничного развития экономики.

Вернувшись с обеда, у зала неожиданно встретил Смагину.

Татьяна Валериановна была печальна.

— Вот, пришла попрощаться, — заявила она. — Все-таки мы здорово прокатились.

— Ты что, уже отстрелялась? — удивился Ефим. Насколько он понял, ее конкурс должен был идти чуть ли не неделю.

— Ага, — созналась девушка. — Здесь все, как везде.

— То есть?

— Меня даже не слушали толком. У них, наверное, места давно распределены.

— Никаких шансов?

— Нет, шансы были, — усмехнулась поющая воспитательница. — Вышел один из жюри и предложил мне помощь. Два тура гарантировал.

— А ты ему гитарой? — догадался проницательный рекламист.

— Гитара внизу уже была, у вахтера.

— Повезло мужчине, — сделал вывод Береславский. Подумав, добавил: — И гитаре тоже.

— Наверное, — согласилась Смагина, в скорби своей даже не заметив Ефимова юмора.

— Так куда ты теперь? В Нижний, к детям?

— Не знаю, — задумалась Татьяна Валериановна. — Я вообще-то в отпуске с понедельника.

— Так, может, с нами поедешь? — предложил Ефим, любивший такие вот быстрые решения.

— В каком качестве? — сурово глянула на него Смагина.

— Музыкального работника, — быстро ответил лукавый рекламист. И, не удержавшись, добавил: — А то я уже привык спать втроем.

Татьяна Валериановна кинула на него убийственный взгляд, но было видно, что она задумалась. В тридцать лет хочется свежих ощущений не меньше, чем в пятнадцать. А может, и больше — иллюзий-то к этому возрасту уже почти не остается.

— Ты же видела, мы не маньяки какие-нибудь, — как змей-искуситель, уговаривал Береславский. — Ну разве что Док. А я — точно нет. Потом, у тебя ж гитара, чего тебе бояться?

— Не знаю даже. — Девушка явно колебалась. Ей наверняка хотелось в путешествие, смущала лишь двусмысленность положения.

— Знаешь, ты пока думай, — предложил Ефим. — Через пару часов мы едем в Хохловку, тут уж точно можешь с нами. А завтра утром решишь окончательно.

— А что такое Хохловка?

— Ударение на первом слоге, — не смог пропустить неточность хоть и рекламный, но профессор. — Музей у них тут замечательный. Памятники деревянного зодчества. Под открытым небом.

Ох и хитрый Береславский! Знал, чем соблазнять. Видел же, как дама засматривается на выскакивающие из-за поворотов церквушки и резные деревянные кружева наличников на потемневших домиках.