Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

• Название: Игры для мужчин среднего возраста
• Автор: Иосиф Гольман
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013

Мужчины — сущие дети, это вам подтвердит каждая женщина. И ни один мужчина, даже если он серьезный бизнесмен и почтенный отец семейства, не откажется от авантюры. Автопробег «Москва — Владивосток», организованный неутомимым главой рекламного агентства «Беор» Ефимом Береславским, иначе как авантюрой назвать было нельзя.

Впрочем, на старте никто, включая Ефима, не подозревал, что впереди их ждут не только кайф от преодоления препятствий, незабываемые встречи, но и нешуточные опасности. Впрочем, знай они обо всем заранее, вряд ли отказались бы от задуманного — мужчины любят совершать героические поступки и с удовольствием рассказывают о них женщинам.

Женщины любят героев — это вам подтвердит каждый мужчина.

---

Ох и хитрый Береславский! Знал, чем соблазнять. Видел же, как дама засматривается на выскакивающие из-за поворотов церквушки и резные деревянные кружева наличников на потемневших домиках.

— Хорошо. В Хохловку поеду. А там видно будет. — Отложив основное решение на потом, девушка сразу успокоилась.

— Умница! — возликовал Ефим Аркадьевич, не окончательно оставивший своих бессовестных планов относительно столь замечательной во всех отношениях девицы. Теперь у него появлялся еще один шанс.

Да и вообще Татьяна Смагина ему нравилась. Не только как обладательница достойной фигуры и неких индивидуальных прелестей, но и просто как человек. А в дальнюю дорогу всегда приятнее идти с хорошим человеком.

Хохловка оказалась огромным — на 42 гектара — природно-архитектурным заповедником: здесь было целое скопище старинных разномастных деревянных конструкций, от простых и утилитарных — изб, амбаров, лабазов — до суперкрасивых дворцов и храмов, от которых не отказались бы лучшие архитектурные музеи мира.

Начать с того, что расположена эта искусственная деревня (в смысле собранная из разных мест) на полуострове, с трех сторон окруженном водой, и на высоком взгорке к тому же. Вид открывался сверху восхитительный.

От дома к дому были проложены дорожки, тоже деревянные. Дорожки уходили и в довольно дремучий лес, в котором стояли уже не дома, а, например, маленькие лабазы размером с два десятка скворечников, но тем не менее с резными наличниками на единственной дверце. Лабазы эти стояли не на земле, а, чтобы упрятать содержимое от таежного зверя, — на высокой гладкой «ноге». По такому отполированному бревну никакая лиса или волк подняться не в состоянии, как бы вкусно из лабаза ни пахло.

Единственное, что напрягло Ефима Аркадьевича, так это торчащие тут и там прямо посреди густой травы довольно крупные ядовито-желтые дощечки, на которых здоровенными черными буквами было написано только одно слово: «Клещи».

Это проклятие всего российского востока — от Урала до Приморья — всегда пугало впечатлительного Береславского. Тем более что недавно он проводил кампанию по продвижению противоэнцефалитной вакцины и, изучая товар, был вынужден начитаться жутких историй. И теперь эти маленькие мерзкие твари мерещились ему повсюду, в известной степени мешая ощущению праздника духа.

Даже спокойная Татьяна Валериановна призналась Ефиму, что ей тоже чудятся клещи за шиворотом. Конечно, Береславский не удержался и предложил свои услуги на предмет детального и внимательного осмотра, на что г-жа Смагина в очередной раз презрительно фыркнула.

Впрочем, остальные, похоже, не обращали на клещей никакого внимания. Пробежники носились между многочисленными шедеврами деревянной старины и дружно щелкали фотоаппаратами. А не знавшие, как угодить гостям, хозяева уже подвезли для фотоаппаратов фотопленки, а для «фотографов» крепчайшую выпивку и вкуснейшую закуску. (Искреннее хлебосольство — вообще замечательная традиция всей российской провинции; люди там, не в укор Москве, в среднем приветливее и добрее. И уж точно менее суетливы.)

Ефим в жизни — ни до, ни после — не пил за рулем. А тут все же принял крошечную рюмочку. И оттого, что увиденное впечатлило. И оттого, что когда еще выпьешь рядышком с двумя старлеями из сопровождавшей их гаишной машины? Нет, такой момент Ефим упустить никак не мог.

В общем, Хохловка всем понравилась. А некоторым даже помогла принять судьбоносное решение. Имеется в виду девушка с гитарой.

Когда возвращались обратно, она просто сказала:

— Если не передумали, я еду с вами.

— Ты будешь у меня медсестрой! — возликовал Док. А Ефим сделал Смагиной хитрый знак: теперь, мол, поняла, кто из нас маньяк? Татьяна Валериановна засмеялась: ей после двух дней пути совсем не хотелось возвращаться в обыденную жизнь.

Глава 12 Москва, 22 июля Из дневника Самурая (запись третья)

Я сидел в замызганной кафешке на Ярославском вокзале.

Точнее, стоял около высокого одноногого стола. Ел «коржик молочный», как было указано на этикетке поверх тончайшей пленки, гигиенично закрывавшей пищевой продукт. У меня, кстати — или некстати? — возникла мысль насчет чистоты рук, заворачивавших этот самый коржик в эту самую пленку.

В тайге, когда ножом разделывал сохатого, а потом им же отрезал лакомые куски, чтобы тут же, наткнув на палку, пожарить на костре, мыслей о чистоте рук почему-то не возникало. А здесь вот — пожалуйста.

Да еще муха летала вокруг моего пакета с кефиром. И пыталась сесть на открытое горлышко.

Я ее уже дважды ловил и отпускал. Но насекомое не унималось.

Все это отвлекало меня от важных мыслей: где взять полтора миллиона американских долларов?

Первая идея была — попросить денег у пациентов Шамана.

Не прошло.

Во-первых, Шаман никогда не берет денег за лечение.

Во-вторых, если бы я не убоялся сделать это, не спросив его разрешения, пациенты вроде моего вчерашнего красномордого визави скорее расстанутся с жизнью, чем с деньгами…

Нет, это был не выход.

Я думал об этом сутки напролет, даже во сне. И ничего путного не придумал.

А тут еще эта муха…

Я поймал ее в третий раз. Она тихо жужжала в моем кулаке.

Я отпустил муху, и это чудовище вновь направилось к моему кефиру!

Убивать ее мне не хотелось, равно как и делиться с ней пищей. Поэтому я быстро, в три глотка, допил кефир, засунул в рот остатки коржика молочного и подался к выходу из забегаловки.

А тут меня уже ждали.

Два бомжеватого вида азиата сидели на корточках около дорожного ограждения и делали вид, что я их не интересую.

Когда я прошел вперед, они поднялись и пошли за мной.

Конечно, мне не представляло труда почти мгновенно исчезнуть. Но тогда я бы не узнал, чем вызван их интерес.

И я пошел к путям, к вагонам, где ошивались деклассированные элементы. По дороге было много закоулков, в которых злодеи вполне могли меня поймать. Ну и пусть ловят.

А недооценил я китайцев! Или уйгуров?

Они выросли передо мной вполне неожиданно.

— Деньги нужны, — честно сказал первый, постарше и повыше. Впрочем, тот, что помладше и помоложе, все равно был старше и выше меня.

Второй ничего не сказал, а просто схватил мой амулет, по случаю жары выглядывавший из ворота рубашки.

Вернее, попытался схватить. Не дотянулся на полсантиметра. И повторил попытку. С тем же результатом.

За то время, что он протягивал ко мне свою грязную пятерню, я успел бы не только отпрянуть, но и при желании сломать ему каждый палец отдельно.

Пусть скажет спасибо, что Шаман воспитал меня гуманистом. Да и пальцы у него грязные.

— Эй, ты… — не поняв в чем дело, обиженно протянул младший. Голос у него был густой и хрипатый.

— Деньги давай, — гнул свое старший, но, похоже, уже не так уверенно, как вначале. А для увеличения уверенности он достал нож. Лезвие сантиметров в восемь длиной не отбило у меня охоты повыделываться: он махал ножом, как косой, но острие всякий раз проскакивало в пяти миллиметрах от моего живота.

Младший смотрел как завороженный и ничего не предпринимал. Поэтому когда я забрал нож у старшего, то мелкому ничего не сделал.

— Кто вас послал? — спросил я большого. Он тупо смотрел на свой собственный нож в моей руке.

Пришлось вопрос повторить.

— Никто, — ответил чувак. И закрыл рот. Но язык я успел ему надрезать.

Он взвыл, схватился за рот рукой, однако в бега не ударился — то ли не желая получить нож в спину, то ли опасаясь за младшего.

— Кто вас послал? — спросил я теперь мелкого.

— У тебя телефон, — испуганно загудел он. — И деньги из кармана торчат.

— Но это же мой телефон, — укорил я обоих. — И мои деньги.

Братья — а они точно были братья — испуганно молчали.

Похоже, они говорят правду. Это не засада, а просто мое очередное разгильдяйство. Ефим как-то напомнил, что по этому поводу сказано в священных книгах. Если ты оставил кошелек на столе и его украли, то виноваты оба. Один — за то, что украл. Другой — за то, что ввел в искушение.

— Ладно, валите отсюда, — сказал я неудачливым налетчикам. И, чтоб не пугать, сложил нож. (Черт, вляпался в его кровь. Может, она со СПИДом?)

— Ну хоть сколько-то дай, — опять густо заныл младший. — Мы ж с тобой одной крови, — некстати вспомнил он киплинговского Маугли.

— Ага, — укорил я его. — Вот вы мне и собирались ее пустить.

Младший не стал отпираться. Поэтому я дал им тридцать рублей. И еще потому, что мне было неудобно за надрезанный язык старшего. Если б я знал, что это просто вокзальные гопники, я бы не стал этого делать.

Расставшись с новыми знакомыми (и выкинув складень в ливневую канализацию), я зашагал к Садовому кольцу.