Александр Боханов - Павел I

• Название: Павел I
• Автор: Александр Боханов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4331-2

Император Павел I — фигура трагическая и оклеветанная; недаром его называли Русским Гамлетом. Этот Самодержец давно должен занять достойное место на страницах истории Отечества, где его имя все еще затушевано различными бездоказательными тенденциозными измышлениями. Исторический портрет Павла I необходимо воссоздать в первозданной подлинности, без всякого идеологического налета. Его правление, бурное и яркое, являлось важной вехой истории России, и трудно усомниться в том, что если бы не трагические события 11–12 марта 1801 года, то история нашей страны развивалась бы во многом совершенно иначе.

---

Платон же не спешил в Петербург; дел по Московской епархии было множество, да и не хотел пастырь оказаться в гуще событий, которые до него не касаются. К тому же скоро вышел Указ о награждении лиц духовного звания светскими наградами, что просто обескуражило владыку. Когда Московский Митрополит Платон получил известие о его награждении Орденом Андрея Первозванного, тс» отправил Императору письмо, умоляя этого не делать и позволить «Умереть архиереем, а не кавалером».

Павел Петрович, ничего не забывавший, был уязвлен и оскорблён поведением Платона. Во-первых, не приехал по зову Самодержца, а, во-вторых, отказался принять Царскую милость. Всё это можно было трактовать как своеволие, столь всегда Монархом неприемлемое. 30 ноября Император отправил Платону новое послание, выдержанное в жёстких тонах.

«С удивлением вижу я отлагательство и медленность приезда Вашего в здешнюю столицу, а ещё с большим неудовольствием непристойный отзыв Ваш, в последнем ко мне письме сделанный. Признаюсь, что сколь по долгу верноподданного, столь наиболее по дружбе моей к Вам, ожидал я, что Вы волю мою исполнить поспешите; но когда усматриваю противное тому, и когда Вы, в самых первых днях царствования моего позволяете себе шаг и непристойный, и высокомерный, то я убеждаюсь стать противу Вас на другой же ноге, приличный достоинству Государя Вашего».

Размолвка с Платоном продолжалась несколько месяцев и, хотя Император был возмущен, но никаких мер против своего духовного наставника не предпринимал, хотя имел на то полное право. Когда же Павел I прибыл 15 марта 1797 года в Москву на Коронацию, то за Тверской заставой, у Петровского путевого дворца, его встречал Митрополит Платон и произнес напутственное слово. Лёд растаял. Император был восхищён, и в его душе возродились самые дружественные чувства былых времен. Платону он написал:

«Ваше преосвященство обыкновенным своим образом тронули сердце моё. Вы ему помешали было отдаться чувству его. От Вас зависит самих, приехав завтра ко мне, кончить то, чем благодарность показать Вам могу, чем пред собою и светом должен». Теперь Платон не смог уже «медлить», он посетил Императора, между ними произошла сердечная беседа, и Платон вышел из дворца «кавалером»…

Вторым ярчайшим примером, раскрывающим, с одной стороны, переменчивость настроений Императора Павла, а с другой — его отходчивость, служат отношения с выдающимся полководцем Александром Васильевичем Суворовым (1729–1800). Павел вступил на Престол тогда, когда имя Суворова уже было легендарным: его полководческое мастерство в различных военных кампаниях снискало ему немеркнущую славу. За что и удостаивался высочайших наград: «граф Рымникский», «генерал-аншеф»,[84]

Суворову с самого начала не нравились воинские порядки «прусской ориентации», которые стали вводиться в армии вскоре после воцарения Павла Петровича. Особенно ему претило новое обмундирование, и он без оглядки на последствия произнес фразу, ставшую крылатой: «Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, я не немец — природный русак». Естественно, нашлись наушники, выпады Суворова довели до сведения Самодержца. Реакция была гневной и быстрой: 6 февраля 1797 года вышел приказ, гласивший, что «так как войны нет и ему делать нечего», отставить Суворова от службы. Ему было предписано отправиться в свою родовую вотчину, село Кончанское Боровицкого уезда Новгородской губернии.

Прошло два года, и в начале 1799 года, когда возникла угроза вторжения французских войск в Австрию, России необходимо было вмешаться. Император вызвал Суворова, милостиво принял, попросил не обижаться на прошлое и поручил возглавить шести десятитысячный русский военный корпус в Европе против французов. Суворов был награжден орденом Иоанна Иерусалимского. Растроганный старый полководец, упав на колени, произнес; «Боже, спаси Царя!» В ответ услышал: «Да спасёт тебя Бог для спасения царей!»

Суворов получил, что называется, полный карт-бланш; в военные операции Самодержец не вмешивался, дав лишь одно напутствие: «воюй как знаешь». В письме Суворову в Вену напоминал только цели кампании: «Мы молим Господа Бога нашего, да благословит ополчение наше, даруя победы над врагами веры христианской и власти, от Всевышнего поставленной, и да прибудут воины российские словом, делом и помышлением, истинными сынами Отечества и нам верноподданными».

Под водительством Суворова Русская армия в Северной Италии добилась замечательных побед над до того «непобедимым» французским воинством. 17 апреля 1797 года одержана победа в сражении при реке Адде, после которой, через день, армия заняла Милан, а через три недели — Турин. Далее следовали блестящие успехи: 7–9 июня 1799 года при реке Требби, а 4 августа — при городе Нбви. Далее произошло невероятное событие, которое не укладывалось в головах современников и до сих пор является уникальным подвигом в истории мирового военного дела. В сентябре 1799 года, когда австрийцы за спиной русских пошли на сделку с французами, Русская армия оказалась в западне. Капитуляция представлялась неизбежной. Однако вопреки прогнозам стратегов всех стран Суворов совершил невозможное: вывел войска из Италии через Альпы, через немыслимые горные вершины и бездонные ущелья.

Суворова в России принимали как национального героя. Сам Император встречал его в Петербурге, являя небывалые знаки внимания.

Суворов получил уникальное воинское звание «генералиссимуса» и титул «светлейшего князя Италийского». Как заявлял Император в именном рескрипте, награда сия дана «За великие дела верноподданного, которыми прославляется царствование Наше».

Старый же полководец оставался самим собой. Он не умел и не хотел играть по придворным правилам; его высказывания были резкими и часто нелицеприятными. Последовала новая опала, и смерть генералиссимус князь Италийский, граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский встретил в своём имении…

Главная беда Павла Петровича состояла в том, что у него не было когорты не просто широкомыслящих людей, но именно дееспособных исполнителей, способных искренне понять, принять и претворять идеи Павловской государственной доктрины. Несколько выдающихся сановных деятелей общей безысходной картины не меняло. Придворно-чиновный контингент по преимуществу — беспринципные лакеи, лицемерные лизоблюды, низкие интриганы, но отнюдь не люди государственного склада ума. Долгое правление Екатерины II таковых наплодило во множестве.

Павел же Петрович полагал, что волей верховной власти, приказами и предписаниями можно переломить старую чиновную психологию, базовый элемент которой отражала формула: иметь максимальные права и минимальные обязанности, а лучше не иметь обязанностей вовсе. Самодержец обрушил на эту среду, пребывавшую в сладостно-беззаботной неге, шквал волевых решений.

Уже в первые месяцы нового царствования стало очевидным, что былые чиновные привычки надо менять, или покидать насиженные места. 23 декабря 1796 года появился Именной Указ Сенату, в котором строго предписывалось изменить сроки «зимних вакаций». Раньше государственные чиновники отдыхали зимой «от трудов праведных» две недели: с Рождества (25 декабря) до самого Крещения (7 января). Теперь же, как говорилось в Указе, они имели право «иметь от заседаний свободу, только в первые дни праздников 25,26 и 27 декабря»; в прочие же дни обязаны быть в присутственных местах.

«Ущемление прав» касалось всех рангов служилого люда, в том числе и чиновной элиты: сенаторов и генералитета. Указом от 26 декабря 1796 года предписывалось «Сенату Нашему, Коллегиям и другим судебным местам» в летнее время иметь в наличии на менее половины состава, чтобы обеспечивать бесперебойную работу государственного аппарата. Раньше можно было числиться на должности, а чувствовать себя рантье: получать жалованье и жить в соответствии со своим надобностями и желаниями. Теперь же время «благоденствия» ддя служилого люда миновало.

Эго касалось и генералитета. 6 января 1797 года вышел Указ, в соответствии с которым генералам запрещалось «отлучаться от своей команды без особого повеления». В качестве назидательного примера генерал-от-инфантерии князь И. П. Прозоровский был уволен со службы и отправлен «в свои деревни».

В чиновных канцеляриях воцарилась паника; раньше можно было месяцами, а то и годами тянуть; теперь требовались какие-нибудь дни, а то и часы, чтобы предстать «перед инквизицией» с отчётом. Монарх мог сам, без всякого предупреждения, рано утром прибыть в какое-нибудь присутственное место, и горе было тому и тем, которые не исполняли службу по расписанию! При Павле Петровиче все государственные учреждения, вся служебная рать находились «в полной боевой готовности» с раннего утра. Нововведения были столь обширны, разнообразны и неожиданны, что приводило порой к анекдотическим ситуациям. Об одной из них рассказал князь Ф. Н. Голицын в своих «Записках».