Ален Роб-Грийе - Повторение

• Название: Повторение
• Автор: Ален Роб-Грийе
• Издательство: Митин Журнал, Kolonna Publications
• Жанр: Проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-98144-063-5

1949 год. Специальный агент французской секретной службы Анри Робен направляется в Берлин с таинственной миссией: наблюдать за убийством, которое должно произойти на одной из площадей полуразрушенного города. На вокзале он мельком видит своего двойника. В истории, которую рассказывает Робен, появляется все больше странных деталей, и на помощь приходит безымянный следователь, корректирующий его показания.

Роман-лабиринт знаменитого французского писателя Алена Роб-Грийе – прихотливая игра, полная фальшивых коридоров и обманов зрения.

---

Как это часто случается с хорошими полицейскими, Лоренц, похоже, совершенно сроднился с более или менее предосудительной деятельностью в том секторе, за которым он ревностно надзирает. Кроме того, надо признать, что его французский гораздо изощреннее, чем мне показалось во время нашей первой встречи в зале Café des Alliés, ведь он отваживается играть словами, да еще и с латинской цитатой… Так, мне нужно выяснить еще кое-что, на сей раз это касается департамента, в котором служу или, по крайней мере, «служил» я сам:

– Скажите, комиссар, Пьер Гарин, который, видимо, очень близок с мадам и мадмуазель Каст, тоже входит в эту организацию либертенов?

– По крайней мере, у нас в Западном Берлине без Пьера Гарина не обходилась ни одна затея, связанная с развратом, незаконной торговлей и коррупцией. Это и сгубило нашего друга. Он разом предал слишком многих людей. Кстати, расскажу вам одну любопытную историю, которая пока не поддается объяснению. Мы еще два дня назад нашли первый труп Пьера Гарина, и вдруг на третий день, после обеда, он явился к вам, целый и невредимый. Правда, мы довольно скоро догадались, что обезображенное тело, обнаруженное в луже гнилой воды в нижней части длинного подземного хода, проложенного под глухим рукавом канала и ведущего из особняка Каст на противоположный берег, принадлежит не вашему несчастному коллеге, хотя во внутреннем кармане его куртки лежал французский паспорт на имя Гари П. Стерна, родом из Вичиты, штат Канзас, а он чаще всего пользовался именно этим псевдонимом. Единственным правдоподобным и, безусловно, самым разумным объяснением мы считаем предположение о том, что он хотел скрыться. Он явно почуял опасность и вообразил, что ему удастся ускользнуть от убийц, которые преследуют его, бог весть, по какой причине, если они решат, что он уже мертв. Спустя тридцать или сорок часов кто-то пырнул его ножом в спину и сбросил тело в канал, неподалеку от вашего отеля.

– Поэтому вы уверены, что это моих рук дело?

– Да нет, что вы! Я высказал это предположение наугад, просто хотел узнать, как вам такой сюжет – это пока черновой набросок, повествование еще может принять любой оборот… Для нас эта стадия самая увлекательная.

– Вы уже напали на след?

– Конечно, и даже не на один. Расследование продвигается быстро, причем в разных направлениях.

– И что вы думаете об убийстве фон Брюке старшего?

– Тут все иначе. Пьер Гарин и Вальтер сразу указали именно на вас. Последний даже уверяет, что стрелял в вас, чтобы отомстить за убийство отца.

– И вы ему верите?

– В его рассказе все прекрасно согласуется: хронология событий, продолжительность пути, соответствующие свидетельские показания, не говоря уже о том, что у вас были все основания для отцеубийства. На вашем месте я поступил бы точно так же.

– Только я не сын оберфюрера. Он мог быть нацистом, он мог бросить совсем еще молодую жену из-за того, что она наполовину еврейка, он мог проявить чрезмерное служебное рвение на Украине, но меня все эти семейные дела не касаются.

– Напрасно вы, дорогуша, запираетесь, прошлое-то у вас темное, отец якобы неизвестен, детство прошло между Финистером и Пруссией, память неважная…

– А Вальтер, значит, весь как на ладони, без прошлого и вне подозрений! Вы знаете его порно-садистические картины и рисунки?

– Конечно! Все их знают. В одном специализированном книжном магазине возле Zoobahnhof можно приобрести даже их литографические репродукции, отличного качества. В тяжелые времена каждый выживает, как может, а он даже приобрел репутацию художника.

В этот момент в палату без стука вошла та же чопорная сиделка в белом накрахмаленном костюме и вручила мне прозрачный полиэтиленовый пакетик, в котором, как сообщила она на своем чистом и пресном немецком, лежали две пули, извлеченные из меня хирургом, решившим подарить мне их на память. Лоренц протянул руку, взял у меня пакетик и стал с удивлением рассматривать его содержимое. Свой вердикт он вынес незамедлительно:

– Тут не девять миллиметров, а семь с половиной. Это все меняет!

Он резко поднялся и, не прощаясь, вышел из палаты вместе с сиделкой, прихватив эти каверзные пули. Я так и не узнал, касались ли упомянутые изменения моей персоны. Затем мне подали какой-то безвкусный ужин, к которому не прилагалось ничего горячительного. За окнами уже воцарилась тьма, мутная и бледная из-за густого тумана. Но лампы так и не зажглись, ни на улице, ни в палате… Покой, серая мгла… Вскоре я снова уснул.

Прошло много часов (не знаю, сколько), и вот снова появилась Жижи. Я не заметил, как она вошла. Когда я открыл глаза, наверное, разбуженный шорохом, она уже стояла у моей постели. По ее движениям и выражению ее детского личика было видно, что она как-то странно взбудоражена; но это было не радостное волнение или чрезмерное воодушевление, а скорее горячечное возбуждение, какое вызывают некоторые ядовитые растения. Она бросила на одеяло твердую блестящую прямоугольную карточку, которую я узнал еще до того, как взял ее в руки: это был Ausweis Вальтера, который по счастливой случайности оказался у меня в кармане, когда я, пробравшись по подземельям кукольной лавки, вышел из мрачного туннеля. Очень быстро, с какой-то невеселой усмешкой, она пояснила:

– Бери! Это тебе! В твоем деле еще одно удостоверение личности никогда не помешает. На фотографии как будто и впрямь ты… Вальтеру это больше не понадобится. Он мертв!

– Его тоже убили?

– Да, отравили.

– Известно, кто это сделал?

– Ну, лично мне это известно из самых достоверных источников.

– И кто же?

– Очевидно, я сама.

Тут она начала рассказывать, но говорила так сбивчиво, быстро и временами так путано, что я лучше изложу все вкратце, опустив ненужные уточнения и отступления, а главное – по порядку. В общем, я пересказываю и подвожу итоги: Вальтер часто наведывался в один ночной притон под названием «Вампир», неподалеку от «Сфинкса», чтобы выпить фирменный коктейль из свежей крови юных мучениц-официанток, которые доставляли гостям напитки и удовольствие, разгуливая по бару в коротеньких, воздушных блузах с симпатичными прорехами. В тот вечер Жижи сама вызвалась оказать своему повелителю столь высоко ценимую им услугу и совершить – только у себя дома – такой же ритуал со своей кровью. Разумеется, Вальтер с радостью согласился. Доктор Хуан лично произвел забор жертвенной крови и наполнил ею один из немногих уцелевших хрустальных бокалов для шампанского. Кроме спирта и острого перца, Жижи, уединившись в уборной, добавила в смесь убийственную дозу синильной кислоты, которая придала напитку явственный запах миндаля, хотя у Вальтера это не вызвало никаких подозрений. Пригубив любовный эликсир, он все равно счел его восхитительным и выпил залпом. Через несколько секунд он был мертв. Хуан и бровью не повел. Он осторожно понюхал красную жидкость, оставшуюся на стенках бокала. Затем он молча уставился на девочку. Она не опустила глаза. Тогда доктор сделал медицинское заключение: «Остановка сердца. Я выдам тебе свидетельство о смерти от естественных причин». В ответ Жижи промолвила: «Как печально!»

Выписавшись из американского госпиталя, я отправился с ней на остров Рюген, как она говорила, в свадебное путешествие. Между тем, после нашего возвращения я, по обоюдному согласию, должен был сочетаться законным браком с ее обворожительной матерью. Такое решение показалось Жижи вполне разумным, к тому же это больше соответствовало ее характеру: ей, конечно, нравилось исполнять роль рабыни, но только в эротических играх, а так личная свобода была для нее превыше всего. Разве она это уже не доказала?

Правда, полученное ранение немного сдерживало мои любовные и собственнические поползновения. Левым плечом я старался особенно не двигать, а саму руку из предосторожности еще носил на перевязи. На Лихтенбергском вокзале мы сели в тот же поезд, из которого я вышел две недели назад, и поехали дальше на север. На платформе была большая давка. Перед нами застыла сплоченная группа довольно высоких, худощавых мужчин в длинных приталенных черных пальто и таких же черных широкополых фетровых шляпах, которые чего-то ждали, хотя поезд из Галле, Веймара и Айзенаха уже давно прибыл. За этой траурной или религиозной делегацией я, кажется, заметил Пьера Гарина. Впрочем, лицо его немного изменилось. Щеки и подбородок затеняла щетина, по меньшей мере восьмидневной давности. Глаза были скрыты за темными очками. Незаметно качнув головой, я указал на это привидение своей маленькой невесте, и она, бросив взгляд в его сторону, совершенно спокойно сказала, что это вполне может быть Пьер Гарин, тем более что добротное пальто, в которое он одет, вроде бы принадлежало Вальтеру. Жоёль предложила Пьеру Гарину взять приглянувшиеся вещи из гардероба дорогого покойника.

Я лишь подивился тому, что он украл мою одежду. Я засунул здоровую руку во внутренний карман куртки, где лежал мой прочный Ausweis. По нашей просьбе доктор Хуан составил свидетельство о смерти на имя Марко фон Брюке. Лоренц охотно дал свое согласие. Я с удовольствием примерил новую жизнь, и многое в ней пришлось мне впору. Резкая боль в левом глазу временами напоминала мне о боях на восточном фронте, в которых принимал участие тот, кого я замещаю. Я тут подумал, что по приезде в Засниц мне нужно обзавестись темными очками, чтобы защитить еще слабые после ранения глаза от лучей зимнего солнца на искрящихся белых скалах.