Лариса Петровичева - Следы на воде

• Название: Следы на воде
• Автор: Лариса Петровичева
• Жанр: Научная Фантастика

Даже когда у тебя выдастся тяжёлый день, всё равно жди Чуда. Если на тебя наорёт мама, всё равно жди Чуда. Пусть даже оно начнётся с чужого голоса, который будет повторять твоё имя. В твоей голове...

---

Конечно, зачем епархии простуженные сотрудники?

— Кто это? — тихо спросил Серапион. Я провел ладонью по лицу, мотнул головой.

— Архангел Гавриил, знаешь ли.

Серапионов взгляд был весьма красноречив. На кромке фонтана сидел, мягко говоря, шибздик, мокрый чумазый, с растрепанным патлами и разбитым лицом, которого, к тому же, знобило — да, более подходящую кандидатуру на роль Силы Божией подыскать было трудно.

Милена с ним участливо беседовала. Джибрил ей что-то очень жалобно объяснял.

— Похож, — без тени улыбки заметил Серапион. — Ну просто копия с «Троицы». Холст, масло, колбаса. У тебя как, голова не кружится? Не тошнит?

— Тошнит, — признался я.

Серапион помолчал. За его спиной спасатели доставали очередное тело.

— Ты же нас спас, — раздумчиво проговорил он. — Я только сейчас понимаю.

Да, он действительно понимает. И от ужаса. Серапиона пробивает противный холодный пот.

— Смотри внимательно, Ася, — устало сказал я, чувствуя, что выпотрошен, вывернут наизнанку, опустошен сегодняшним днем, который уже сползает в вечер с таким банальным красным закатом. — Смотри и запоминай все в деталях. Теперь мы трое будем делить жизнь на «до» и «после» этой пиццерии, а потом захотим все забыть — искренне захотим! но не сумеем, поскольку будет другая пиццерия, театр, самолет, школа, далеко и не с нами, но будет. А мы ушли. Успели выйти. Соскочили на ходу.

Кажется, я заплакал. В четвертый раз в жизни.

* * *

Когда работаешь журналистом, то связи с самыми разными людьми закладываются невольно. При желании можно затем получить все, что угодно: от вещей до информации.

С Николаем Потекаевым я познакомился, когда писал малозначительную статью в родную газету. Уже потом, перейдя работать в епархию, я узнал, что на самом деле из себя представляет скромный кандидат наук, преподаватель химии со зрением минус три на оба глаза, а узнав, искренне захотел, чтобы мне никогда не понадобились его услуги.

В итоге я убедился, что никогда и ни от чего нельзя зарекаться.

Потекаев ждал меня в типовом летнем кафе, коих с наступлением теплого времени года в городе расплодилось немерено. От пива он отказался, но попросил соку, я взял «наперсток» коньяку, подумав мельком, что сопьюсь раньше, чем дело будет сделано.

— Говорят, скоро похолодает, — заметил Потекаев, пригубив оранжевой жидкости из высокого бокала. Он не торопился, предпочитая сперва куртуазно поболтать ни о чем, сглаживая некое неудобство.

— Не хотелось бы. У меня отпуск намечается.

— Как ваши дела? — поинтересовался химик. — Оправились после взрыва?

Я кивнул. Посвящать его в детали не хотелось.

— Вам повезло.

— Знаю.

Некоторое время Потекаев молчал, глядя, как нарезают круги роллеры по бетонной площадке. Бледно-голубые глаза за стеклами очков приобрели странно-мечтательное выражение.

— Я принес то, что вы просили, — сказал он. — Не беспокойтесь, качество гарантировано. Безболезненная смерть через четыре часа после приема, препарат полностью распадается в организме и не может быть обнаружен при анализе. Диагноз — «остановка сердца».

Изящным неуловимым движением он выложил на стол ампулу с бесцветной жидкостью. Я убрал ее в карман и протянул Потекаеву конверт.

— Как договаривались.

Он важно качнул головой.

— Конфиденциальность гарантирована.

— Спасибо, — выдавил я.

Потекаев откинулся на стуле и окинул меня пристальным взглядом, словно пытался в чем-то удостовериться.

— Я храню ту статью о нашей лаборатории, — сообщил он. — Вы подошли к теме со знанием дела. Мне понравилось.

— У меня был хороший консультант, — попытался пошутить я. Потекаев взглянул без тени улыбки.

— Честно говоря, мне жаль, — произнес он. — Действительно, жаль что вы избрали именно этот выход. Да уж, не лучший вариант от черта к попу кидаться.

Я усмехнулся.

— Выхода не было вообще, Николай Анатольевич. А выбор сделан за меня.

Он не понял. Но уточнять не стола, и, пожав руки, мы расстались, с обоюдным, должно быть, желанием больше не встречаться. Я выпил свой коньяк, заказал еще, а когда Потекаев исчез из виду, вынул телефон и набрал номер.

— Пожалуйста, Алтуфьеву.

Официантка с невероятной глубины декольте поставила передо мной стаканчик. Я услышал, как далеко в трубке женский голос позвал: «А-ня! Это тебя! Какой-то мужчина… ну откуда я знаю, кто?».

— Да, слушаю.

В горле моментально пересохло.

— Здравствуй, Анна. Это Кирилл Каширин.

В трубке воцарилась космическая тишина. Я ждал коротких гудков, но Анна вздохнула и сказала:

— Привет.

Ее голос был настолько теплым и добрым, что я испытал боль почти физическую.

— Как ты?

Отчего-то мне почудилось, что Анна улыбнулась.

— Живу. Пою. Сессия опять, все дела. А ты?

Я пожал плечами. Что тут, в самом деле, можно было ответить?

— Потихоньку.

В трубке снова послышался вздох.

— Я видела тебя по телевизору, когда был взрыв. Ты как?

Как? Просто шикарно. Выложил пять минут назад свою полугодовую зарплату за очень верное средство. Вот и спросите у меня, как там я.

— Отхожу потихоньку, — ответил я как можно спокойней.

— Вот и славно, — сказала Анна. Я загривком чувствовал разделяющий нас провал, видел его как туго натянутый грязно-белый шнур. — А я о тебе думала… видишь ли, в чем дело, мне надо объяснить…

— Анна, — перебил я. — Анна, послушай. Прости меня.

Показалось ли мне, или же Анна действительно охнула?

— Кирилл, ты… Конечно!

Я закрыл глаза. Мимоходом подумал о балансе своего счета.

— Я псих, Анна. Воспринимай меня как психа, а на дураков не обижаются. Тогда у меня не было права так себя вести. Ты же не виновата в том, что произошло. Прости.

Горячее ласковое солнце. Радость. Радуга.

Ампула в кармане.

— Кирилл… Мы снова друзья?

Висок опять начало колоть. Придется доставать аккуратную упаковку таблеток, глотать капсулу и капсулу и стараться не думать о том, что…

— Конечно. Как насчет кофе?

Два часа до нашей встречи я провел на прудах в парке. Крошил уткам белую булку, щурился на солнце, размышлял о том, что прогуливаю работу, и Милена сейчас в одиночку корпит над сводками аналитиков, когда ей лучше бы съездить на Адриатическое море, поправить здоровье. А потом мысли как-то сами по себе перескочили на Ирину; я вспомнил, как мы ездили в Спасское-Лутовиново по весне, как на следующий день подтвердился диагноз врачей, в который я не хотел верить, а Ирэн знала точно, даже без бумажек.

Она сгорела за двадцать семь дней. Из красивой молодой девушки превратилась в обтянутый серой кожей скелет. Химиотерапии лишили ее волос, и Ирина, обвязывая голову алой косынкой, шутила, называя себя пиратом.

Я чувствовал ее боль как свою. Двадцать семь дней огонь, испепелявший Ирину, жег и меня тоже; если ад существует, то вряд ли там смогут выдумать большую муку. А обреченности, какую я видел в глазах остальных обитателей хосписа, соседей по палате, у нее почему-то не было. Спокойствие и смирение; держа Ирэн за тонкую, почти нематериальную руку, я с суеверным страхом ощущал, что моя девушка, моя женщина уже не здесь, что каждую минуту я теряю ее навсегда и никогда не смогу догнать. А она ждала неминуемого без паники и истерик, полная странного умиротворения и внутреннего достоинства.

Если вдруг допустить, что Джибрил прав, и у каждого свой срок, то, прижав подушку к лицу Ирины, я стал орудием судьбы.

Ты все сделал правильно, сказал мир голосом Ирэн. Спасибо, и не вини себя.

— Ты всегда была ко мне снисходительна, — произнес я вслух. — Каково это: умирать?

Мне не ответили. По верхушками деревьев босыми ногами пробежал ветер. Утки перебирались на другой берег.

— Был ли я прав? — спросил я напоследок и задумчиво побрел к выходу из парка.

«Яrus» был одним из моих любимых заведений. На это уютное кафе, где собиралась в основном интеллигенция, я наткнулся совершенно случайно, когда однажды бесцельно шатался по городу, а в итоге очень полюбил за ненавязчивый сервис, лучшее в городе кофе и приятную обстановку, узнав впоследствии, что именно тут Аскольд Каменюк, тогда еще не отец Серапион, познакомился с Мариной. А самым большим плюсом было то, что здесь не подавали спиртное, и, посещая «Яrus», я не опасался запить по новой.

Анна опаздывала.

Я выбрал самый дальний столик, сел лицом к двери и заказал две чашки кофе. Ожидая официантку, вертел в пальцах ампулу, понимая, что скоро все закончится, и от этого понимания было вовсе не больно, а светло и грустно. Вот она, положительная сторона логически приятно решения: говоришь себя, что так надо и не мечешься. Просто сидишь на удобном деревянном стуле, разглядываешь фрески на потолке — рыцари, мерлины, кентавры, феи — и знаешь: через часа с небольшим по экрану побегут титры.