GrayOwl - Звезда Аделаида - 2

• Название: Звезда Аделаида - 2
• Автор: GrayOwl
• Жанр: Эротика

---

- А, ну-ка, подтянулся и ноги на плечи! Скорее, не то я Повелеваю тебе, Квотриус непонятливый мой!

Я тут же, нет, не под угрозой Повелевания, но придавливаю полной тяжестью тела своего Северуса к земле, не давая ему подняться - ведь он же слабее меня и тонкокостнее. Но, видимо, анopбиг действительно придала ему неведомых доселе сил, и он поднимается и грубо, насильственно входит в меня. Внутри что-то рвётся, мне так больно, словно меня насилуют. А ведь так оно и есть - Северус, мой нежный Северус, силой берёт меня и прекращает насилие, изливаясь в мой, совершенно очевидно, что порванный анус, очень нескоро. О, демоны и ламии! Смазка у меня так и не выделилась, и он насилует меня вторично, водя рукой по коже на совершенно сухой головке, натирает её, трёт, трёт, трёт… Да когда же ужас сей прекратится?! А он рычит в экстазе:

- Давай же, Квотриус! Что же ты никак не изольёшься?! Почему пенис твой без столь любимой мною ароматной смазки?! Куда дел смазку, подлец?! Что, никак не радушься, что тебя взял сам высокорожденный патриций?! Никак не хочешь кончить - не нравится?!

У меня давно уже болит анус, а теперь заболел и пенис, ко всему прочему. Я давно уже потерял счёт времени насилия и закусил губу и, собрав все силы воедино, жду, когда эти ужас и боль прекратятся. Ведь старший брат, коего желания должен исполнять младший, так и не вышел из меня, время от времени двигаясь столь болезненными толчками - видимо, ему приятно сие.

А мне так больно… Сжальтесь, милосердные боги отца моего, ибо иных я не знаю!

Кто-нибудь! Прекратите эту муку!

- Что же ты не попросишь брата своего оставить пенис твой в покое, раз сам не можешь возбудиться от ласк моих? Или недостаточны они стали для тебя, о Квотриус мой? Ну, скажи, чего не хватает тебе?! Чем не угодил я тебе на этот раз?!

Голос моего возлюбленного, никак не решусь назвать его насильником, становится мягче, человечнее, и я осмеливаюсь ответить и сказать горькую, но правду:

- П-прошу, молю-у тебя-а, С-се-ве-ру-у-с-с, мне больно. Ужасно. Ты… Ты же ещё и порвал меня, возлюбленный мой. За что обошёлся ты со мною так преболезненно? Разве заслужил я отношение таковое?

- Я… Я порвал твой анус? Да это невозможно - ты же уже готов был с соитию, - говорит Северус как-то вдумчиво, прекратив двигаться. - Или… Неужли я ошибся?! О, ужас и стыд! Kвотриус… Милый ты мой…

В глазах его я вижу нечеловеческий ужас - он понимает, что на него нашло безумие некое, никак мною, больным сейчас, необъяснимое, невероятное, неслыханное.

- Я… Я не мо-гу боль-ше го-во-рить, по-ку-да ты не вый-дешь из ме-ня.

И Северус сжалился над ничтожным полукровкой - вышел одним уверенным и не доставляющим большей боли, нежели была, движением и стал внимательно и с прилежанием, недозволенным полукровке, осматривать анус мой, хоть и порванный, но не заслуживающий столь пристального внимания брата высокорожденного.

Как же страшно горит межиножие! Словно бы огнём магическим, не исторгающим запаха палёной человеческой кожи и плоти, прижгли.

Пенис натёрт до предела и тоже болит немилосердно. Никакой интимный орган не даёт мне покоя, хотя бы мгновенного…

Соитие днём случилось у меня в первый раз, но ведь сам я виновен в невзгодах моих - пошёл искать брата моего возлюбленного с грязной, неполуночной целью, сам распалил его, вот, что сотворил я. Так кого же мне винить в произошедшем? Только себя, неразумного, да попросту безумного, обуянного жаждой соития! И вот, чего хорошего получилось из желания моего? Пыль, прах, боль сплошная.

О, боги, брат лижет меня… там, слюною стирая следы, верно, крови, а потом умоляюще глядит на меня обычными своми мирными, но с некою, верно, заслуженною мною повинностию, глазами. Любящими - да! Любящими! - и произносит тихим, ласкающим истерзанные тело, и душу,и разум, мой так и не выключившийся во время насилия разум голосом, хотя стоило бы ему и отключиться от непереносимой боли:

- Квотриус, звезда моя, неужли я соделал сие с тобою… такое зверство, кое творят над жертвами только грубые наёмники?

А я не знаю, как ответить наиболее смиренно, не выдавая возлюбленному брату его неистовства. Ведь был он обуреваем неестественным вожделением из-за проклятой, да заберут её ламии! - травы анорбиг. И чудится мне, не помнит он ничего, ибо слишком «правильное» количество травы съел и стал невменяем, одурённый ею до состояния «много детей». И как только варварские женщины терпят таковое насилие от мужей своих, не пойму я, думаю, никогда. Столь великим и бушующим, как море штормящее, кое видел я в Марине, когда доходили мы до неё, было желание высокорожденного брата моего Северуса, доселе в любви благородного и нежного.

- Северус, северный ветер мой…

Начинаю я, а у самого дрожит голос от подступивших рыданий о себе - поруганном - и брате, потерявшем достоинство свободного человека, незамешанного в насилиях прочих всадников и легионеров во время столкновения моего, всё ещё возлюбленного потомка, в становище варваров гвасинг того вождя, убил коего Северус.

- Ты ворвался в меня… Овладел ты мною лишь по собственному твоему желанию, моего же не было… в начале. А потом… потом оно появилось, но анус был уже порван, и мне ничего не оставалось делать, как лишь только возбудиться вослед за тобою…

Я знаю, что оно, насилие, было, но прескверно лгу брату, дабы не объясняться долго и не напоминать ему о бешенстве, его охватившем. А что прикажете делать? Рассказывать ему об аноргбиг? Нет уж, увольте. Захотелось ему, видите ли, «много детей». От кого? От меня? Ну, уж позор таковой я на себя не приму. Выставить себя заместо женщины? Сего творения убогого, лишь влагалище имеющего для удовлетворения?.. А что будет, если с женщиною переспать, зайдя к… ней в анус? Впрочем, Квотриус, зашёл ты слишком далеко в фантазиях неуёмных своих, лишь бы отрешиться от боли собственной!

- Ты молчишь, несчастье моё, мой мученик! Значит я соделал это наяву, мой многотерпеливец Квотриус, а не как мне казалось, лишь во сне овладевая тобою, как это было однажды, но на сей раз грубо, неопрятно, третируя тебя.

- Я помню ту ночь, Северус, и твои теперешние слова - прямое доказательство того, что это не ты соделал это, но словно бы вселившийся в тебя зверь дикий… от травы той зловредной, вселившийся в тебя.

- Я, что же это получается… изнасиловал тебя?! - кричит уже брат в ужасе и непонимании произошедшего.

Что мне остаётся делать? Лишь промолчать. Пускай и дальше не понимает, что на самом деле меж нами случилось.

- Ты молчишь, несчастье моё, мой мученик! Значит я соделал это наяву, мой многотерпеливец Квотриус, а не как мне казалось, лишь во сне овладевая тобою, как это было однажды, но на сей раз грубо, неопрятно, третируя тебя.

- Я помню ту ночь, Северус, и твои теперешние слова - прямое доказательство того, что это не ты соделал это, но словно бы вселившийся в тебя зверь дикий… от травы той зловредной, вселившийся в тебя.

Всё, кости сброшены. А теперь смотри счёт, мой Северус. Прости, но я не выдерживаю таковой нервной нагрузки после насилия. Даже насилуемых мальчиков гвасинг ни о чём… после не расспрашивают. Я есть всего лишь человек, и не нужно требовать от меня сверхчеловеческих способностей - их нет у меня да и не найдётся, пожалуй, никогда.

- Я был… так жесток с тобою, что ты сравниваешь меня с животным диким, хищником? Одним словом, лесным зверем?

Я вижу искреннее раскаяние брата, и вот уж благая, сглаживающая всё произошедшее, идея осеняет меня, и говорю я:

- О, нет, мой возлюбленный, просто… вошёл ты в меня раньше, нежели распалил. А потом и мне стало хорошо с тобою. Вот только поверь мне, и всё на свои места встанет, и будет естественно всё, между нами бывшее всего лишь мгновения, только минуты назад.

Я лгу беззастенчиво во имя сохранения любви нашей. Может быть, кто-то и подумал бы о малодушии моём и лжи, как средстве, могущем лишь ухудшить всё, что есть между нами? Не знаю. Kажется мне - поступаю я верно… Сердце подсказывает мне таковое направление движения к не на шутку испуганному сердцу Северуса. Так и только так можно пробить тот щит неведения, коий закрывает возлюбленного брата от меня. Так и только так можно протоптать тропочку к испуганной душе его.

Глава 19.

… Северус произнёс Кровоостанавливающее заклинание и, на удивление, у него получилось на «Выше Ожидаемого» - кровь перестала сбиваться в тоненькие струйки. Как же сильно он хотел сейчас аппарировать в Сибелиум с Поттером, зайти в лес, к чудесному ручейку и, обхватить его грязное тело руками, на всякий случай, чтобы доставить его в будушее невредимым. И пускай бы он брыкался, пинался, всячески сопротивлялся и кричал во всю глотку: «Тот-кто-делает-навыворот! Спасите! Помогите!» на неизвестном никому, кроме нескольких десятков рабов в городе, наречии. Да и те вряд ли найдутся. Заткнуть его водой и самому исхитриться выпить одновременно, представив себе, очень хорошо представив тот тупичок на окраине Хогсмида, куда привык аппарировать при любых обстоятельствах, как только появлялась такая возможность, и… исчезнуть из этого времени навсегда. Так сильно Северусу было стыдно, что он несколько мгновений забыл даже о чести графа Снейп.