Мария Архангельская - Девушка и смерть

• Название: Девушка и смерть
• Автор: Мария Архангельская
• Жанр: Фэнтези

Я очень люблю фильм-мюзикл Дж. Шумахера «Призрак Оперы», читала и роман Леру. Данное произведение является честным и откровенным перепевом того же сюжета, немного с добавлением мистики. Честно признаюсь, что с театром вообще, и с балетом в частности, знакома исключительно как зритель, так что все возможные ляпы и ошибки — на моей совести. Названия балетов, а так же упоминающихся в тексте опер были изменены, но, надеюсь, остались узнаваемыми. Итак, в некотором царстве, в некотором государстве…

---

— Да сеньор Андрес ничего, только слабый очень, головы от подушки оторвать не может. Всё о вас спрашивает. Врачи только руками разводят, никак не могут понять, что с ним такое.

Ну да, точно так же они разводили руками, когда их спрашивали, от чего умерла Марсела Мачадо.

— Напугал он сеньора маркиза, — понизив голос, добавил лакей. — Тот весь вчерашний день места себе не находил. Ушёл сеньор Андрес, слова никому не сказал, а уже вечером его привозят — лежащим на улице нашли!

— Что же с ним случилось?

— Говорит, что шёл по улице, почувствовал себя плохо и упал. А больше ничего не помнит.

— Но он выздоровеет?

— Да, врач говорит, что отлежится, и всё будет в порядке. Рекомендовал уехать из города, здоровье поправить.

Пришёл мой лечащий врач, осмотрел мою спину, нахмурился, осмотрел ещё раз и сказал, что придёт завтра. Похоже, не поверил сам себе, и было отчего. Карла тоже недоумённо хмурилась, глядя, как я довольно бодро хожу по комнатам, хотя ещё вчера ползала, как сонная муха, и преспокойно сажусь в кресло.

А меня мучил страх. Спросить, успел ли Леонардо сделать то, что собирался, было не у кого, и оставалось лишь ждать, чтобы выяснить это опытным путём. Но прошло три дня, потом пять, а никаких ухудшений в моём самочувствии не произошло, и я вздохнула с облегчением. А на шестой день приехал Андрес.

Он появился на пороге, бледный до синевы, опираясь на трость, которую раньше терпеть не мог. Я вскочила и бросилась его усаживать.

— Да со мной всё в порядке, — слабо отмахнулся он. — Скажи лучше, как ты?

— Со мной тоже всё в порядке, Андрес, правда. А ты? Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — он вымученно улыбнулся. — Я обманул тебя… Так получилось. Я, наверное, никуда не уеду.

— Я знаю. Андрес… Пожалуйста, не пугай меня так больше. Я тебе благодарна, ты даже не знаешь, как, но пойми, без тебя мне ничего не нужно. Я не смогла бы танцевать, зная, что танцую буквально на твоём трупе.

— Ты знаешь? — тихо спросил он.

— Да, знаю. Леонардо мне во всём признался.

Андрес отвернулся.

— А ведь я просил его ничего тебе не говорить…

— Я сама догадалась. Он признался, когда я спросила его прямо. Ты сам себя выдал, когда написал отцу так, что он кинулся тебя искать — в том числе и ко мне.

— Я не мог… исчезнуть, ничего ему не сказав. А что было дальше? Когда ты догадалась?

— Я тоже кинулась тебя искать, прямо в Оперу. Леонардо почти не запирался.

— И ты…

— И я отказалась.

Андрес долго молчал, всматриваясь в моё лицо.

— Анжела, — наконец сказал он, — выходи за меня замуж.

— Андрес… Ты серьёзно?

— Более чем. Из-за меня ты потеряла всё. Я хочу… Я попытаюсь восполнить тебе твои потери.

— Но для этого не обязательно на мне жениться.

— Анжела, — с неожиданным жаром произнёс он, — я хочу на тебе жениться, потому что я тебя люблю. Я много думал… Всю прошедшую неделю я только и мог, что лежать и думать. Я побывал на краю пропасти, от которой меня спасла ты, и теперь я понял — у меня нет ничего и никого дороже тебя. И что главное в жизни — это чтобы рядом была любимая женщина, и чтобы она была счастлива. А всё остальное — карьера, власть, богатство, дворянская честь эта дурацкая… Это всё такая чепуха. Пойми я это раньше, я бы женился на тебе сразу. Если бы ты этого захотела, конечно.

— Но я — всего лишь танцовщица, а ты…

— Покажи мне закон, в котором сказано, что я не могу жениться на танцовщице!

— А твой отец?

— А что — отец? Поворчит и смирится.

— Мне он не показался человеком, который легко смиряется с чем-либо. Сдаётся мне, он отнюдь не будет счастлив, получив меня в снохи.

— В данном случае мне приходится выбирать, — хмуро сказал Андрес, — моё счастье или счастье моего отца. И, при всей моей к нему любви, я всё же предпочитаю своё. Ну а в самом худшем случае… У меня есть наследство моей матери. Это не так уж и мало. Пусть титул и состояние получит мой кузен — он всегда был почтительным родичем.

Он поднял на меня глаза:

— Так ты согласна?

— Нет, Андрес, подожди. Ты ещё не всё знаешь. Я ничего не потеряла, я, наоборот, приобрела. Я должна рассказать тебе…

Андрес выслушал мой сбивчивый рассказ молча.

— Ты не должна была соглашаться, — сказал он, когда я замолчала.

— Ты ради меня можешь жертвовать собой, а я не могу?

— Но ты бы оказалась в его власти! Ты думаешь, мне было бы легче это вынести, чем тебе? Анжела, мне ведь тоже не нужна жизнь без тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива…

— Я не смогла бы быть счастливой, если б ты умер из-за меня, и хватит об этом. В любом случае, ведь ничего не произошло. Но ты понимаешь, Андрес, тебе не нужно ничего мне возмещать.

— Понимаю, — серьёзно сказал он, — ты хочешь вернуться на сцену. Ну что ж… Я не стану тебе в этом препятствовать. Мы можем пожениться тайно. Тогда ты сможешь танцевать.

— Андрес…

— Скажи мне, Анжела, не томи меня больше: ты любишь меня? Ты согласна стать моей женой?

Я смотрела на него. Любила ли я Андреса? До последнего вздоха. Найдётся ли ещё человек, готовый жертвовать собой ради даже не моей жизни, — моего счастья?

— Да, Андрес, — сказала я. — Да, я согласна.

ЭПИЛОГ

На сцену я вернулась не через полгода, как предсказывал Леонардо, а через два. Я всё же учла слова Алессандро Каннавали и решилась родить ребёнка. К моему некоторому удивлению, Андрес горячо поддержал моё решение — должно быть, рассчитывал, что ребёнок привяжет меня к нему ещё крепче. Он всё же ревновал меня к сцене, хотя, надо отдать ему должное, никогда не позволял своей ревности диктовать ему слова и поступки. Наш маленький Рикардо родился почти ровно через девять месяцев после нашего венчания и был здоровеньким и крепким. Рожала я в деревне, и лишь после того, как мой сын слегка подрос, и стало можно доверить его няне, я вернулась в столицу и приступила к репетициям. Мой врач надо мной прямо-таки трясся, будучи не в силах до конца поверить в моё чудесное исцеление, и оказался прав, ибо я сама чуть было всё не погубила. Леонардо не зря наказывал мне не спешить с нагрузками. Поверив в своё полное и окончательное выздоровление, я едва не покалечила себя вторично, и лишь возобновление болей привело меня в чувство. Ещё долго я была вынуждена постоянно носить корсет, не имея возможности снять его даже дома. Во время занятий и выступлений я собиралась, держала спину и напрягала мышцы, но невозможно следить за собой двадцать четыре часа в сутки.

Другой проблемой стало руководство нашего театра. Сеньоры Эстевели, Флорес и Росси были столь же недоверчивыми, как и врач, и не собирались рисковать местами и профессиональной репутацией, выпуская на сцену искалеченную балерину. В конце концов меня поддержала — вот уж никак не ожидала! — сеньора Вийера. К этому времени она пошла на повышение, начав работать с солистами, и теперь взялась заново разучивать со мной Жозефину. Её упорство и скверный характер на этот раз сослужили мне добрую службу — она просто игнорировала все намёки, а также высказанные полным текстом предупреждения, что мой неизбежный провал станет концом её работы в Королевской Опере. В работе она осталась такой же требовательной и придирчивой, но теперь это меня не обижало. И работы нам хватало — мне пришлось начинать с азов, заново нарабатывая простейшие навыки. В конце концов я показала результаты наших трудов специально собранной комиссии, и та всё-таки решила рискнуть. Да, мой провал стал бы серьёзным пятном на репутации Оперы, но какой будет триумф, если всё получится!

Признаться, меня мучили опасения, не забыли ли меня зрители, ведь я так недолго блистала на сцене. К этому времени в Опере взошли новые звёзды, из провинции в наш театр пришла талантливейшая Беатрис Мути, а в затылок ей уже дышала Сильвия Фалабелла, та самая молоденькая балерина, партнёрша по училищу уронившего меня Антонио. Но я обнаружила, что соседство с такими танцовщицами действует на меня благотворно, заставляя собираться, тянуться и соответствовать. Когда танцуешь в сереньком составе, особо не напрягаешься, ведь на их фоне всё равно заблестишь. А если рядом с тобой партнёры такого ранга, поневоле будешь стремиться показать всё, на что способна.

Все опасения оказались напрасными — меня помнили. Очередь за билетами на первый объявленный спектакль с моим участием занимали с вечера, зрители стояли в проходах и чуть ли не висели на люстрах. Подъезд театра пришлось оцепить полиции, чтобы отразить поток желающих попасть на спектакль. Моё первое появление на сцене было встречено таким шквалом аплодисментов, что действие некоторое время остановилось, ибо музыки просто не было слышно. Овацией сопровождался и каждый мой следующий выход, каждое окончание танца, а во время самого выступления царила звенящая тишина. Зрители искренне переживали за меня, и если бы только зрители!