Жюль Ренар - Дневник (1887-1910)

• Название: Дневник (1887-1910)
• Автор: Жюль Ренар
• Жанр: Проза

---

Жеро хотелось бы выпускать вечернюю газету вроде "Фигаро". Он может в течение года располагать ежемесячно суммой в двадцать тысяч франков, и кроме того, он придумал трюк, чтобы затмить конкурсы "Фигаро". А еще он решил каждому подписчику выдавать золотые часы.

Он хочет приобрести какую-нибудь безделушку на камин. Отправляемся в Лувр в отдел гипсовых статуэток. Он выбирает гладиатора. Но там имеется прелестная головка девушки, приписываемая Рафаэлю, - оригинал находится в Лилльском музее. Мастер чуточку навеселе, ему смешно, что он занимается коммерцией, и он говорит нам:

- Пятнадцать франков! Всего пятнадцать франков за шедевр.

Удивляется, что богачи не живут в окружении произведений искусства.

- Ах, это Микеланджело Моисея! - говорит Жеро.

И тут же поправляется:

- Да что я! Это Моисей Микеланджело.

А я и не заметил ошибки.

23 января. Что такое мыслитель? Пока он не объяснит мне вселенную, плевать мне на его мысли.

6 февраля. Три недели назад я поздравил его с награждением. Сегодня вечером получил от него благодарственную телеграмму: должно быть, он узнал, что я выступаю еще и как критик.

9 февраля. Завтрак у Леона Блюма. Жорес приходит раньше других и, приткнувшись за столом, составляет план большой речи, которую произнесет сегодня в палате. Говорю ему, что много думал о нем прошлым летом и что прочитал все, включая и "Социалистическое действие". Это великолепно...

- Там все то же, - говорит он.

- Нет! Образы у вас обновлены, они достойны величайших поэтов. Говорю это только сегодня, потому что раньше не видел вас.

- Значит, сбываете свои сбережения?

- Это меня не разорит.

Он говорит о Робеспьере, которого считает великим человеком революции. Вышучивает Тэна, который Робеспьера не понимал и пытался доказать его ограниченность тем, что Робеспьер ел одни только апельсины. Он повторяет, что если бы люди французской революции не были убиты, они умерли бы сумасшедшими: так их сжигало напряжение.

На нем низкий твердый воротничок без запонки, черный поношенный галстук и потрепанный костюм. Руки у него грязные. Похоже, что он не умывался. Ест он с аппетитом, берет по две порции: кажется, ему все мало. Каждую минуту он шумно сморкается и плюет в платок.

Спрашиваю его, чувствителен ли он к оскорблениям.

- Нет, - говорит он, - когда не читаю их.

Однако он не устает вспоминать Гойе, которого сравнивает с птицей, севшей на дерево и вообразившей, что это дерево создано ею.

Говорит о своем патриотизме. Говорит, что разоруженная нация не может существовать: ей не хватит проницательности, чтобы отличать у соседних наций искренность от лжи. Каждый миг слышалось бы: "Германия не сделала бы этого, будь мы вооружены". Он не верит в войну, не верит, что Вильгельм так уж хочет войны.

В палате с высоты моей галерки я вижу его манжеты...

10 февраля. Жорес. В его присутствии я испытываю нежность и восхищение. Хочется сказать ему: "Пойдемте к нам. Маринетта будет за вами ухаживать и позаботится о вашем белье. Одним больше, одним меньше..."

12 февраля. Жизнь. Понимаю ее все меньше и меньше, и люблю ее все больше и больше.

* Молодым. Я хочу открыть вам одну истину, которая, возможно, будет вам неприятна, ибо вы ждете чего-то нового. Вот эта истина: человек не стареет. В отношении сердца это само собой разумеется; это уже известно, по крайней мере, в любви. Ну так вот, то же самое можно сказать про интеллект. Он вечно остается юным. В сорок лет, так же как и в двадцать, не понимают жизни, но знают это и признаются в этом. Это и есть молодость.

19 февраля. Поездка в Шомо. Природа насквозь промокла. У всех лица красные, словно кровь бросилась им в голову. Ходят греться то к одному, то к другому соседу.

Когда Филипп берет листок бумаги, у него трясутся пальцы. Мне хотелось говорить с ним тихо, а приходится кричать, потому что он глохнет. Со стороны кажется, будто я сержусь.

Так холодно, что даже не слышно дурного запаха. Из печной трубы веет морозом, так что борода Филиппа покрывается корочкой льда.

Только неукротимый лук-порей, растущий в садике, никогда не мерзнет.

Единственно, где не замерзает вода - это в колодце.

Дерево, которое одной ногой уже стоит в могиле.

Тополь раскачивается на ветру, как огромная жердь.

Сорока - ворона в полутрауре.

Непонятно, как бы они могли прокормить своих детей, если бы им на помощь не приходила смерть.

Конечно, всем этим неплохо полакомиться, когда заходишь поглядеть на них от поезда до поезда. Они близки к природе, так же близки к земле, как их скот. Они живут безгласной жизнью порея, и только дивишься, как это они не замерзают.

28 февраля. Я люблю музыку, всякую музыку, и самую простую, и самую сложную, такую, которая милостиво разрешает нам думать о постороннем. Она напоминает мне, как раскачиваются голые тополя у нас в деревне, и речку, над которой по прихоти нетребовательного ветра движутся взад и вперед камыши, будто смычки в оркестре... Только с меньшим шумом.

Обычно считается, что прозаик далек от музыки: это неверно. Что останется от него без музыки?..

4 марта. Сколько актеров кажутся нам натуральными только потому, что у них нет ни на грош таланта. 18 марта. Театр. Автор говорит критику:

- Лучше бы вы писали хорошие пьесы!

- И вы тоже, - отвечает критик.

22 марта. Театр. Мало того что они требуют от вас только комплиментов, они еще хотят, чтобы вы говорили только то, что действительно думаете.

Театр будет, возможно, обновлен лишь ничего не смыслящими в театре людьми.

25 марта. Неужели вы думаете, что низменная душа могла бы быть бессмертной?

28 марта. Старик. Слуга помогает ему надеть пальто. Какой-то звук срывается с губ старичка.

- Мосье плохо? - спрашивает слуга.

- Нет! Я пою, - отвечает старик.

* Бог! Еще один тип, верящий в свое бессмертие. 8 апреля. Женщина. Деликатно жует коренными зубами, как лошадь, засунувшая морду в торбу с овсом.

* Понедельник. Люди просыпаются. Первый день недели всегда отчасти похож на день рождения.

10 апреля. Не доверять принципам, приносящим много денег.

16 апреля. Рабле весел: он не остроумен.

1 мая. Люблю банальные цветы и изысканные комплименты.

23 мая. Молодой человек, лишенный таланта, - это старик.

1 июня. - Вот, - говорил Гюго. - Я выйду меж двух станов. Я подставлю грудь под пули. Меня убьют, и осада кончится.

- Для вас, - сказал Шолль.

13 июня. Прогуливаясь по саду, я опускаю глаза, чтобы не спугнуть птичку, которая вьет гнездо.

25 июня. Мы пришли в сей мир, чтобы посмеяться. В чистилище или в аду нам это уже не удастся.

А в раю хохотать неудобно.

* Бабочки: ветер делает их из лепестков розы.

* Они христиане, ибо считают, что их религия извиняет все.

26 июня. Смерть - нормальное состояние. Мы слишком много значения придаем жизни.

10 июля. Никто не страдает от того, что он глупее соседа.

12 июля. Что я называю чудом? Если птичка подлетит ко мне и скажет мне несколько слов.

11 июля. Куда труднее быть в течение недели порядочным человеком, чем героем в течение пятнадцати минут.

19 июля. Мигрень. Это как раз то, что Иисус Христос называл терновым венцом.

* Я сорвал яблоко с дикой яблони и опустил одно су в щелку коры.

20 июля. Маленькие скромные птички, которые никому не показываются, перелетают невидимо для нас с куста на куст и, должно быть, даже не имеют названия.

* Рожь, где куропатки проложили себе узкие улочки. ...Две огромные коровы, все в грязи. Непонятно, как

из этой груды навоза может получиться белоснежный сыр? Рыжую зовут Гризетта. К цепи, надетой ей на шею, привязана палка, которая волочится по земле и не позволяет ей убежать. Это, возможно, весьма почетно, но неудобно.

23 июля. Все мы какой-нибудь стороной да не удались.

* Они наблюдают за муравьями на протяжении целых трех томов, и они же удивляются, что я наблюдаю так пристально наших крестьян.

* Гусь, который плавает с благородным видом.

25 июля. Я ищу жизни только в самой жизни. Она дает мне прекрасное, но строго его дозирует.

29 июля. - Молния, - заявляет Раготта, - может убить цыпленка в яйце.

- Может, если попадет в яйцо.

* Гроза. Все кончено. Молния нас не заметила.

30 июля. Какой-то дурацкий закат солнца: нечто вроде колеса, завязнувшего в варенье.

3 августа. Видя аппетиты буржуа, чувствую себя способным обходиться самой малостью.

4 августа. Кошка спит под виноградной лозой. Наверху гнездо малиновки и трое птенчиков; если они будут суетиться, то непременно упадут на землю.

Кошка ждет.

5 августа. Старуха взяла себе за привычку приходить посидеть на лавочке. Вот и еще один персонаж, который разляжется во всю длину в моих книгах.

7 августа. Мне приходится давать вещам определенный срок, чтобы они могли разместиться в моей памяти, как произведения искусства на устойчивой консоли.

10 августа. Прогулка. Заглянул в поле, где мой крестный трудился на винограднике. Мой овес! Мой картофель!