Франсуаза Шандернагор - Королевская аллея

• Название: Королевская аллея
• Автор: Франсуаза Шандернагор
• Издательство: МИК
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-87902-044-4

«Королевская аллея» — это жизнеописание второй жены короля Людовика XIV, госпожи де Ментенон. Талантливая стилизация автобиографии незаурядной женщины, чья необыкновенная судьба стала увлекательным сюжетом романа, принесла Франсуазе Шандернагор мировую известность. Книга издана во многих странах и получила ряд почетных литературных премий.

---

Если я скоро рассталась с моей печалью, дабы угодить Королю, то избавиться от страха мне было куда труднее. Придворные, воодушевленные добрым расположением монарха, беспрестанно толковали о новой его женитьбе. Я сама слышала, как у дофины все присутствующие сравнивали достоинства нескольких немецких принцесс; говорили также о принцессе Тосканы, но более всего уповали на брак с португальской инфантою. Король виделся со мною в обычные, назначенные им, часы, но ни слова не говорил обо всех этих радужных прожектах, чем еще более усугублял мои страхи.

Я избегала встреч с друзьями, совсем потеряла сон, мучилась удушьями. Лишь только выдавалась свободная минута, я в сопровождении госпожи Моншеврейль спешила в лес подышать свежим воздухом; иногда мне случалось выходить даже по ночам, чтобы развеять одолевавшие меня страхи. Я не сомневалась, что, если Король женится вторично, то новая королева, возможно, молодая и привлекательная, возьмет над ним власть, тем более, что брак их будет освящен церковью, я же смогу претендовать разве лишь на дружбу, которая мало что значит в сравнении с супружеским союзом; стоит прекрасной повелительнице вымолвить только одно слово, как меня ввергнут в опалу и прогонят; я была уверена, что не пройдет и года, как это случится. Если же, напротив, Король не женится и не заведет себе новых любовниц, Двор объяснит сию загадку лишь одним способом, а именно, раскроет тайну наших отношений, и тогда уж прощай, приличия! — меня обвинят в том, что я своими злостными происками мешаю браку, полезному для королевства, и начнут преследовать все подряд — и министры, и семья Короля, а, главное, церковь. И в один прекрасный день, когда Короля окончательно доймут упреки окружающих, а слишком яркие огни канделябров беспощадно высветят на моем лице все прожитые годы, он отошлет меня прочь, униженную и развенчанную.

Тщательно обдумав все это, я сочла, что лучше уехать самой, не ожидая изгнания, и решилась поговорить с Королем.

Беседа эта состоялась в конце августа, вечером, в моих покоях. Король недавно вернулся с охоты и готовился подробно изучить некий финансовый отчет, завершению коего помешала внезапная смерть господина Кольбера; он все чаще приносил ко мне какие-нибудь непрочитанные бумаги, утверждая, что ему легче работается в моем присутствии и восхищаясь тем, что я никогда не упрекала его, когда он предпочитал государственные занятия пустяшной болтовне.

Погоды стояли теплые и душные. Я чувствовала себя скверно, мне было страшно начать задуманный разговор. Взяв в руки книгу, я тотчас отложила ее, встала, чтобы поправить цветы в вазе, передвинула ширму, разорвала только что написанные мною письма, открыла, потом затворила окно, словом, металась по комнате, точно медведи госпожи де Монтеспан в салоне Меркурия. В конце концов, Король поднял голову от бумаг, внимательно поглядел на меня и добродушно промолвил: «Что с вами, Франсуаза, отчего вам нынче не сидится на месте?»

Я склонилась к его ногам в низком реверансе и, потупясь, сказала: «Сир, я умоляю Ваше Величество позволить мне уехать в Ментенон».

Он сжал мое лицо в ладонях и приподнял его, стараясь заглянуть мне в глаза.

— Что с вами? Вы больны? Вам что-то досаждает? Разумеется, я позволю вам удалиться на два-три дня. Однако…

— Сир, Ваше Величество не поняли: я желала бы покинуть Двор навсегда и поселиться в Ментеноне.

На лице Короля выразилось неподдельное изумление.

— Вполне ли вы понимаете, что говорите, сударыня?

— Осмелюсь сказать, что понимаю, Сир, — ответила я, опустив глаза. — Все вокруг только и говорят, что о втором браке Вашего Величества, и, если Король соблаговолит выслушать мой совет, я присоединяюсь к мнению ваших приближенных. Франции нужна королева, а вам — спутница жизни. Ваше Величество не в том возрасте и расположении, чтобы оставаться вдовцом. И португальская инфанта…

— О, прошу вас, оставьте заботу о португальской инфанте! Это вас совершенно не касается, — сухо возразил Король и добавил, уже мягче, — но кто сказал, что вы должны удалиться, даже если я женюсь вторично? Разве вы не ладили с покойной Королевой?

— Разумеется, ладила, Сир, но Королева, несомненно, обладавшая высокими душевными качествами, не могла, однако, похвастаться ни умом, ни привлекательностью, которые помогли бы ей удерживать при себе и развлекать Ваше Величество. Совсем другое дело — такая юная и очаровательная особа как португальская принцесса, которая сумеет осчастливить Ваше Величество всеми радостями идеального брачного союза. И я стану более не нужна, да, впрочем, и новой королеве может не понравиться наша дружба.

— Даже если я женюсь вновь, мадам, я отвечаю за доброе отношение королевы к вам.

— О, королева, быть может, и согласится терпеть меня, если вы будете настаивать на этом. Но я сама не захочу более вашей дружбы на таких условиях. Я не стала отнимать вас у покойной королевы, напротив, вернула вас любящей супруге. Теперь же, если я попытаюсь сохранить нашу дружбу, дело будет обстоять совсем иначе. Я буду грешницей перед Богом, мешающей Вашему Величеству всецело отдаться новому брачному союзу, более того, побуждающей Короля вступить в этот союз с мыслью осквернить священные брачные узы изменою!

Король терпеливо слушал меня, но под конец начал проявлять некоторое раздражение.

— Вы огорчили меня, мадам, — сказал он. — Я полагал, что вы питаете ко мне более прочные дружеские чувства.

— О, я питаю к Вашему Величеству чувства куда более нежные, чем дружба, и именно это придает мне решимости расстаться.

— И все-таки, скажите, Франсуаза, к чему вы стремитесь?

Не знаю, как у меня вырвался «находчивый» ответ, более уместный в беседе с аббатом Тестю, нежели с королем Франции:

— Я стремлюсь уехать в Ментенон, Сир… по Шартрской дороге.

— О, прошу вас, мадам, воздержитесь от подобных шуток. Я сейчас не расположен наслаждаться вашим остроумием.

Взяв портфель с бумагами, он встал и вышел, не прощаясь. Я решила, что погибла.

Однако назавтра он вернулся, приходил и во все последующие дни. Он беседовал со мною лишь о всяких пустяках и ни словом не поминал рассердивший его разговор. Потому я сама вернулась к нему. Я хорошо видела, что он понимал мои мучения, но собственное удовольствие ценил гораздо выше и решительно не желал, чтобы я покинула Двор. Однако, я со всех сторон слышала о его браке и не могла скрыть от него мои слезы. Они растрогали его, но никоим образом не сподвигли на решение пожертвовать мною или, вернее, собственными удовольствиями, Я на коленях умоляла его отпустить меня.

— Вы предпочитаете ваше минутное наслаждение спокойствию всей моей жизни! — сказала я ему однажды, рыдая.

— А вы, мадам, ставите свою гордость выше моего счастья! — сухо отвечал он мне.

Эти сцены буквально истерзали меня. После каждой из них Нанон и моя подруга Моншеврейль с трудом приводили меня в чувство: им приходилось сменять на мне рубашку, смачивать виски, отпаивать водою Святой Королевы или оранжадом, — так отхаживают боевую лошадь, перед тем, как вновь послать ее в сражение.

В один из первых сентябрьских дней Король повел меня на прогулку и, отойдя подальше от сопровождавших нас придворных, сказал: «Знаете ли вы, что убедили меня? Мое решение принято, я женюсь». Мы шли по берегу пруда Золотых Карпов, откуда открывался прелестный вид на двор Фонтанов. Глаза мои наполнились слезами при мысли о том, что я, быть может, в последний раз любуюсь этим живописным пейзажем. «Что ж вы молчите?» спросил Король, глядя мне в лицо. Я только и смогла, что покачать головою. «И вы не спросите, на ком я женюсь?» — «На ком же?» — через силу пробормотала я. В любом другом человеке я тотчас разгадала бы хитрый умысел, но Король даже при самых вольных шутках неизменно сохранял вид самой полной серьезности. «Ну так вот, — сказал он торжественно, — я женюсь на Франсуазе д'Обинье». Слова эти, которые я сочла просто безжалостной насмешкою, точно кинжал, пронзили мое сердце. «Что с вами, мадам? Вам дурно?» — «О, ничего страшного, Сир. Обычное недомогание… Прошу извинения у Вашего Величества, но я не в силах продолжать прогулку. Я вижу там госпожу д'Эдикур, пусть она проводит меня до дома».

Сильно встревоженный моим полуобморочным состоянием, которое заставило шептаться весь Двор, ибо ничто не проходит незамеченным, когда на вас, словно в театре, глазеет публика, Король явился навестить меня, и я с ужасом поняла, что он и не думал шутить. Это меня так потрясло, что я побоялась и вовсе не оправиться от болезни.

Король объявил мне тоном человека, привыкшего повелевать и не желающего, чтобы его приказы подвергались обсуждению, что женится на мне, ибо не видит иного средства удержать меня при себе; что будущее его династии уже надежно обеспечено сыном и двумя внуками, которых дофина подарила ему, одного за другим; что иметь детей от второго брака значило бы посеять рознь в семье и смуту в государстве; что, наконец, ни перед Богом, ни перед обстоятельствами в нашем браке нет ровно ничего предосудительного.