Неизв. - Оглавление

• Название: Оглавление
• Автор: Неизв.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Так, когда пала коммунистическая сверхидея общего блага, стало бессмысленным и псевдоимперское образование под названием Советский Союз”.

… Мне неприятно читать подобные опусы, когда какой-нибудь господин, взяв себе в цивилизованные собратья безразличного к России французского посла “страшных лет России”, по-европейски изысканно и просвещённо посреди всего Бела Света гадит на Советский Союз и на Царскую Семью и Царицу.

Но и от такого по необходимости чтения есть польза.

В этот момент каждому читающему приходится определяться - с кем он.

С Кантором и Палеологом? Или с Царской Семьёй и СССР?

Не определяться тут не получится, поскольку Кантор честен и строго логичен (нельзя не видеть и не признавать эти его безусловные качества), а также потому, что Кантор выражает не только своё мнение, но сквозную позицию - вот на другом конце Земного шара Зб. Бжезинский - бравый и честный солдат американской государственности - любит русских точно таким же макаром как и Кантор: “Полагаю, что русские необычайно талантливы и очень доброжелательны. Я всегда был враждебно настроен в отношении советской системы, прежнего царского режима. Я надеюсь, что сейчас формируется новая Россия - Россия, которая действительно будет частью демократического Запада“liii[iv].

Устойчивость этого одновременного, дуплетом неприятия “царизма” и “большевизма” у разных лиц и сторонников разных идеологий показывает реальность подобной внероссийской позиции, которая не отвечает и не собирается отвечать за Россию, но в своих собственных целях энергично разоблачает якобы несостоятельность, гнилость, отсталость (и т.п. и т.д.) этих двух фундаментальных периодов российской истории и государственности. Даже такой большой друг нашей страны, выдающийся мыслитель современности как Линдон Ларуш - и тот, как только дело касается России, пускается в разоблачение её “мрачного византийского наследия”, “царизма”, “большевизма” и пр. и т.п. и т.д. (см. Приложение 1).

За Кантором стоит позиция имперского и антирусского подхода к России, когда её любят очень-очень, но за исключением “небольших” периодов: СССР “длинною” в 69 лет, и время “прежнего царского режима” - длинною даже без имперского периода (с 1721 по 1917-го) в два с половиной века (с момента венчания Иоанна III и Софьи Палеолог в 1472 году) или в два столетия (с момента принятия Иваном Грозным титула царя в 1547-м году).

Для этой позиции самый желанный и милый русский, которому даже тушёнку не жалко будет привозить на прокорм за полцены, - тот, который в лаптях и косоворотке, лежит на печи с утра до вечера (заводы стоят) и вместе с телевизором кроет матом “царский режим” и “советскую систему”.

Но за этим чужим сцеплением в единую неразрывную связку “царизма” и “большевизма” стоит также, что на порядок более важно, и реальность нашей истории, её единства и преемственности.

Так что определяться придётся.

Зато, определившись, испытываешь светлое и ясное чувство осмысленности исторического процесса - оказывается, что Царская Семья и Сталин, создатель СССР, неимоверно ближе друг к другу, чем к организаторам февральского переворота и вдохновителям “мировой революции”.

Нельзя не благодарить В. Кантора за такой новогодний подарок (статья опубликована 30 декабря 2002 года).

Во-первых, он ясно показывает и доказывает своей статьёй, что в 2003 году всё больно и живо, всё то, что было со страной и с нами последние как минимум сто лет.

Во-вторых, из факта одной даже этой статьи (а таких полярных статей и людей огромное количество) однозначно следует, что никакой сусальной “консолидации” и автоматического “духовного возрождения”, которого сейчас так похотливо жаждет наша заинтересованная в стабильности “элита”, не получится.

Не получится у всех.

И у президента В. Путина, который благодаря своему удивительному чувству языка честно сказал в своём новогоднем поздравлении: “У каждого из нас этот год сложился по-разному”, и у почти коммуниста С. Глазьева, который на фоне “совсем уж непримиримого” в последние полгода Г. Зюганова старательно призывает к тому, чтобы всем нам сейчас объединиться и начать жить дружно-вместе, и у А. Чубайса, и точно так же у патриарха Алексия, который не раз указывал на очевидный рост духовности в обществе в, получается, результате уничтожения СССРliii[v]…

В-третьих, из этой статьи следует, что нет сегодня никакого разделения на “красных” и “белых”, “коммунистов” и “патриотов”, “центристов” и “оппозиции” и пр. и т.п. и т.д. Линия раздела идёт между теми, кто - пусть по-разному - за Россию и её тысячелетнюю государственность - и между теми, которые могут терпеть Россию и быть толерантными к ней только на максимум двухсотлетних отрезках времени (как, например, В. Кантор, который просто смакует имперский период России - за вычетом, правда, последних двух царей - и смачно ненавидит остальные неправильные или не существующие для него периоды российского тысячелетия).

В-четвёртых, он блестяще и открыто демонстрирует метод дознания, который всегда применяется и будет применяться канторами, особенно если им чуть побольше власти дадут. Всё нафантазируют и свяжут эти говорливые мастера - Царицу обвинят в большевизме, а Сталина в царизме - лишь бы только не допустить “неудачу русской демократии”, лишь бы только не “проступила московская тоталитарная целина”. Ради защиты “толерантной идеи” ничего и никого не жалко… При этом клевета будет обёрнута в пелены “исследования”, “аналитического материала” - да так, что придраться нельзя ни к одному предложению, а на душе после прочтения будет оставаться чувство гадливости от прикосновения к откровенной подлости.

… Через самоопределение к конкретным и ключевым лицам нашей тысячелетней фиксированной истории и решается центральный вопрос России 21 века - сумеем ли мы восстановить нашу “историческую личность России”, наш российский всемирный масштаб - или нас, если заживо не сгноят, то выставят в сувенирной лавке на просмотр и любование “мировой развитой цивилизации”.

Присмотревшись к любителям вырезать из единой тысячелетней истории страны понравившиеся им кусочки (я уж не говорю о тех, для кого вся наша история - сплошь мракобесие и отсталость), замечаешь также, что помимо Александры Фёдоровны, Иосифа Сталина есть и ещё одно ненавистное для них явление нашей истории - причём, явление всемирно-историческое и вершинное.

Это Московское Царство и величавый представитель его Иван IV - Иван Грозный.

Кантор про эту проступающую “московскую тоталитарную целину” уже ясно высказался.

А вот как представляет этот период философ Владимир Соловьёв: “Подобно тому, как в IX-XI веках темный патриотизм византийских греков заставлял их видеть сущность православия в квасных хлебах и небритых бородах греческих священников, точно так же в XVI-XVII вв. такой же темный патриотизм московских людей заставил и их видеть существо благочестия в незначительных местных особенностях русского церковного обычая. Эти особенности, каковы бы они ни были сами по себе, становятся неприкосновенною святынею, и на место веры Христовой, вечной и всемирной, в умах этих благочестивых людей незаметно становится “старая русская вера“liii[vi].

Что тут главное? Опять же: “тёмный патриотизм московских людей”.

Что при этом спрашивать с Запада, на котором вот уже как не одно столетие Ивана Грозного воспринимают и подают исключительно как Ивана-террориста.

В эти дни, когда “борьба с международным терроризмом” приобретает гигантский размах, разве возможно иначе понимать и переводить устоявшееся на Западе обозначение грозного русского царя - Ivan the Terrible? Иначе чем как именно террориста, ужасного-преужасного террориста, одного из первых террористов, чуть ли не собрата Усамы бен Ладена?

Латинский корень слова “terrible” - “terror” - обозначает именно ужас и специально нагоняемый страх - странно, почему наши туземные террористоведы, повылазившие из всех щелей после 11 сентября 2001 года, ограничивают свои великонаучные изыскания истоков мирового терроризма лишь народовольцами 19-го века, почему не идут в самое начало - в век 16-й (или уж прямо к Владимиру Красному Солнышку)?..

А ведь слово “грозный” (помните, “Отсель грозить мы будем шведу!”) никак нельзя случайно отождествить со “страшным” или “ужасным”. Нет, нужно обладать уникальным восприятием России, чтобы столетиями грозного царя обзывать ужасным и терророопасным.

Этот, казалось бы, лингвистический казус, демонстрирует устойчивое отношение Запада к нашей истории.

И какое дело Западу до того, что Иван Грозный, представленный в качестве чуть ли не самого ужасного деятеля мировой истории, на деле, как это на многочисленных фактах показывает, к примеру, В.В. Кожинов в “Истории Руси и русского Слова”, “безнадежно “отставал” … от своих западноевропейских коронованных современников”, поскольку “количество западноевропейских казней тех времен превышает русские на два порядка, в сто раз”.