Сборник - Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013

• Название: Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013
• Автор: Сборник
• Жанр: Киберпанк

Продолжаем знакомство с фанатским творчеством по Этногенезу. На страницах фэн-групп проекта, в первую очередь — «Этнофана», нашлось приличное количество рассказов. Что до серийных книг, окончена первая книга серии «Грань», судя по объему, можно считать законченной и вторую книгу серии «Платон»[1], но будет ли завершающая часть трилогии? В сборник вошли также законченные рассказы разных авторов, в том числе конкурсные, написанные до октября 2013 и неоконченные произведения[2].

Произведения разных жанров и стилей, но их объединяет мир Этногенеза и интересный замысел.

Уважаемые авторы и читатели! На большинстве сетевых страничек, откуда взят текст произведений, видел многочисленные просьбы прочесть, поделиться мнением о книге, рассказе, посоветовать, стоит ли писать дальше… Моё мнение, по включенным в сборник — обязательно, просьба не останавливаться, «не зарывать талант в землю». В сборник не включены нечитаемые, неинтересные тексты, а также не имеющие отношения к проекту. Наверняка имеются и другие произведения, достойные внимания, но часть находится на доработке, либо скрыты, доступны лишь зарегистрированным подписчикам… Тексты произведений получены с официальных источников и фэн-групп проекта, включая открытые ссылки на страницы авторов. Ссылки на сайты с произведениями приведены в Source[3].

Будут ли продолжения неоконченных историй — неизвестно, воспринимайте как новеллы с «открытым» финалом[4].

_{Иллюстрации: Егор Олейник, Степан Некипелов и авторы}

---

Вскоре, пробившись через всю эту неугомонную толпу, Эфраиму удалось протиснуться в одну узкую улочку, и свернуть из нее в небольшой переулок, стоящих вплотную домов. Народ здесь практически отсутствовал, и можно было, не отвлекаясь ни на что, спокойно отправляться уже на Восточный базар напрямую. Эти узкие улочки немного петляли, и теснились вплотную друг к другу, запутывая незнакомого с ними человека. Здесь запросто можно было заблудиться, и зайти в какой-нибудь тупик. Но для знающего, ничего не стоило пересечь весь город кратчайшим путем через такие вот проулки. Правда дойти до Восточного базара, Эфраиму, сегодня так и не удалось.

Довольно странные события неожиданно вторглись в его планы, перевернув впоследствии всю жизнь. После того, как Эфраим выбрался из толпы рыночной площади, и оказался в этих проулках посреди наставленных впритык друг с другом старых обветшалых, и частично заброшенных, домов, ему пришлось столкнуться с невозможным. Направляясь по этим улочкам, проходя между домами, он случайно заметил мимолетное движение где-то позади, и какой-то откуда-то сверху. Видимо, боковым зрением, он каким-то образом смог заметить нечто, где-то позади него. Словно что-то появилось и тут же пропало. И, конечно же, когда он обернулся, чтобы осмотреться, то ничего уже не увидел. Все та же тишина и спокойствие, не нарушаемая никем. Однако мгновение спустя, вновь, но уже где-то слева, что-то возникло. А сверху, с крыши дома, посыпалась пыль и прочий мусор. А затем вновь тишина.

И в это же время, откуда с площади послышались какие-то крики и ор, все приближаясь. Явно происходило что-то странное. Крики становились все громче, словно направляясь как раз в этот проулок. Но что могло их привлечь? Вскоре же удавалось расслышать в общем гаме, крики о краже.

Непонятно, что там происходит, но лучше побыстрее покинуть эти проулки. Эфраим, не стараясь разобраться в происходящем, направился прямиком к ближайшему своротку, выводящему его вновь на оживленную улицу, но по-крайней мере подальше от этой толпы, пробивающейся сюда. Но внезапно остановило его странное появление человека прямо перед ним. Причем появился он буквально из воздуха. Эфраим успел лишь заметить, что он был немного сутуловатый, с заостренным крысиным лицом, смотрящим прямо перед собой, будто бы высматривая что-то, и в потрепанной, однако новой, одежде. Так как это появление было довольно внезапным, а Эфраим, стараясь убраться отсюда, спешил, то он буквально налетел на этого человечка, уронив того на землю.

Тот, словно сам не ожидая такого поворота событий, затрепыхался под ним, пытаясь сначала выбраться, а потом уже разбираться что произошло. Эфраим упал на него сверху, и приложив того изрядно. Этот человечек пытался бороться, скидывая с себя Эфраима, который и сам уже старался поскорее подняться. Но стоило ему лишь немного приподняться с земли, как он получил удар ногой в грудь. Этот человечек с крысиным лицом, огрызнувшись своими странными разноцветными глазами, вдарил ему, и тут же вскочил, уставившись куда-то впереди себя. В это же время сжимаю какой-то предмет в своей правой руке, походящий больше всего на змейку. И через мгновение он растворился в воздухе, также внезапно, как и объявился.

Появился он буквально на мгновение, на одной из крыш впереди, вновь уставившись вдаль, и исчезая. Он словно смотрел на то место, где хотел оказаться, сосредотачиваясь на этом. Итак он мелькал то с одной крыши, то с другой, небольшими перемещениями-прыжками. То появлялся, то исчезал, все больше удаляясь, пока не скрылся из виду, оставив Эфраима в полном недоумении лежать на пыльной дороге посреди этих домов, в узком проулке, и пытавшегося унять боль.

Группа людей пробившаяся наконец из рыночной толпы, направилась прямиком к лежащему Эфраиму, продолжая выкрикивать нечто о воре, и что они с ним сделают. Лежа в пыли и грязи, Эфраим увидел прямо перед собой небольшую вещичку, оставленную видимо после себя тем исчезающим человеком. Жемчужина — просто огромный нежно-розовый редкий экземпляр, без единого изъяна и порока. Она лежала посреди всей этой грязи, блестя, и приковывая внимание. Тот человечек, с крысиным лицом, выронил жемчужину, когда на него так внезапно налетел Эфраим. И видимо именно из-за нее весь этот шум. Он был вором, и, судя по этой редчайшей жемчужине, ограбил не просто какого-нибудь богача. Здесь дело было серьезнее.

Подбежавшие люди, увидев жемчужину, мгновенно оценили ситуацию и вынесли свой приговор, накинувшись на единственного человека, кого, по их мнению, стоило винить. Еще даже не подходя к Эфраиму, кто-то из толпы кинул в него камень, попавший в грудь, и откинувший его резко назад. Один из самых расторопных, кинулся на него, наступив на левую ладонь, и начал пинать, нанося болезненные удары. Вскоре к нему присоединились и остальные, окружив Эфраима, и даже забыв на какой-то момент о причине всего этого — жемчужине, которая оставалась лежать в пыли. Они наносили удар за ударом, продолжая его избивать, пока он окончательно не потерял сознание. Но им было все равно, они собирались выместить на нем всю свою злость и ярость. Хоть на ком-то можно было ее выместить от души. Просто возник подходящий случай.

Лежавший без сознания Эфраим, уже не мог знать, что происходило далее, после того как он отключился. Подбежала личная охрана владельца жемчужины, затем римские смотрители порядка. Разняв с трудом разгорячившуюся толпу, они забрали с собой полуживого Эфраима, находящегося на грани смерти. Жемчужина была возвращена, а похититель наказан.

Глава шестая. Падение в бездну

Беэр-Шева, провинция Иудея,
4 век до н. э. (За пару дней до Явления в пустыне)

Темнота здесь была абсолютной. Я словно ослеп. Или умер, похороненный в мрачной могиле… И эту сумрачную тишину не нарушали практически никакие звуки, лишь холодный воздух пронизывал пустоту, не давая заснуть. Окон не было, постели тоже, даже ведра. Солома на полу воняла мочой.

Сколько минуло времени, сказать я не мог. Открывал я глаза или нет, разницы не было. Ни луна, ни солнце не заглядывали сюда, чтобы можно было отметить на стене дни. И часы превращались в долгие ночи, так мне крайней мере казалось. Здесь просто невозможно было понять, когда наступает день, а когда опускается ночь. В этом мрачном безмолвии всегда царил мрак и безнадежность темной ночи. Ни тепла, ни света, и никакой надежды. В этом месте время словно замерло, остановившись в той точке безнадеги, когда человек погружен в отчаяние. И нет никакого желания бороться, зная, что ты не можешь ничего сделать. Ты не можешь покинуть эту тьму, а возможно просто напросто погряз в ней… навечно.

Боль постоянно напоминала о себе, то утихая, то вновь возвращаясь. Тупая ноющая боль, в тех местах где меня били. Да во всем теле… Меня лихорадило, губы высохли и растрескались. Я старался не шевелиться, и поэтому приходилось в основном лежать неподвижно. Я спал, просыпался и засыпал вновь. Трудно сказать, что было мучительнее — спать или все же бодрствовать. Когда я засыпал, приходили тяжелые сны — мрачные и тревожные, полные крови и вероломства. Ну а когда бодрствовал, то, не имея другого дела, покорялся думам, которые были еще хуже кошмаров. Воспоминания…

Я не мог понять, сплю или бодрствую… Из пугающей тьмы выползали воспоминания — такие яркие, словно сон. А ведь совсем недавно, казалось жизнь выравнивается и налаживается. Мы строили планы и надеялись на что-то. Еще недавно мы находились среди толпы, среди буйно живущего города, суеты и толкотни — мы находились посреди полноценно живущего мира, который окружал нас своими нитями и законами, правилами и отсутствием таковых, справедливостью и бесчестием. И вот теперь все это ушло в никуда, оставив эту пустоту, как снаружи, так и внутри меня. Как внезапно все изменилось. Что я успел понять?

Все сложилось в какую-то нелепую ситуацию, утянувшую меня на дно. Началось наверное все это чуть больше года назад, когда римские свиноеды осудили моего отца. Осудили только за то, что он был рядом с местом беспорядков. Такая дикая случайность, когда человек подвернулся, только из-за того, что оказался не вовремя в том месте, где даже не должен был быть. И начался тот немыслимый круговорот, изрядно ударивший по укладу нашей налаженной жизни, и неизменно перечеркнул все, изменив до неузнаваемости.

Был ли отец виновен? Они не хотят в этом разбираться — им нужен виновный — и они его нашли. Вместе с другими, такими же несчастными. Сотни людей пострадали, а сколько из них действительно участвовали в тех беспорядках и были виновны? Такие люди для них ничто — пример для наказания и поучения. Неважно кто, и виновен ли вообще — главное побольше жертв для успокоения масс, и поучения. И они успокоились, и не стали добиваться справедливости. Все тогда волновались только за себя и своих родных. А то, что жизни невиновных людей рушатся, для них было неважно. Массы согласились этого не замечать. И я, как не стыдно это признавать, тоже смирился…