Б. Травен - Поход в Страну Каоба

• Название: Поход в Страну Каоба
• Автор: Б. Травен
• Издательство: Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР
• Жанр: Детская проза
• Год: 1959

Узкая тропа вьется то по отвесным скалам, то по топким болотам, а по обеим сторонам ее стеной стоят непроходимые джунгли.

На деревьях притаились ягуары, пронзительно кричат обезьяны; реки, которые надо переходить вброд, кишат аллигаторами…

Громко щелкают бичи верховых погонщиков. Но погонщики эти гонят на монтерии — разработки красного дерева — не скот, а людей — завербованных индейцев…

Если вы прочтете эту книгу, вы как бы совершите путешествие по Мексике, побываете в индейских селениях, заглянете в хижины пеонов, посетите живописную ярмарку в Хукуцине, пройдете трудный и опасный путь через джунгли в Страну Каоба — Страну Красного Дерева. А главное, вы познакомитесь с героями книги — Селсо, Андреу, Сантьяго — и поймете, почему эти робкие, доверчивые индейские парни, пройдя через множество испытаний и трудностей, становятся грозными народными мстителями, будущими вождями Мексиканской революции.

Для старшего школьного возраста

---

Мэр получал с каждого контракта, на котором он ставил свою подпись и печать, двадцать пять песо, поэтому вербовка была для него основным источником его личного благополучия. Эта весьма существенная статья дохода да еще суммы, которые стекались в его карман в дни праздника Канделарии благодаря необычайно высоким дополнительным налогам, оказались причиной того, что не менее двадцати граждан, имевших дерзость выставить на демократических выборах свою кандидатуру на пост мэра, поплатились жизнью. А тех, кому две-три шальные пули продырявили шкуру, и не сосчитать.

8

Кроме завербованных, на праздник отправлялось большинство индейцев, проживающих в этой местности. В Хукуцине собиралось процентов девяносто окрестного населения.

Они приезжали на праздник прежде всего ради церкви. Для подавляющей части индейцев это было единственное богослужение, которое они посещали за год. Почти во всех своих селениях они разрушили церкви, так как не выносили постоянного присутствия священников, считая их паразитами. А в немногих поселках, где церкви, выстроенные во время испанского господства, не были разрушены, они постепенно пришли в запустение. Но даже в те редкие селения, где церковь уцелела, священники отказывались ехать, ибо они не имели там никакого дохода.

Индейцы полагали, что полностью выполнили свой религиозный долг, побывав раз в год в Хукуцине на празднике Канделарии. Там они присутствовали на богослужении, проползали на коленях от дверей собора до алтаря, целовали все встречавшиеся на этом пути лакированные ноги святых, кормили детей грязью, собранной на полу собора, дабы оградить их от болезней и злых духов, этой же грязью мазали свои болячки. Добравшись на коленях до алтаря, они передавали священнослужителю свечки, которые предназначались богоматери, возлагали цветы и фрукты на ступеньки алтаря и к ногам многочисленных святых, а покидая церковь, клали на тарелку, которую служки подносили к их груди, несколько песо для святейшего папы.

Пожертвовав, таким образом, то, что было положено, окрестив детей и заплатив за это наличными, они считали себя на год в расчете со святой церковью. Большего никто от них не требовал, и бог дарил им, их маисовым полям, их козьим и бараньим стадам благословение на ближайшие двенадцать месяцев.

Выполнив свой религиозный долг, индейцы обращались к земным делам и предавались земным радостям.

Индейцы привозили на базар товары собственного изготовления, которые они рассчитывали продать: горшки, шляпы, шерстяные одеяла, пояса, циновки, шкуры косуль, антилоп, ягуаров, пум, выделанные кожи змей и аллигаторов, а также бобы, кукурузу, яйца, живых кур, коз, овец, телят, свиней, поросят, попугаев, певчих птиц, ящериц, табак, хлопок, шерсть, кофе, какао, ваниль, бананы, жевательную смолу, лекарственные травы и коренья.

Как только индейцы продавали свои товары, они начинали делать закупки. Приобретя все необходимое, они покупали водку — комитеко — и основательно напивались.

А как только индейцы начинали пить, появлялись вербовщики с монтерий. Они не скупились: когда индейцы пропивали все, что у них было, вербовщики одалживали индейцам деньги, чтобы они могли купить еще водки. Так индейцы и вербовщики становились закадычными друзьями.

Вербовщики уже не выпускали новых друзей из своих лап.

На другое утро, когда индеец был еще одурманен алкоголем, вербовщики для укрепления дружбы вновь приглашали его выпить стаканчик.

Затем дорогому другу демонстрировались всевозможные соблазны этого мира.

— Братец, — ласково говорил вербовщик индейцу, — как ты думаешь, что сказала бы твоя жена, если бы ты ей подарил этот красивый пестрый фартук?

— О! Она бы очень обрадовалась, — отвечал молодой индеец, и глаза его загорались.

— Ну хорошо, ты ведь мой друг, я одолжу тебе денег, чтобы купить этот фартук! — говорил вербовщик и кричал торговцу-арабу: — Эй, приятель! Сколько стоит фартук?

— Истинно говорю, как родному брату, — отвечал араб и бил себя в грудь, — я никак не могу продать этот фартук дешевле чем за четыре песо, но вам, сеньор, я готов уступить: три с половиной песо, вот мое последнее святое слово.

Вербовщик прекрасно знал, что он легко может выторговать фартук за два песо. Но ведь он покупал не для себя, и ему было безразлично, что купит индеец в подарок своей жене — фартук, шелковую ленту или головной платок. Какое ему дело до жены индейца!.. Важно одно — чтобы индеец истратил как можно больше денег и как можно глубже влез в долги.

Если индеец не желал делать подарка своей жене, матери или невесте, вербовщик мог его соблазнить другими вещами: красивым карманным ножом, кольцами с крупными бриллиантами или рубинами из стекла, вышитой рубашкой, точно такой же, какие носят здешние помещики — финкеро, — или часами. Индеец мог получить все, что только пожелает. Он словно находился в волшебном замке, где были разложены все сокровища мира и каждый вошедший мог брать все, что понравится. Индейцу достаточно было вымолвить: «Я хочу это», — и вожделенный предмет тотчас оказывался у него в руках.

Если же индейца ничто не соблазняло, потому что по складу своей натуры он не стремился к собственности, вербовщик и тогда находил выход из положения. Водка — комитеко — всегда выручала его. Первые два стакана подносились как угощение. Не мог же индеец обидеть приветливого вербовщика и отказаться с ним выпить! Но стоило индейцу опорожнить два-три стакана, как он уже не знал удержу. Вербовщик одалживал и одалживал деньги, и в конце концов индеец подписывал все, что ему подсовывали.

9

На праздник Канделарии приезжали и все финкеро. Обычно они прибывали сюда со своими семьями и слугами.

И они хотели выполнить свой религиозный долг. Но, кроме того, помещики считали своей общественной обязанностью явиться с семьей на праздник Канделарии в Хукуцин. У одних было десять тысяч гектаров земли, у других — пятьдесят, некоторые владели такими крупными земельными участками, что им приходилось не меньше шести часов кряду скакать верхом по своей земле, чтобы попасть в гости к соседу. Все местные землевладельцы были в родстве друг с другом, но если мужчинам и доводилось иногда случайно встретиться в Хукуцине, в Ховеле, в Балун-Канане или Ачлумале, то женщины могли увидеться друг с другом только на празднике Канделарии, когда они проводили целую неделю в Хукуцине. Помещики ставили в церкви свечки, одним ухом слушали праздничную проповедь, крестились и преклоняли колени положенное число раз, а затем всецело отдавались делам. Торговля скотом, кукурузой, сахаром, кофе и остальными культурами, которые они выращивали на своих землях, была организована таким образом, что все расчеты производились на празднике Канделарии. Иными словами, праздник Канделарии завершал для землевладельцев старый трудовой год и начинал новый. Все торговцы, которые вели дела с местными землевладельцами, приезжали на этот праздник заключать новые торговые договоры и рассчитаться за старые. В эти дни производили все расчеты. Финкеро, которые в течение всего года получали товары в долг, не желая, чтобы их слуги ездили в город с деньгами, расплачивались во время праздника со своими кредиторами и сами получали деньги за поставленные ими товары.

В эти же дни землевладельцы платили налоги в хукуцинское казначейство и представителю министерства финансов. Получив единовременно большие суммы за годовые поставки, помещики бывали очень щедры. Они разрешали своим женам и дочерям покупать все, что заблагорассудится, и дарили своим сыновьям по сто, а то и по двести песо золотом, чтобы дать им возможность хоть немного поразвлечься после долгой однообразной жизни в отдаленных поместьях — финках. Сыновья покупали длинные серебряные шпоры, револьверы с золотыми и серебряными украшениями, кожаные куртки с тисненым орнаментом, штаны, обшитые по бокам густой серебряной бахромой, широкополые шляпы, расшитые чистым золотом, — цена их доходила до двухсот песо за штуку. Они покупали также красные, желтые, белые рубашки из натурального шелка. А когда у зубного врача, у которого в эти дни бывал большой прием, появлялась свободная минута, молодые люди заходили к нему, просили подпилить им три-четыре совершенно здоровых зуба и надеть на них золотые коронки, чтобы каждая девчонка в Хукуцине видела, что они — сыновья дьявольски богатых финкеро и могут себе позволить иметь золотые зубы.

После того как все эти роскошные вещи были приобретены, юноши принимались пить и играть, играть и пить, танцевать на площади, потом снова пить и играть.

10

Вполне понятно, что праздник Канделарии в далеком Хукуцине является важным событием для пятисот с лишним арабских, мексиканских, испанских, кубинских и индейских торговцев.