Сергей Макеев - Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

• Название: Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
• Автор: Сергей Макеев
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?

Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

---

На этот раз перестрелка длилась дольше. Преследователи опять попытались обойти беглецов с флангов. В это время лейтенант Кондратов неосторожно высунулся из укрытия и тут же получил пулю в голову. Еще двое бойцов были ранены. Наступала темнота. Обе стороны отошли.

Во время отхода еще трое беглецов отбились от основной группы — Гой, Демьянюк и Солдатов.

К тому времени уже были перекрыты дороги, расставлены засады. Спасти беглецов могло только чудо.

На четвертый день случился последний бой группы Тонконогова. Он, Клюк, Бережницкий, Маринив и Сава бились насмерть. Подстрелили двоих бойцов. Как проходил и как окончился этот бой, не известно. Согласно протоколу, в тайге, недалеко от поселка Эльген, обнаружено пять трупов в разном положении. Только один из них погиб от ранения в грудь. Остальные застрелены в голову…

Врассыпную

А группа Худенко, Игошин и Янцевич двигались на евер. Уже наутро после первого боя Худенко записал: «Оказалось, что Тонконогов хорош организатор, но как военный командир никуда не годится…»

Еще через день: «Хочем сильно кушать…»

Стали попадаться косцы — заготовители из окрестных лагерей, но еды у них не было. На привалах беглецы варили грибы. Первого августа неунывающий Худенко отмечал: «Сегодня неделя, как мы на воле. Как хорошо, как приятно. Мы бодрые, но заметно ослабели. Сегодня будем стеречь подводу с продуктами для сенокоса. Миша приболел. Это меня очень беспокоит».

Болезнь Янцевича была некстати. На другой день Худенко с Игошиным пошли на дорогу караулить подводу, а Янцевич остался в стогу сена. Подвода оказалась с секретом — в ней сидел охранник с автоматом, он открыл огонь. Худенко и Игошин бросились обратно в тайгу, вернулись к стогу, где оставили Янцевича, но того и след простыл. Может, он убежал, заслышав выстрелы, а может быть, ушел еще раньше?..

Худенко с Игошиным пошли дальше. На берегу Мылги лодочник-перевозчик позвал их в свою сторожку. Там ждала засада. Взяли обоих тихо. Наутро повели пленных в ближайший райотдел МВД. По пути, как сказано в показаниях сержанта, старшего по команде, «задержанные воспользовались густым лесом по обе стороны тропы и хотели скрыться в лесу». Сержант и ефрейтор стреляли якобы вдогонку, с расстояния двадцать метров. Один уложил свою цель с первого выстрела, другой со второго.

…В конце июля Демьянюк и Гой вконец обессилели. Решили сдаться. Для начала спрятали оружие — автомат и наган. Дошли до какой-то реки и рухнули на песок, уснули.

По реке сплавлялась группа работников совхоза «Эльген» — боец охраны сержант Киготкин, пожарный из бывших зэка и какая-то женщина. Они заметили двух лежащих мужчин, пристали к берегу. Сразу увидели лагерные номера на одежде. Демьянюк и Гой признались, что они из банды, рассказали, где спрятали оружие. Присутствие свидетелей — женщины и бывшего зэка, возможно, спасло им жизнь. Их посадили на плот и повезли. Беглецы вели себя смирно, только ужасно материли всех подряд.

…Потерявший своих Солдатов брел по тайге, спустился к реке Таскан. На берегу стоял заброшенный барак. Солдатов вошел и упал на нары. Около четырех часов утра он проснулся — где-то слышался разговор. Выглянул в окно и заметил человека, выстрелил в него из винтовки, не попал. Появился второй, с автоматом. Солдатов выстрелил, опять промазал. Выскочил наружу через другое окно. Увидел двух лошадей, вскочил на одну и поскакал в заросли. Вдогонку неслись автоматные очереди.

Лошадь унесла Солдатова куда-то в сопки. Он отпустил поводья, надеясь, что лошадь сама вывезет его к жилью. Но когда он уснул, лошадь тихонько ушла. Оказалось, что она все время возила всадника вокруг поселка Лыглыхтах. Первого августа (на этот день первоначально был назначен побег) Солдатов пошел в поселок сдаваться. Специально прошел по людным местам, чтобы его все видели. Сержант Ефимов задержал беглеца. При нем была винтовка, 39 патронов и 65 граммов золота.

Золото партии

Почти через месяц после побега Янцевич объявился за сотню верст, в соседнем районе. Приближалась осень, жить в тайге становилось все труднее. Янцевичу нужны были карта, продукты и теплая одежда. Надо было на что-то решаться. Он пришел на заготовительный пункт поселка Сопканья, у него был автомат с тремя дисками. Сторож Рахманов уверял потом, что Янцевич пытался его убить, но автомат дал осечку. Но затем они как-то поладили, и Янцевич остался с Рахмановым дожидаться охотников-заготовителей.

Двадцать шестого августа пришли трое охотников. Они видели в тайге следы Янцевича, видели следы и других беглецов-одиночек, знали, что основная группа Тонконогова уничтожена. Рахманов сказал охотникам, что беглец на реке ловит рыбу. А дальше начинаются чудные дела. Охотники будто бы пошли арестовывать Янцевича и ненароком убили его. Потом закопали труп и отправились дальше охотиться.

Только через месяц Рахманов сообщил о происшедшем по начальству. Допросили охотников. Труп был доставлен из тайги еще через полтора месяца. Опознать его было невозможно. В протоколе медицинского осмотра сказано, что доставлен труп «предполагаемого з/к КТР Янцевича». Только вот покойный был среднего роста и нормального телосложения, а Янцевич — всего-навсего 155 см росту и щуплый. Но дело давно пора было закрывать, и его закрыли.

Янцевич был хитрый, самый хитрый из беглецов. Он неспроста откололся от группы Тонконогова в первом бою и неслучайно бросил Худенко с Игошиным. У него было золото, а с ним и в тайге не пропадешь. Он решил выдать какого-нибудь мертвеца за себя. Сговорился с Рахмановым, поладил с охотниками. Найти труп в тайге — это, конечно, не грибы искать, но бывалые люди найдут. Все, был Янцевич — и нету. Вероятно, те же охотники не только снабдили его всем необходимым, но и провели до Якутска. А там, в довольно большом городе, можно затеряться, а со временем и новые документы выправить…

Так что, возможно, Янцевич — единственный из двенадцати, кому удалось невозможное: бежать с Колымы, обмануть «зеленого прокурора».

Опять двадцать пять

Так окончился побег двенадцати каторжан. Пять трупов с места последнего боя привезли обратно в лагерь и бросили у ворот для всеобщего устрашения.

Арестованным Солдатову, Демьянюку и Гою, кроме побега, предъявили: бандитизм, хищение оружия, контрреволюционный саботаж (они во время побега уклонялись от каторжных работ), вооруженное восстание, хищение государственного имущества (золота).

В прокуратуре одни обвинения сняли, другие, наоборот, прибавили, и в результате все обвиняемые получили по совокупности по двадцать пять лет.

Еще десять зэков из этого лагеря были привлечены к ответственности. Одни как соучастники, другие как пособники, а больше всех — за недоносительство.

В середине пятидесятых готов каторжные лагеря ликвидировали. Заключенные были переведены в обычные ИТЛ, многие на материк. Реабилитация не коснулась осужденных за измену родине, но общее смягчение уголовных наказаний повлияло на судьбу всех осужденных. Максимальный срок наказания сократился до пятнадцати лет. Солдатов вышел на свободу в 1957 году, отбыв двенадцать с половиной лет. Гой — в 1963 году после восемнадцати лет заключения. Демьянюк — в 1964-м, отсидев девятнадцать с половиной. Им было от сорока трех до сорока пяти лет — не старые еще мужчины. С наступлением «гласности» они могли еще прочитать «Последний бой майора Пугачева».

Интересно, узнали они себя в героях рассказа?

В том, что это именно та история, нет сомнений. Совпадают время и место, многие имена и обстоятельства побега. Этот случай упомянул и А. И. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ», и П. З. Демант в «Зекамероне XX века», и многие бывшие колымчане в своих мемуарах — и все с ошибками, неточностями, домыслами. Потому что известия о побегах передавались из уст в уста, как легенды, и неизбежно приобретали легендарный характер.

В тот год Варлам Шаламов работал в госпитале фельдшером. Позади был ад забоя, мертвящей стужи, голода, побоев и унижений. Медленно восстанавливались физические и духовные силы, вспоминались стихи, зарождались собственные замыслы.

Однажды в госпиталь поступил тяжелораненый — красивый мужественный человек, уже с печатью смерти на бледном лице. Его круглые сутки охранял часовой. Говорили шепотом: это бывший майор, он руководил побегом. Шаламов навсегда запомнил это лицо. Это было сильное впечатление, которое хранилось где-то в глубине памяти. Писатель знал: такие люди в лагерях были и они способны пойти на смерть ради свободы. Теперь к этому знанию прибавился зримый образ.

Десять лет спустя Шаламов написал рассказ «Последний бой майора Пугачева».

Он знал, что дело было не так.

Но он страстно желал, чтобы было так, как он написал.