«Адам Смит» - Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях

• Название: Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях
• Автор: «Адам Смит»
• Жанр: Ценные бумаги и инвестиции
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9614-1075-4, 978-0-471-78631-4

«Адам Смит» [Джордж Гудмен] — преподаватель Принстонского университета, автор бестселлера «Игра на деньги». У него богатый опыт управления несколькими инвестиционными фондами, авиакомпаниями и даже международной сетью отелей. Написанная в характерном для Адама Смита полном юмора стиле книга «Суперденьги» открывает читателю, что скрывается за кулисами фондовых рынков, и на примере финансового кризиса в США конца 1960-х — начала 1970-х годов описывает природу рыночных пузырей. Учитесь на этой поразительной истории, наслаждайтесь остросюжетным повествованием о дикой и безумной эпохе, которая похожим образом повторяется снова, и снова!

Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся вопросами инвестирования и механизмами возникновения рыночных пузырей.

---

Случившийся кризис ликвидности заключался не в том, что продавцы и покупатели акций не могли найти друг друга и установить контакт. В данном случае под ликвидностью следует понимать доступность фондов или, иначе говоря, заемных средств для американского бизнеса. Десяток лет назад никому бы и в голову не пришло, что денежная масса в США может быть величиной ограниченной. Все обстояло так же, как и с нашими природными ресурсами: хватает всего и для всех, ты всегда получишь то, что тебе нужно, — и не надо беспокоиться об их истощении. Неожиданное открытие того факта, что денежные ресурсы могут быть ограниченными, имело и серьезные социальные последствия. Ведь это то же самое, что сделать классическое открытие среднего возраста: да, ты можешь мечтать о том, чем на самом деле хотел бы заняться, но это вовсе не значит, что именно такая жизнь тебе и светит.

Было две популярных и появившихся сразу версии причин, по которым Кредитный кризис случился, и обе они верны. Одна теория гласила, что никто не думал о финансировании вьетнамской войны. Во времена Вьетнама не было никакого серьезного роста налогов — по причинам, которые большинство политических комментаторов объясняли вполне доступно. Война не должна была продлиться долго, а увеличение налогов поставило бы под угрозу программу «Великое общество». Вторая теория относилась к «инфляционной психологии», которая сводится вот к чему. Если вы хотите купить что-то, то лучше сделать это сегодня, потому что завтра это что-то, чем бы оно ни было, будет стоить дороже. Сразу же после того лета, когда денежная река едва не пересохла, я разговаривал с финансовым директором телефонной компании в одном из наших промышленных штатов. У этой телефонной компании была надежная кредитная линия, и она могла занимать деньги даже во время Кредитного кризиса. Этот финансовый директор — и его совет директоров — взял на свою компанию обязательство платить более 9 % на протяжении следующих двух десятков лет. Если бы он, как и все, просто пережил Кредитный кризис, то его компании кредиты обходились бы в 8 %, а то и меньше. За один процент от многих миллионов долларов можно купить уйму телефонов. Я поинтересовался, не считает ли он такое поведение глупым, хотя, конечно, сформулировал вопрос немного интеллигентнее. Он сказал, что нет, никоим образом, и вполне изящно обосновал свою позицию. Им нужно было получить кредит в течение шести-восьми месяцев.

— Ставка была 8 %, и я решил немножко подождать, — сказал он. — Потом ставка подросла до 8,5 %. Это был исторический максимум, так что я хотел подождать, пока она снова упадет до 8 %. Потом ставка выросла до 9 %, да нет, больше чем до 9 %, а тут еще пошли разговоры, что она может дойти и до 10, и до 12 %. Нам нужны были деньги, а время кончалось. Так что мне просто пришлось на это пойти.

Я немножко поприжал его.

— Слушай, — сказал он, — мы постоянно берем деньги в кредит. Если ставка останется такой же, как сейчас, я наберу кредитов, и в среднем все будет выглядеть не так уж плохо. Да и при любом раскладе мне через четыре года на пенсию.

Я и по сей день считаю, что это была глупость, но, с другой стороны, мне никогда не приходилось брать кредиты для телефонной компании. Ведь и в футбол играть куда как легче не на поле, а на трибуне, особенно когда игра уже закончилась. Даже президенты это знают.

Историю произошедшего можно прекрасно проследить в статистических таблицах ФРС в разделе «Привлеченные средства, нефинансовый сектор». Вьетнам и инфляция, конечно, были среди причин Кредитного кризиса, но из цифр ФРС можно видеть, что сцена для этой пьесы была уже вполне готова: потребность в кредитах более чем в два раза превысила размер сбережений, из которых и берутся деньги на кредиты.

В начале 1960-х гг. потребность в деньгах более или менее соответствовала росту личных и корпоративных сбережений. Но к 1964 г. спрос на кредиты со стороны бизнеса, а также муниципальных властей и властей штатов начал расти. После периода весьма медленного экономического роста бизнес стал все больше вкладывать в новые мощности и новые технологии. К 1965 г. заимствования компаний почти удвоились по сравнению с 1960 г.: они выросли с $14 млрд до $29,6 млрд. Муниципалитеты и правительства штатов увеличили объем займов на 40 %. А в потребительском и ипотечном кредитовании рост составил 72 %.

За это время ВНП увеличился на 36 %, а личные сбережения — на 40 %. По сравнению с этими 40 % общая потребность в кредитах всех заемщиков возросла на 90 %. Так что гибкость кредитной системы была утеряна еще до эскалации вьетнамской войны. Спрос на кредиты уже превышал возможности предложения.

Затем, в период между 1965 и 1968 гг., федеральное правительство увеличило расходы на $60 млрд (половина этой суммы ушла на оборонку), не увеличивая налогов, чтобы хоть как-то покрыть взрывной рост затрат. В 1966 г. ФРС начала борьбу с инфляцией и стала сокращать денежную массу. Но затем, обжегшись на коротком «кредитном кризисе», случившемся в тот же год, быстро увеличила денежную массу на $24 млрд. В середине 1968 г. Конгресс провел закон о дополнительном 10-процентном подоходном налоге, который должен был выпустить пар из экономики, подогретой новыми деньгами.

К этому времени инфляция уже приобрела инерцию. Большинство заимствований были краткосрочными, потому что заемщики не хотели обременять себя на всю жизнь высокой процентной ставкой. Любой финансовый директор выглядел глупо, если не брал в 1964 г. кредиты под 4,5 %. Кроме того, заимствования позволяли улучшить такой показатель, как прибыль на акцию, а ведь именно этого жаждет фондовый рынок. И все рванули на рынок — лучше поздно, чем никогда! К тому же и граждане не стали сокращать свои расходы, как должны были сделать в соответствии со всеми эконометрическими моделями, — у граждан просто не было выбора. Они больше тратили на насущные потребности, чем на так называемые «дискреционные» статьи, т. е. на что-то сверх необходимого. А расходы на насущные потребности росли быстрее, чем доходы населения. Вам нужен был дом, а ипотека всерьез подорожала, если вам вообще удавалось ее получить. Вам нужна была медицина — врач, госпитализация — это стало намного дороже. Муниципалитеты и правительства штатов должны были из каких-то средств финансировать повышение зарплаты учителей, ремонт дорог и т. п.

Американский бизнес, разуверившийся в деньгах как в активе, увеличил свои заимствования в 1969 г. до $47,9 млрд, что почти в три с половиной раза превышало уровень 1960 г. Когда банки практически исчерпали лимиты кредитования, установленные ФРС, они ринулись в Европу и стали занимать евродоллары, т. е. доллары, находящиеся за границей, и финансировать ими кредиты в стране.

ФРС посчитала, что инфляцию можно обуздать, сократив кредитование, а потому начала ограничивать в этом плане подконтрольные ей банки. Она даже попыталась наложить лапу на кредитование евродолларами. Но деловой цикл большинства компаний не позволял им перестроиться так быстро. Расходы уже были заложены в бюджеты. И тогда компании, выбравшие кредитные лимиты в банках и вытесненные с долгосрочного долгового рынка, начали в массовом порядке выпускать долговые расписки: краткосрочные коммерческие бумаги.

Одни говорят, что ФРС косвенно способствовала росту объемов этих бумаг, запрещая банкам выплачивать текущую ставку процента по долгосрочным депозитам. Другие говорят, что это банки, неспособные удовлетворить потребности, вынудили клиентов выпускать эти бумаги. Ну и, конечно, дилеры, торговавшие этими бумагами, продвигали свой продукт очень агрессивно. А коммерческие бумаги — это не более чем долговые расписки. На них написано, что Sears, Roebuck, или Chrysler, или кто-либо еще обещает выплатить вам через 30, 60 или 90 дней номинальную сумму. У большинства коммерческих бумаг срок погашения не превышает 90 дней, и чаще всего они погашаются в пределах 30 дней. Покупатели коммерческих бумаг — это крупные игроки. Минимальный номинал обычно составляет $25 000, а есть и такие, на которых значится миллион. Коммерческие бумаги покупают некоторые пенсионные фонды и банки, но чаще всего покупателями становятся финансовые директора, которым нужно вложить деньги на несколько дней во что-то более доходное, чем казначейские векселя и аналогичные инструменты.

Финансовый директор какой-нибудь компании или провинциальный банк, покупающий коммерческие бумаги, ожидает возврата своих денег через несколько дней — плюс, конечно, проценты. И если Казначейство США в те дни давало 7 %, то по коммерческим бумагам можно было получить 8 %. Конечно, покупатель считает при этом, что коммерческая бумага несет приемлемый риск, иначе он не ставил бы на кон всю эту сумму ради дополнительного процента. Традиционно предполагалось, что компания должна иметь банковский кредит, равный сумме выпущенных ею коммерческих бумаг. После случившейся — хорошо, едва не случившейся — катастрофы посыпались и вопросы, и судебные иски. Суть их сводилась к поиску причин, по которым кредиты, обеспечивавшие коммерческие бумаги, не анализировались должным образом. Ответа не было. В определенной мере все это объяснялось общим духом того времени. Очевидно, однако, что поначалу покупатели считали все коммерческие бумаги надежными. Потом, обжегшись на малой их части, они решили, что надежных бумаг вообще нет.