Жюльетта Бенцони - Золотая химера Борджиа

• Название: Золотая химера Борджиа
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Богатый американец Корнелиус Уишбон просит известного эксперта по драгоценностям Альдо Морозини отыскать для его возлюбленной, популярной оперной певицы, историческую реликвию – золотую химеру, принадлежавшую Чезаре Борджиа. Альдо не торопится помогать Корнелиусу, его вниманием завладела другая драгоценность – красавица Полина Белмонт. Они проводят страстную ночь любви… и Полина исчезает, а вскоре похищают и князя Морозини. К его поискам подключаются друзья и члены семьи, но все тщетно. Похитители слишком искусны, чтобы оставлять следы…

---

– Подобное поведение не в духе Адальбера Видаль-Пеликорна!

– План-Крепэн! – вздохнув, заговорила маркиза. – Вам не кажется, что у комиссара уже достаточно забот? Наш Адальбер влюбляется не в первый раз и не в первый раз ссорится с Альдо. И как я горячо надеюсь, не в последний.

– Постараюсь что-то узнать и об этой истории. До меня доходили смутные слухи о певице Торелли. Прекрасная дама, похоже, злоупотребляет своими чарами, из-за нее свели счеты с жизнью уже несколько мужчин. Вы хорошо сделали, что рассказали мне об этом. В любом случае, прошу вас, не тревожьтесь. Как только у меня появятся вести об Альдо, я сразу же вам сообщу. Главное, не теряйте бодрости духа!

– Ну, этого у меня не отнять! – гордо объявила Мари-Анжелин. – В нашей семье все крепкого закала…

– Начиная с Крестовых походов! – заключила тетя Амели с тенью улыбки в прекрасных зеленых глазах.

Проверка кампании такси была проведена мгновенно и оказалась очень информативной. Выяснилось, что автомобиль с номером, указанным Люсьеном, принадлежит русскому, Федору Разинскому, бывшему адвокату из Петербурга, который совершенно не походил на упитанного итальянца, описанного Люсьеном. У Разинского была совершенно иная внешность. Высокий, худой, седеющий блондин чем-то походил на Карлова, с которым, как оказалось, он был даже знаком. Сходство оказалось не только внешним. Похожим был и глухой рокочущий бас, который наверняка мощно гремел под сводами церкви, и обидчивый гордый характер, который трудно было скрыть. Когда инспектор Соважоль явился к нему домой на улицу Фий-дю-Кальвер, желая очень вежливо осведомиться, где тот был и что делал вечером 3 декабря, тот сразу возмутился.

– А вам что за дело? – пророкотал Разинский.

Не желая вступать в пререкания, невысокий Соважоль вежливо ему улыбнулся:

– Мне необходимо это знать.

– Извольте объяснить, по какой причине!

– Причина состоит в том, что, возможно, мне придется отвезти вас в тюрьму как сообщника в деле о похищении, – все так же вежливо отвечал Соважоль.

– Меня?! В тюрьму?!

– Именно. Вас и, само собой разумеется, ваш автомобиль. Поскольку ваш автомобиль – необходимое условие удачного похищения.

Великан согнулся поплам и взглянул в лицо отважного полицейского, яростно сопя.

– Это я кого-то похитил?! И кого же?

– Иностранного аристократа, князя Морозини из Венеции. Его имя вам знакомо?

– Друга полковника Карлова? – проревел Разинский и, мгновенно успокоившись, сел. – Задавайте вопросы.

– Вопрос один: где вы были 3 декабря между половиной седьмого вечера и десятью часами?

– На улице Дарю. Репетировал. Я пою там в церковном хоре.

И в подтверждение своего таланта великан пропел несколько нот, глядя, как задрожали подвески на люстре.

– А где находилось ваше такси?

– Стояло перед дверью.

– У вас могли его одолжить?

– Нет! Не могли! Дурные шутники прокололи мне шину на запасном колесе и на левом заднем. Пока я пел, мне меняли шины.

– Благодарю вас. Не буду вас больше утруждать. Мы проверим ваши показания.

– Проверяйте, проверяйте! Увидите! Но скажите мне, пожалуйста… Этого самого Морозини, значит, украли 3 декабря… И где же?

– На пути от улицы Альфреда де Виньи до Лионского вокзала. Скорее всего, неподалеку от его дома. Он ехал на такси, автомобиль марки «G7» с вашим номером.

– С моим номером? Кто же это посмел? Ну, погоди, отыщу я этого мерзавца! – пригрозил Федор своим рокочущим басом. – И что шофер? Похож на меня?

– Нет, совсем не похож. Очень может быть, что шофер италянец.

– Итальянец? Тогда, клянусь святым Владимиром, вам нечего у меня делать!

– А номер? Вы могли одолжить ваш номер.

– Мужику итальянцу? Да никогда в жизни! Ну, если я его встречу, сразу отволоку… Скажите, куда?

Соважоль протянул Разинскому визитную карточку и отправился проверять полученные от него сведения. Он не сомневался, что русский сказал правду. А если к тому же он еще и друг Карлова, о котором инспектор уже был наслышан от своего патрона, то, вероятнее всего, они получат добровольного и заинтересованного помощника.

О своем визите к Разинскому Соважолю нужно было доложить еще и Ланглуа. Комиссар не был его непосредственным начальником, им был главный инспектор Дюрталь. Но дело, которое уже называли «делом Морозини», вел сам господин главный полицейский и привлек к нему двух самых лучших своих служащих: главного инспектора Эмиля Дюрталя и недавно поступившего в их департамент инспектора Жильбера Соважоля. До чего же они были не похожи друг на друга, эти два лучших следователя! Глядя на Дюрталя, человека уже пожилого, массивного, с холодными светлыми глазами и неспешными, словно бы замедленными, движениями, казалось, что и думает он так же медленно и неуклюже. Но каким же ошибочным было это мнение!

Зато юный маленький Соважоль был воплощением живости, импульсивности и непосредственности – настоящий чертенок. Они и воздействовали на людей по-разному: один возбуждал невольную дрожь, другой своей юностью и веселостью – невольную симпатию.

В этот вечер они оба побывали в кабинете Ланглуа. Молодой пришел первым и доложил о Разинском:

– Если номер автомобиля был точно таким же, как у такси Разинского, то этого не скажешь о шофере. Разинский настоящий русский, и как его ни гримируй, итальянца из него не сделаешь. К тому же он дружит с неким Карловым, который теперь удалился от дел и не крутит баранку, но вы, без сомнения, его знаете.

– Да, знаю. Очень непростой человек, но честен безукоризненно. Он хорошо знает Морозини и однажды спас ему жизнь. Сейчас он держит гараж в Версале. Однако вернемся к нашему делу, задача та же: во что бы то ни стало разыскать автомобиль «G7». Если такой автомобиль не был украден…

– Ни один не был украден, господин главный полицейский.

– Значит, речь идет о сообщнике, который подменил номер, или об одном из шоферов этой компании, которому хорошо оплатили эту услугу. Отыскать его, конечно, нелегко, и будьте крайне осторожны и осмотрительны. С особым вниманием отнеситесь к шоферам, работающим ночью. Вовсе не все ставят свои машины ночью в гараж. А-а, вот и вы, Дюрталь! – обратился Ланглуа к только что вошедшему коллеге. – В ближайшее время вы займетесь у меня туризмом. Я все для вас приготовил. А вы, Соважоль, можете идти.

Молодой человек не мог скрыть огорчения. Он хотел бы узнать побольше обо всем, но когда главный начальник говорил таким тоном, оставалось только повиноваться. Соважоль повернулся и вышел.

– Вот, смотрите, – произнес Ланглуа, вытаскивая из ящика папку и доставая из нее билет. – Вы уезжаете сегодня вечером в Бриг на Орьент-экспрессе.

– Однако! – произнес инспектор с тенью улыбки. – С каких это пор мы ездим первым классом?

– Этот случай во всех смыслах исключительный. К тому же вы доедете только до Брига, городка, который приобретает все большую значимость в нашем деле. Вот вам швейцарские франки и разрешение от федеральной полиции вести розыски на их территории. Возьмите еще фотографию Морозини, я достал просто чудесную, ни в какое сравнение не идет с газетными. А главное, вот это!

Главный полицейский протянул коллеге портрет Полины. Тот присвистнул.

– Черт побери! Красивая женщина! Такая не могла не обратить на себя внимание! Если только художник не…

– Это художница, и она ее ненавидит. Но превосходно выполнила свою работу, взяв на себя труд изобразить не только лицо, но и фигуру, передав общее и очень живое впечатление. А это очень важно, такую красавицу действительно не могли не заметить в захолустном городишке, где уже разъехались все отдыхающие. Что касается поезда, то именно на нем уезжал в последний раз Морозини. Обслуживающий персонал тот же. Возможно, вы узнаете что-то важное, показав фотографию.

– Похоже, Морозини ездит на этом экспрессе чаще, чем парижанин на метро. Его там должны прекрасно знать. Давайте фотографию!

– Может случиться, что начальник поезда и проводник недавно поступили на работу. Меня это очень огорчит, но будем работать с тем, что есть. Фотография, как вы понимаете, сейчас главное. Я-то убежден, что Морозини не садился в поезд. Он и до вокзала не доехал…

– Поэтому вы и послали на розыски Соважоля? Могли бы мне и раньше все сказать!

– Не сердитесь. Мне показалось, будет лучше, если вы начнете розыск без предварительных установок. Потом я изменил свое мнение. Собирайтесь в дорогу, старина! Доброго вам пути!

Оставшись один, Ланглуа откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, ощутив внезапно глубокую усталость. Ему решительно не нравилось это скверное дело, он был искренне расположен к Альдо и его близким. Жизнерадостный тандем Морозини – Видаль-Пеликорн попортил ему немало крови, но при одной только мысли, что Альдо никогда больше не появится на его горизонте, ему становилось совсем скверно. С ним уйдет и частица его собственной жизни. Ланглуа удивляло и другое: почему вдруг египтологу стала так безразлична судьба его друга. Брызжущие ядом статейки желтой прессы наверняка добрались и до Лондона. Неужели он так увлечен певицей, что проглотил их, как яйца всмятку? Разумеется, ни секунды нельзя было сомневаться в том, что Морозини способен бросить жену, детей, свое любимое дело ради того, чтобы в глухой безвестности жить с другой женщиной. Не жизнь, а карикатура. Но вот жена Морозини, судя по тому, что ему сказали, поверила этой дурацкой сказке. И это Ланглуа тоже трудно было принять. Он еще не забыл истории с жемчужиной Наполеона, помнил, как Лиза, спасая мужа, бросилась в волчью пасть. Правда, он не забыл и того, что потом они долгие месяцы не виделись, потому что в историю вмешалась другая соблазнительная женщина…