Сьюзен Флетчер - Колдунья

• Название: Колдунья
• Автор: Сьюзен Флетчер
• Издательство: Азбука-Аттикус
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-02240-9

Почти сто лет назад официально закончилось Средневековье, но на Британских островах по-прежнему казнят обвиненных в колдовстве.

У Корраг так погибла сначала бабушка, а потом и мать. Теперь и сама юная знахарка брошена в тюрьму, а на городской площади неспешно строится эшафот. Для суеверных обывателей она проклятая ведьма, для узурпатора Вильгельма Оранского — свидетельница преступления, совершенного его вассалами в горах Шотландии. Но кем она станет для ирландского священника, которого привела в эту северную глушь секретная миссия?

---

«Ты узнаешь, когда придет время…»

Теперь я знала это. Я знала, что это за чувство, которое прячется глубоко в груди или даже глубже. Оно было в костях, в лоне. Это было животное, что скрывается в нас, встряхивает шкурой, закладывает уши и говорит «беги!», или «дерись!», или «люби!», или «прячься!».

А я только думала: «Вперед, вперед, вперед».

Я миновала Три Сестры. Проскочила под Собор-грядой. Я тащилась сквозь сугробы, продиралась между деревьями и бежала.

Когда я достигла дома Аласдера, уже стемнело. Неба не было видно — только падающий снег и тьма. В долине царило безветрие, и, прежде чем постучаться в дверь, я остановилась, тяжело дыша. Я вслушивалась в тишину. Вокруг не раздавалось ни звука. Дым безмятежно поднимался вверх. Дом, казалось, погрузился в сон.

Но он открыл дверь, словно не спал вовсе:

— В чем дело?

Мы отошли под дерево, туда, где темнее. Я задыхалась и не могла говорить, потом наклонилась вперед, тяжело дыша. Он обхватил меня рукой за спину, нагнулся и спросил:

— Что?

— Красные люди, — сказала я.

— Солдаты?

— Да.

— Что с ними? Корраг?

— Они попытаются убить вас. Сегодня ночью. Всех вас.

Я смотрела в его глаза — в его большие голубые глаза, которые так сверкали, что я видела в них отражение своих глаз, и он не сказал «нет…» или «ты ошибаешься».

Он спросил:

— Откуда ты знаешь? Кто сказал тебе?

Я сжала его руку:

— Никто не говорил мне. Но я знаю — я знаю! — Я ударила себя в грудь кулаком. — Я знаю…

— Корраг, — сказал он, качая головой, — почему они должны причинить нам вред? Мы приняли их в своих домах! Мы накормили их и обогрели. Мой отец в это самое время, что мы здесь, играет в карты с Глен-Лайоном… — Он все медленнее качал головой, потом совсем перестал. — Какая у них может быть причина?

Но я топнула ногой. Я взяла его за другую руку, требовательно уставилась в лицо:

— Я знаю. Я знаю, что говорит твое сердце, — я знаю. Но поверь мне! Пожалуйста! Поверь моим словам, даже если они кажутся нелепыми. Разве я не помогла твоей жене родить сына? Разве я не излечила твоего отца, когда едва знала его и так отчаянно боялась, — но все-таки я лечила его. Я не знаю, почему они нападут на вас, Аласдер, но они нападут. Сегодня ночью. Я уверена в этом больше, чем в чем-либо за всю жизнь. Мое сердце говорит мне об этом — вот тут.

Он пристально на меня смотрел.

— Теперь я знаю, что такое дар предвиденья, — сказала я. — Он есть у меня. У нас у всех он есть. Мы рождаемся с ним, все живые существа…

Я постаралась немного успокоиться:

— Прошу — выслушай меня.

Падал снег. Ложился на его волосы, на плед.

— Что нам делать? У нас нет оружия — по крайней мере, такого, как у них. Начинается метель…

— Бегите. Спасайтесь.

— Бежать? В такую погоду? Это убьет людей. Может, только мужчины должны бежать? Женщины могут остаться, потому что их-то точно не тронут…

— Нет — все. Уводи всех.

— Женщин? И детей?

— Да. Бегите. Доберитесь до Аппина. Я не думаю, что хоть одна живая душа в безопасности этой ночью.

Он отступил назад. Посмотрел на землю и издал такой звук, словно устал от всего на свете, от меня — словно не доверял мне вовсе, в конце концов. Он развернулся. Положил руку на затылок, а я мысленно просила: «Прошу, послушай…»

— Да. Да. Ты говоришь о том, что тебе говорит сердце? Я ощущал беду с тех пор, как они пришли сюда, — вот тут. — И он показал на свою грудь. — Они улыбались и пели, а мы кормили их, и все-таки… Я найду брата и скажу ему. Я пойду к Инверригэну и послушаю через дверь.

— Не теряй времени. Уводи столько, сколько сможешь.

— Да.

Он пристально смотрел на меня, будто впервые увидел и мы никогда не встречались раньше. Его глаза сверкали.

— Я должна идти.

Он сделал шаг вперед:

— Что? Куда?

— В Инверлохи, — сказала я ему. — Я побегу туда. Ты говоришь, что полковник Хилл хороший человек и друг кланов, так что я расскажу ему. Я расскажу ему, что в Гленко убивают людей, и он вернется со мной, приведет людей и лошадей — я должна идти.

Я хотела сказать ему: «Спаси свою жизнь. Не вздумай погибнуть». Я хотела говорить о своих чувствах, они были огромны и не умещались в слова. Но я ничего не произнесла.

Зато он сказал. Окликнул меня, когда я двинулась на север. Он проговорил:

— Мы еще увидимся, Корраг.

И я поверила — так же, как он поверил моим словам. Поверила, как будто у него тоже был дар предвиденья.

Я коротко улыбнулась.

А потом побежала.

Я бежала. Бежала.

Возьмите мою руку. Я бегу. Сижу в клетке, в кандалах, но я бегу. Я бегу на север к Инверлохи. Я бегу, чтобы спасти их жизнь.

Завтра я расскажу вам о резне в Гленко. О мертвых и живых. О нем. Обо мне.

Возьмите мою руку. Я бегу. Всю свою жизнь я бежала.

Джейн, любовь моя, прости меня за прошлое послание. В нем чувствовался виски, как и у меня в крови. Сейчас его нет.

Уже сильно за полночь. Я стоял в темноте, окруженный плеском капающей и бурлящей воды, глядя на то место, на котором она умрет. Я видел столб и много веревок. Они приготовили больше веревок, чем понадобится, ведь она такая крошечная.

Она говорит о даре предвиденья. Глядя на меня глазами глубокого серого цвета, она рассказывает писклявым голосом о том, что известно ей о своем теле, — о желудке, о костях. Я слушаю. Когда-то я бы отвернулся, зашипел, принялся молиться. Но сегодня ночью я внимал тому, что она знает, что любит и во что верит.

Во что верю я? В Бога. В Его доброту. Я верю, что, если Он есть в жизни человека, она становится богаче, и светлее, и целеустремленнее. Я всегда верил в это. Но теперь я, кроме того, понимаю, что и другие могут думать так же — о своих богах, своих религиях. Она мечтает, возможно, о том дне, когда все люди познают искусство траволечения. Или, скорее всего, она очень твердо верит, что в этом мире больше света, чем тьмы, больше добра, чем зла, больше красоты, чем может изничтожить любая жестокость, и, быть может, она страстно желает, чтобы другие тоже увидели это, а не пытались изменить существующий порядок вещей. Я признаю, она помогла мне познать красоту. Я раньше видел ее только в благочестии и в тебе. Но красива гора. Прекрасно ночное озеро.

И мы тоже. Красота есть в нас самих. Это ее мысли, Джейн, но я разделяю их.

Я пошел в кузницу. Устроился в тепле, глядя, как работает хозяин. Я разглядывал его инструменты, лежащие каждый на своем месте, и гадал, верит ли он в голос сердца и голос души, потому что он не стал задавать мне вопросов. Он не просил меня уйти и не интересовался, почему я здесь. Возможно, он и так знал или ему это было ни к чему.

Я читал и читал. «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (Первое соборное послание святого апостола Иоанна Богослова 4: 8).

Я люблю тебя, Джейн. Что бы ни случилось теперь, знай, что я люблю тебя, что ты — величайшее из благословений, дарованных мне в жизни.

Чарльз

Глава 4

I

Эта трава посвящена Венере, и говорят, если мужчина и женщина поедят вместе ее листья, между ними вспыхнет любовь.

О барвинке

Сэр. Мистер Лесли. Тот, кого она видела, пришел.

Пожалуйста, не оставайтесь сегодня на табурете. Присядьте со мной. Опуститесь на пол, укройте мои руки и кандалы ладонями. Сейчас прозвучат страшные слова. То, о чем я буду говорить, настолько безнравственно, что я боюсь начинать рассказ. Ни звука об этом не вырвалось у меня до сегодняшнего дня. Я хранила все в себе.

Вы такой теплый. Видите?

Однажды вы были так оскорблены моей нечистотой и моими ведьмиными глазами, что не решились сесть. Вы посмотрели на этот табурет, словно он был спасением. Помните? А теперь вы сидите на соломе у решетки.

«Все мы меняемся, — сказала я Аласдеру. — Но не наша душа».

Не наши сердца.

Я никогда не бежала быстрее, чем в ту ночь. Бежала по сугробам, которые были мне по плечо. Словно паучиха, я состояла лишь из проворных конечностей. И когда я вспугнула олениху, прятавшуюся у скал, она бежала бок о бок со мной, пока не устала. Я бежала быстрее, чем она, под падающим снегом.

Вначале ветра не было. Когда я достигла парома у Баллачулиша и паромщик перевез меня, снег повалил гуще и сильнее. Он падал на мои волосы, на нос и руки, а озеро было темного, железного цвета. Я сказала паромщику: «Когда высадишь меня на другой стороне, ты должен бежать, спасать свою жизнь. Ты слышишь меня?»

Он смотрел во все глаза. У него было доброе лицо.

Я ринулась вперед. Я вскарабкалась на берег и помчалась на север, и я бежала так быстро, что вдыхала снег вместе с воздухом и он набивался мне в рот и в легкие. Я думала о своей кобыле. О том, как быстро она могла бы донести меня. Какой белой она была бы под этой метелью.