Мартин Кревельд - Трансформация войны

• Название: Трансформация войны
• Автор: Мартин Кревельд
• Жанр: Политика
• Год: 2005
• ISBN: 5-9614-0280-0

В книге предпринят пересмотр парадигмы военно-теоретической мысли, господствующей со времен Клаузевица. Мартин ван Кревельд предлагает новое видение войны как культурно обусловленного вида человеческой деятельности. Современная ситуация связана с фундаментальными сдвигами в социокультурных характеристиках вооруженных конфликтов. Этими изменениями в первую очередь объясняется неспособность традиционных армий вести успешную борьбу с иррегулярными формированиями в локальных конфликтах. Отсутствие адаптации к этим изменениям может дорого стоить современным государствам и угрожать им полной дезинтеграцией.

Книга, вышедшая в 1991 году, оказала большое влияние на современную мировую военную мысль и до сих пор остается предметом активных дискуссий. Русское издание рассчитано на профессиональных военных, экспертов в области национальной безопасности, политиков, дипломатов и государственных деятелей, политологов и социологов, а также на всех интересующихся проблемами войны, мира, безопасности и международной политики.

---

Племенные сообщества, не имеющие государства, не признают и различий между армией и народом. У таких сообществ нет армии, а точнее, они сами и есть армия. В этом отношении они не отличаются ни от греческих городов-государств, ни, если брать пример из современной жизни, от различных террористических организаций, которые сегодня сражаются друг с другом в Ливане, Шри-Ланке или Абиджане. В этом случае правильнее говорить не о солдатах, а о воинах. Поэтому во многих языках — например, в языке племени масаи или наречиях североамериканских индейцев — слово «воин» означает просто «молодой человек». Как видно из приведенного сравнения с террористическими организациями, примитивная природа племенных сообществ вовсе не означает, что они не имеют отношения к настоящему. Скорее уж они имеют отношение к будущему, возможно, даже в большей степени, чем мир государств, к которому мы привыкли.

Возрождение конфликтов низкой интенсивности

Если приведенные здесь рассуждения справедливы, то тринитарная война не есть «война с большой буквы», а лишь одна из ее многочисленных форм. Она даже не самая главная из этих форм, поскольку появилась лишь после Вестфальского мира, несмотря на существование некоторых аналогов в более ранние периоды истории. Тринитарная война, основанная на идее государства и различении правительства, армии и народа, была неведома большинству обществ на протяжении всей истории. Если бы кто-нибудь попытался объяснить ее членам этих обществ, вероятно, они поняли бы ее не больше, чем идею современной корпорации (кстати, оба этих понятия зародились в одно и то же время). Поскольку то, как ведется война, вытекает из понимания ее природы, — проблема отнюдь не чисто теоретическая. Например, в великую эпоху колонизации примитивные племена Африки и Океании не могли постичь, почему солдаты в красных мундирах рискуют своей жизнью ради какой-то великой заокеанской женщины-вождя, живущей невообразимо далеко. Поскольку они не могли этого понять, то полагали, что подлинная цель завоевателей — простой грабеж, и вели себя с ними соответственно, получая в ответ такое же обращение.

Разумеется, можно соглашаться с современными специалистами по политическим наукам — подчеркну, что не с самим Клаузевицем — и полностью отождествлять войну и государство. Эта линия рассуждения приводит к выводу: там, где нет государства, никакое вооруженное насилие не является войной. Однако в результате такой произвольной классификации вне поля зрения остается огромное большинство когда-либо существовавших обществ, включая не только «примитивные», но и некоторые из самых высокоразвитых, начиная с Афин времен Перикла. Что еще хуже, уже в недавнем прошлом такие взгляды не позволяли воспринимать всерьез конфликты низкой интенсивности, пока не становилось слишком поздно. В Алжире, во Вьетнаме, не говоря уже о Западном береге реки Иордан, первые сравнительно небольшие волнения сначала воспринимались просто как бандитизм, который «силы правопорядка» могли достаточно легко подавить. По причинам как практического, так и теоретического характера представляется гораздо более разумным принять прямо противоположную линию рассуждений. Если и стоит выбросить за борт какую-то часть нашего интеллектуального багажа знаний, то уж точно не всю известную историю, а скорее данное Клаузевицем определение войны, мешающее нам понять ее.

Однако оставим историю и обратимся к настоящему, а также попытаемся заглянуть в будущее. На мой взгляд, мир Клаузевица стремительно устаревает и уже не дает нам подходящей точки отсчета для понимания войны. Современный нетринитарный конфликт низкой интенсивности своим происхождением отчасти обязан Второй мировой войне. Считается общепризнанным, что необычайно жестокие немецкие и японские оккупационные режимы нарушали принятые нормы этики. Поэтому народ был вправе восстать, несмотря на то, что его армия капитулировала, а правительство сложило свои полномочия. Этот принцип, поддерживаемый союзниками по антигитлеровской коалиции, пустил корни. И очень скоро он обернулся против тех, кто первоначально его поддерживал, так как привел к умножению числа войн, ведущихся негосударственными образованиями, вплоть до того, что ни один из имеющихся в современном мире вооруженных конфликтов — двадцати или около того — не описывается традиционной моделью тринитарной войны.

Для жителей Эфиопии, так называемой Испанской Сахары или — если приводить пример из числа промышленно развитых стран — Северной Ирландии, обыденностью стал тот факт, что сегодня в ходе вооруженного насилия не существует разграничения между правительством, армией и населением. Вряд ли сильно удивятся этому и жители, скажем, Перу, Сальвадора и других латиноамериканских стран, потерявших в гражданских войнах за последние несколько лет только убитыми около 70 тысяч человек. Едва ли нужно напоминать читателю, что в развивающихся странах — locus classicus[26] нетринитарной войны живет около восьмидесяти процентов населения мира. Если кому и следует поражаться, так это гражданам развитых стран и в еще большей степени военному истеблишменту этих стран, десятилетиями готовившемуся к не той войне.

Легко объяснить, почему до недавних пор огромное количество умных людей и на Востоке, и на Западе либо не замечали правды, либо, зная ту, предпочитали прятать голову в песок. В 1945 г. большинство развитых стран, только что пройдя через ужасы тотальной войны, вздохнули с облегчением. Они были бы рады вернуться в старые добрые времена, когда войнами руководили правительства, а вели их армии, причем лучше всего — на отдаленной территории какой-нибудь третьей стороны. В 1950-х гг. появилась целая концепция «ограниченной войны», целью которой было прописать эти идеи. А между тем большинство людей предпочитали видеть войну только на экране телевизора или играть в нее на компьютере. Но у них не было ни малейшего желания рисковать собственной жизнью, поэтому, когда президент США Линдон Джонсон заикнулся, что мобилизация может оказаться необходимой для того, чтобы выиграть войну во Вьетнаме, он быстро потерял свой пост. Так образовался странный порочный круг. Сверхдержавы, считая друг друга наиболее важными противниками, в первую очередь мыслили понятиями тринитарной войны. Оценивая вооруженные силы с точки зрения их способности участвовать в такой войне, они смотрели друг на друга как на опаснейших врагов. Таким образом, военные круги развитых стран оставались верными тринитарной войне, так как они давно втянулись эту игру и успели ее полюбить. Кроме того, в такой войне в их руках были практически все тузы — с точки зрения вооружения, технической оснащенности и экономики.

Многие развитые страны могли еще, вероятно, до бесконечности упражняться в этом притворстве. В итоге подготовка к тринитарной войне (пока она была на безопасном расстоянии от ядерного порога) никого конкретно не подвергала опасности. Это, безусловно, стоило дорого, но благодаря этой дороговизне весь обширный военно-промышленный комплекс жил счастливо и процветал. К сожалению, находились и те, кто считали традиционное понимание войны частью грандиозного заговора, цель которого состоит в увековечивании господства развитых стран над слаборазвитыми. По всему так называемому «третьему миру» стали возникать национально-освободительные движения. У большинства из них не было армии, не говоря уже о правительстве, хотя все без исключения утверждали, что представляют народ. Обычно они называли себя каким-нибудь местным аналогом наименования «борцы за свободу» и уверяли, что связаны либо с Богом, либо (где-то до 1975 г.) с Карлом Марксом. Другие называли их партизанами и террористами или прибегали к бесчисленным еще менее лестным эпитетам. Если преследуемые ими цели и не были преступными, то методы, которыми они их достигали, зачастую были именно таковыми. В результате и обращались с ними соответственно. Вне зависимости от семантики используемых слов очень часто они и могли, и желали для достижения своих целей применять вооруженное насилие, подобное военным действиям.

Если судить по стандартным критериям тринитарной войны, ни одно из таких движений не имело ни малейших шансов на успех. Часто в их распоряжении не было вообще никаких экономических ресурсов. Некоторые их них прибегали к ограблению банков и торговле наркотиками, в результате чего в данном случае стирались границы между войной и преступлением. С военной точки зрения эти движения были слишком беспомощны, особенно на начальных этапах, когда они не имели ни регулярной организации, ни опыта, ни тяжелого оружия. Они были слишком слабы, чтобы носить оружие в открытую, и не могли позволить себе даже униформу, превращая себя тем самым в легкую мишень. Этих причин уже достаточно, чтобы объяснить, почему эти движения не могли придерживаться и не придерживались установленных правил войны. Они отказывались участвовать в «честном бою» — армия против армии. Воюя в Кении и Алжире, Родезии и Вьетнаме, они не только не обращали внимания на различие между комбатантами и некомбатантами, но и, наоборот, стремились отменить это разделение. Они равно считали и солдат, и гражданских лиц своими законными целями, при этом стараясь посильнее ударить по правительству. Сочетая насилие со средствами убеждения, они пытались склонить население на свою сторону и запугать противника. Безусловно, их методы не были гуманными. Однако особенно гуманными нельзя назвать и методы традиционной войны, которые, если даже ограничиться двумя недавними примерами, включали отравление противника газами и выжигание целых городов.