Неизвестен - Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского

• Название: Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского
• Автор: Неизвестен
• Издательство: издательство им. свт. Игнатия Ставропольского
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: ISSN: 5–88904–028–8

Перед Вами книга, которая волею человеков почти полтора века пролежала под спудом. Но не в силах человеков что — либо делать без участия воли Божией. Книга содержит полный текст рукописи жития святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского, составленного его близкими учениками. Жизнеописание святителя было издано в I томе его творений в настолько сокращенном и отредактированном цензурой виде, что настоящее издание — книга совершенно другая. Ныне волей Божией мы получили возможность, прочитав полностью это глубоко назидательное повествование, открыть для себя многие ранее неизвестные черты жизни и духовного облика святителя Игнатия.

---

В другой раз также до неприличия разгоряченно, в доме у преосвященного, при посторонних посетителях начал оспаривать против преосвященного мысль и убеждение последнего о необходимости преподавания татарского языка в духовных училищах и семинарии Кавказской епархии, которое он отменил и, вопреки распоряжения учебного академического начальства, самовольно заменил эти часы в семинарии преподаванием французского и немецкого языков.

Такое настроение о. ректора объяснялось сближением его, с одной стороны, с директором Ставропольской гимназии И. М. Неверовым, человеком направления — в религиозном отношении — протестантского, в светском — в направлении Герценовском, и решительно враждебно расположенного как к епископу, так и к брату его, начальнику Ставропольской губернии Брянчанинову, обличившему и восставшему против его системы воспитания юношества, в которой Неверов поставил целию — развитие свободы мыслей, не стесняя их никаким критическим анализом. С другой стороны, о. Герман сблизился с протоиереем Крастилевским, в семействе которого находил приятное препровождение свободного от занятий времени.

В феврале месяце (9 числа) 1859 года за № 1859 обер — прокурор Синода потребовал через епископа мнения семинарского правления и самого епископа о нуждах Кавказской семинарии по предмету ее образовательного благоустройства. 4 мая, за № 38, представляя мнение ректора по сказанному вопросу, епископ, находя это мнение во многих отношениях очень основательным, ограничивал собственные свои замечания нижеследующим[212]:

«1. Необходимо семинарии располагать в отдаленных частях города, чтоб воспитанники семинарии имели как можно меньше общения с воспитанниками светских училищ, чтоб они были удалены от светских увеселений, а между тем имели всю возможность пользоваться не только прогулкою, но и созерцанием величия Божия в природе.

2. Нужно, чтоб в семинарии совершалось ежедневное богослужение по благообразному монастырскому уставу и отправляла его чреда человек из тридцати или сорока; это не отвлечет воспитанников от занятия науками, а благовременно ознакомит их с церковным богослужением и доставит много понятий церковных о разных предметах богословия, чего при обыкновенном служении в приходских церквах получить трудно.

Замечено мною в течение моей иноческой жизни, что благолепное служение с особенною силою действует на молодых людей и оставляет на них впечатление на всю жизнь: оно внушает им чувство особенного благоговения ко всему, относящемуся к Церкви. Такое замечание подкрепляется и наблюдениями здесь: в Крестовой моей церкви заведено монастырское служение, в праздники, кроме певчих, приглашены к нему воспитанники семинарии поочередно, они принимают участие в отправлении благолепного служения с величайшим усердием, даже с разгорячением, чем ясно выражается благотворное действие такого богослужения на их души.

3. Необходимо преподавание пространной церковной истории. Такое преподавание даст воспитанникам решительное православное направление, между тем как ныне во многих заметно направление неопределенное: по причине такого неопределенного направления они не могут действовать сильно на иноверцев. „История“ преосвященного Иннокентия — более пространное оглавление истории, чем история: в ней нисколько не выражены характеры исторических лиц. По этой причине впечатления, производимые ею, крайне слабы.

4. Необходимо устранить ныне преподаваемую психологию, заимствованную не из церковных источников, а из источников, противных Церкви. Опыт показывает, что лица, заимствовавшие свои познания из преподаваемых ныне учебников психологии, никак не могут примириться с теми понятиями о душе человеческой, каковые доставляются святыми отцами Православной Церкви, приобретшими познания о душе от просвещения свыше.

5. Наконец, для Кавказской семинарии необходимо развить преподавание татарского языка, общеупотребительного между всеми горскими народами. Калмыкский и осетинский языки нужны несравненно менее. О сем подробно изложено мною в моем отчете Святейшему Синоду за 1858 год.

С чувствами …»

11 мая 1859 года епископ, уезжая в объезд епархии, по изъявленному лично архимандритом Германом желанию обратить особенное внимание на архиерейский хор, письмом за № 40 сообщает ему, что он сделал по этому предмету распоряжение приказанием, отданным регенту иподиакону Александру Вербеке, относиться, по распоряжениям певческим хором, к о. архимандриту ректору.

Но это было последнее выражение как бы усилия поддержать ректора в отношениях должных и разумных к епископу. Уже прежде заметил епископ влияние Крастилевского по делам Консистории на мнения архимандритов Германа и Исаакия и приписывал это их уважению к опытности Крастилевского в делопроизводстве, о каковом замечании своем упомянул в самом отчете своем за 1858 год. С отъездом епископа архимандрит Герман сделал самовольно по семинарии распоряжение об отмене при начале нового курса преподавания в Кавказской семинарии татарского и осетинского языка и в то же время принял покровительственное участие по Консистории в делах протоиерея Крастилевского. Совокупность враждебных его действий вызвали представление о нем, сделанное епископом в отношении к исправлявшему должность обер — прокурора Святейшего Синода князю С. Н. Урусову от 18 июня 1859 года за № 54. Приводим полностью содержание его[213].

«Ваше сиятельство!

К огорчению моему я должен известить Вас, что Кавказской Духовной семинарии ректор архимандрит Герман оказывается крайне молодым по уму и сердцу и потому неспособным к прохождению занимаемой им должности. По слабости своего характера он делается орудием неблагонамеренных людей, а когда подчинится таким влиянию и направлению, тогда по пылкости своей действует с опрометчивостию и разгорячением. В настоящее время он поступил под влияние протоиерея Крастилевского и сделался его сильным орудием, не понимая того, что Крастилевский видит выгоду только для своих интриг в восстановлении ректора против епископа, несомненно, сопряженную со вредом для епархии, что и нужно Крастилевскому. Все мои увещания отвергнуты ректором с пренебрежением и насмешкою.

Он просил дважды моего ходатайства пред высшим начальством о увольнении его от занимаемого им места. Я уговаривал его, я откладывал исполнение его просьбы, но ныне, видя в этой мере необходимое условие спокойствия епархии и спасения самого ректора, имею честь представить желание его на благоусмотрение вашего сиятельства, покорнейше прося о удовлетворении этого желания.

Лично я прощаю ректору все неблаговидные поступки его относительно меня, ибо вижу в них увлечение и опрометчивость простодушного неопытного юноши — таким я понимаю ректора, подчинившегося влиянию коварных людей, которые с завистию и опасением смотрели на мое искреннее расположение к ректору. Я его полюбил, люблю и желаю ему всего доброго: сердечно сожалею, что он отверг мою любовь для подчинения себя таким людям, которые привыкли устраивать козни ближним и потом смеяться над бедствием ближних, вверившихся их водительству по неопытности своей. С сердечным плачем пишу эти строки, но сердечное чувство должно подчинить благоразумию. Вразумление сделалось необходимым ректору для его собственного благополучия, земного и небесного.

По рукоположении моем во епископа, находясь еще в Петербурге, я ходатайствовал о назначении ректором в Кавказскую семинарию нынешнего инспектора ее архимандрита Исаакия, но по ближайшем рассмотрении местных обстоятельств нахожу, что в Кавказской епархии, в которой пришли в волнение одновременно и Консистория и семинария, нужен ректор в зрелых летах, с опытностию, с монашеским благочестивым направлением: Кавказ — место разгула и отваги, здесь нужны люди, нравственно сформированные.

С чувством…»

Представление это осталось без последствий, как свидетельствует о том ходатайство по тому же вопросу — о преподавании татарского и осетинского языков в семинарии — к обер — прокурору Синода от 21 сентября 1859 года за № 94.[214] Епископ пишет:

«В Кавказской епархии и в Линейном казачьем войске имеется несколько тысяч осетин — христиан, одноплеменные которым осетины — магометане выражают наклонность к принятию христианства. По этой причине преосвященный Иеремия озаботился ввести в Кавказской семинарии преподавание осетинского языка, а как по всей границе епархии живут племена, говорящие татарским языком, то введено было и в семинарии и в Ставропольском уездном училище преподавание татарского языка. Необходимость обучения татарскому языку подробно изложена мною в отчете моем Святейшему Синоду за 1858 год. При преосвященном Иоанникии на преподавание сих языков обращаемо было менее внимания. Поступивший же сюда вместе со мною ректор архимандрит Герман нашел нужным вовсе уничтожить преподавание сих языков и заменить их преподаванием французского и немецкого.