Джеральд Мартин - Габриэль Гарсиа Маркес. Биография

• Название: Габриэль Гарсиа Маркес. Биография
• Автор: Джеральд Мартин
• Издательство: СЛОВО
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-387-00279-3

Джеральд Мартин, профессор Питтсбургского университета и эксперт латиноамериканской литературы, потратил 17 лет своей жизни на то, чтобы создать биографию одного из величайших писателей современности — Габриэля Гарсиа Маркеса. В 2006 г. Маркес объявил мировой прессе, что Мартин его «официальный» биограф. Как пишет сам профессор: «Наверно, можно считать, что я — его единственный официально „не запрещенный“ биограф. Это высокая честь».

Много часов Мартин провел в беседах с самим писателем, его родными, переводчиками и ближайшими друзьями, в том числе с Фиделем Кастро. В общей сложности он взял около трехсот интервью. Самым трудоемким, по словам биографа, было разобраться в хитросплетениях многочисленных мифов, которыми окружил себя писатель, ведь «почти каждое значимое событие в своей жизни Маркес описывал то так, то эдак», прибегая к «мистификации и наглому интриганству, чтобы пустить журналистов или литературоведов по ложному следу».

Биография Маркеса дана на фоне истории Латинской Америки, которая представляет для читателя самостоятельный интерес.

---

После стольких лет упорных трудов я едва верю, что данная книга наконец-то существует и я пишу к ней предисловие. Многие прожженные биографы, гораздо более известные, чем я, считают, что написание биографий — занятие неблагодарное и к тому же трудоемкое, требующее огромных затрат усилий и времени, и что только дураки и наивные мечтатели, стремящиеся приблизиться к великим и знаменитым, берутся за выполнение столь непосильной задачи. Допустим, я согласен с этим выводом, но если и есть на свете тема, достойная того, чтобы потратить на нее четверть своей жизни, так это судьба и творчество Габриэля Гарсиа Маркеса.

Джеральд Мартин, июль 2008 г.

Карты

Пролог Безвестное происхождение 1800–1899

Однажды душным жарким утром в начале 1930-х гг. по тропическому прибрежному региону северной Колумбии мчался поезд компании «Юнайтед Фрут». В одном из вагонов у окна сидела молодая женщина, она смотрела на мелькавшие мимо банановые плантации: сотни, тысячи рядов, сверкая на солнце, убегали в тень. Ночью на пароходе, осаждаемом москитами, из порта Барранкильи на побережье Карибского моря она переправилась через сьенагское «большое болото»[2] и теперь ехала через «банановую зону» в удаленный от моря небольшой городок Аракатака, где семью годами раньше она оставила у пожилых родителей своего первенца, тогда еще младенца, Габриэля. Потом Луиса Сантьяга Маркес Игуаран де Гарсиа родила еще троих детей. Сейчас она возвращалась в Аракатаку впервые с тех пор, как вместе с мужем Габриэлем Элихио Гарсиа перебралась на жительство в Барранкилью, оставив маленького Габито на попечении Транкилины Игуаран Котес де Маркес и полковника Николаса Маркеса Мехиа — его бабушки и дедушки по материнской линии. Полковник Маркес был ветераном кровавой Тысячедневной войны, разразившейся на рубеже веков, всю жизнь поддерживал Колумбийскую либеральную партию и ближе к старости занял пост казначея в муниципалитете Аракатаки.

Полковник и донья Транкилина неодобрительно отнеслись к ухаживаниям красавчика Гарсиа за Луисой Сантьяга. Бедняк, человек не их круга, он к тому же был незаконнорожденным, полукровкой и, что самое ужасное, ярым приверженцем ненавистной Консервативной партии. Он всего несколько дней проработал телеграфистом в Аракатаке, когда впервые увидел Луису — одну из самых завидных невест в городе. Дабы дочь излечилась от своей безрассудной страсти к обаятельному чужаку, родители почти на год отослали ее к родственникам. Увы, не помогло. Что касается самого Гарсиа, если он надеялся, что женитьба на дочери полковника принесет ему состояние, его постигло разочарование. Родители невесты не пожелали присутствовать на свадьбе, которую ему с горем пополам удалось организовать в столице департамента Санта-Марте, да и работу в Аракатаке он потерял.

О чем думала Луиса, глядя в окно поезда? Возможно, она забыла, сколь утомительно это путешествие. Думала ли она о доме, в котором прошли ее детство и юность? О том, как отреагируют на ее приезд родные? Родители. Тетушки. Двое детей, которых она давно не видела: Габито, старшенький, и его сестренка Маргарита которая теперь тоже жила с дедушкой и бабушкой. Поезд со свистом пронесся мимо небольшой банановой плантации под названием Макондо, которую она помнила с детства. Через несколько минут показалась Аракатака. И там, в тени, ждал ее полковник. Отец… Как же он ее встретит?

Никто не знает, что он сказал. Но нам известно, что произошло потом[3]. В большом доме старого полковника женщины готовили маленького Габито к приезду матери. Тот день он никогда не забудет. «Она здесь, Габито, твоя мама приехала. Она вот-вот будет здесь. Твоя мама. Слышишь — поезд идет?» С расположенного неподалеку вокзала снова донесся гудок.

Позже Габито скажет, что он не помнил мать. Она бросила его до того, как он научился запоминать. Пока мама в его восприятии ассоциировалась лишь с одними загадками — почему дедушка с бабушкой никогда не объясняли ему, чем был вызван ее внезапный отъезд? — и с непонятным беспокойством, как будто что-то было не так. Возможно, с ним самим. Где дедушка? У дедушки всегда есть ответы на все вопросы. Но дедушка куда-то запропастился.

Габито услышал, что в другом конце дома возникла суматоха. Значит, прибыли. Одна из тетушек пришла к нему, взяла его за руку. Все происходило как во сне. «Там твоя мама», — сказала тетя. И он вошел в ту комнату, а в следующее мгновение увидел в глубине незнакомую женщину. Она сидела спиной к закрытому ставнями окну. Красивая дама в соломенной шляпке, в длинном платье свободного покроя с длинными рукавами до запястий. Она тяжело дышала на полуденной жаре. И его охватило непонятное смятение, ибо ему нравилось, как выглядит эта дама, но он тотчас же понял, что не любит ее так, как, ему говорили, следует любить мать. Дедушку с бабушкой он любил сильнее. И даже тетушек любил больше.

— Разве ты не хочешь обнять маму? — обратилась к нему дама.

А потом она сама привлекла его к себе и обняла. От нее приятно пахло. Ее благоухающий аромат он никогда не забудет. Ему было меньше года, когда мама покинула его. Теперь ему почти семь. И только сейчас, когда она вернулась, он осознал: мама бросила его. И с этим Габито никогда не сможет свыкнуться, в немалой степени еще и потому, что никогда не решится разобраться в своих чувствах на этот счет. А вскоре мама снова его покинет.

Луиса Сантьяга, непутевая дочь полковника и мать Габито, родилась 25 июля 1905 г. в небольшом городке маленького Барранкасе, расположенном к востоку от Сьерра-Невады[4] между девственными землями Гуахиры и гористой областью Падилья[5]. В то время, когда Луиса родилась, ее отец служил в армии Либеральной партии, разгромленной консерваторами в ходе Тысячедневной войны — великой гражданской войны в Колумбии (1899–1902).

Николас Рикардо Маркес Мехиа, дедушка Габриэля Гарсиа Маркеса, родился 7 февраля 1864 г. в Риоаче (Гуахира) — в иссушенном солнцем, просоленном, пыльном городе на севере Атлантического побережья Колумбии. Крохотная столица самого дикого региона страны, этот город с колониальных времен и по сей день является обиталищем грозного индейского племени гуахиро, прибежищем контрабандистов и торговцев запрещенным товаром. О детстве и юности Николаса Маркеса мы знаем не много. Известно только, что он получил лишь начальное образование, но взял от школы все, что можно, а после на некоторое время его отправили на запад, в городок Эль-Кармен-де-Боливар, расположенный к югу от величественного города Картахены, основанного в эпоху колонизации. В Эль-Кармен-де-Боливаре он жил со своей двоюродной сестрой Франсиской Симодосеа Мехиа. Их обоих воспитывала бабушка Николаса по материнской линии, Хосефа Франсиска Видаль. Позже, после того как Николас за несколько лет исходит вдоль и поперек весь этот прибрежный регион, Франсиска переедет к его семье и будет жить под крышей его дома, до конца своих дней оставаясь старой девой. Какое-то время Николас провел в Камаронесе — небольшом прибрежном городке Гуахиры примерно в пятнадцати милях от Риоачи. Согласно семейному преданию, еще будучи совсем юным, он принял участие как минимум в одной из гражданских войн, регулярно нарушавших мирный ход жизни Колумбии XIX в. В семнадцать лет он вернулся в Риоачу и под руководством отца, Николаса де Кармен Маркеса Эрнандеса, освоил ремесло серебряных дел мастера — традиционное занятие его семьи на протяжении многих поколений. О том, чтобы продолжить учебу в школе, не могло быть и речи: у семьи мастеровых, из которой он происходил, на это просто не было денег.

Но, как оказалось, Николас Маркес был парень не промах. В течение двух лет со дня его возвращения в Гуахиру у беззаботного юного бродяги родились два незаконнорожденных, или «побочных», как говорят в Колумбии, сына: в 1882 г. — Хосе Мария, в 1884 г. — Карлос Альберто[6]. Их матерью была эксцентричная незамужняя жительница Риоачи Альтаграсия Вальдебланкес, связанная родственными узами с одной влиятельной семьей из консерваторов. Она была намного старше Николаса. Мы не знаем, почему Николас не женился на ней. Оба его сына носили фамилию матери и, несмотря на то что сам Николас был ревностным либералом, оба выросли верными католиками и консерваторами, потому что до недавнего времени в Колумбии по традиции дети перенимали политические убеждения своих родителей, а сыновья Николаса воспитывались в семье матери. Соответственно в Тысячедневной войне они будут воевать против либералов, а значит, и против родного отца.

Буквально через год после появления на свет Карлоса Альберто, Николас в возрасте двадцати одною года женился на своей ровеснице Транкилине Игуаран Котес. Та родилась тоже в Риоаче 5 июля 1863 г. Транкилина была внебрачным ребенком, но ее фамилия состояла из фамилий двух семей, слывших самыми авторитетными консерваторами в регионе. Совершенно очевидно, что и Николас, и Транкилина были потомками европейцев, людей белой расы, и хотя Николас, неисправимый Казанова, волочился за женщинами всех цветов кожи, расовые различия явно или неявно всегда прослеживались в их отношениях со всеми, с кем им случалось иметь дело, — как у себя в доме, так и за его стенами. А по многим вопросам они попросту предпочитали не вдаваться в детали.