Аполлон Коринфский - Народная Русь

• Название: Народная Русь
• Автор: Аполлон Коринфский
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5—88590—309—3.

Новая серия «Русичи» включает в себя труды дореволюционных и современных исследователей и ученых, занимающихся вопросами культуры, этнографии, истории России, русского фольклора, быта и обрядов. Ее открывает работа А. А. Коринфского «Народная Русь», впервые изданная в 1901 году в Москве, когда-то широко известная, но незаслуженно забытая в родном отечестве на многие десятилетия и, наконец, снова увидевшая свет. Богатый фактический материал, любовь к земле русской, к простому народу, к родному языку — все это не оставит читателя равнодушным.

---

Змей Горыныч, как и китайский прообраз его, является обитателем пещер, уходящих в неизведанные глубины гор, — оттого-то, по объяснению исследователей древних сказаний, и звался-величался он «Горынычем». «Змия лютая пещерная», — прозывают это чудище народные стихи духовные. В «Очерке домашней жизни и нравов великорусского народа» Н. И. Костомарова — в главе о народных верованиях — приводится любопытная выписка из памятника русской отреченной письменности, относящаяся к описанию русского дракона, именующегося здесь «змеей-аспидом». Он, по словам этого сказания, обитает в «печорских горах» — на крайнем севере светлорусского простора. «Аспид, змия крылата, — гласит сказание, — нос имеет птичий и два хобота, и в коей земле вселится — ту землю пусту учинит; живет в горах каменных, не любит ни трубнаго гласа; пришедше же обаянницы обаяти ю и копают ямы и садятся в ямы с трубами и покрываются дном железным и замазываются сунклитом и ставят у себя углие горящее: да разжигают клещи, и егда вострубят, тогда она засвищет, яко горе потрястися, и, прилетевши к яме, ухо свое приложит на землю, а другое заткнет хоботом и, нашед диру малу, начнет битися; человецы же, ухвативши ю клещами горящими, держат крепце; от ярости же ея сокрушаются клещи не едины, не двои и не трои, и тако сожжена — умирает; а видом она пестра всякими цветы и на земли не садится, только на камень»…

Есть сказания, по которым пещеры Змея Горыныча находятся на берегах рек — то Днепра, то Волги, то сказочных «Сафат»-реки и «Израй»-реки. Летит Змей по небу, — сам чернее тучи, а изо рта огонь пышет, искрами по всей поднебесной-«подселенной» рассыпается. Где опустится он на землю, — все огнем спалит. Вздумает поселиться где поблизости от людского жилья — запрет-отведет воды речные, если не дадут ему, Змею, даней-выходов, а дани его — не злато, не серебро, а живая плоть-кровь человеческая. Истребит он всех людей до единого, если не сделать по его: не приводить к нему на съедение-поругание жен-дочерей, детей малых!..

По иным сказаниям, позднее сложившимся в народной Руси и примкнувшим к более ранним, летает чудище-Змей из своих неведомо где затерявшихся пещер только к приглянувшимся ему красавицам. Летит он по небу — змей-змеем: только искры наземь сыплют-ся. Подлетит к тому дому, где живет зазнобушка, рассыплется весь над трубой в мелки искорки, встанет-обернется в избе добрым молодцем, — ни в сказке сказать, ни пером описать красоты его!.. Сядет с любушкой за стол, начнет речи вести молодецкие, сожигать огнем-полымем своих змеиных очей разгарчивое сердце: и склонять на любовь не надо, сама — на шею к нему кинется и краска-девица, и жена чужемужняя… Знает Змей, когда придти, — когда никого другого и дома нет… Много рассказов и до сих пор ходит по людям в захолустной глуши про летающих огненных змеев да про девиц красных, полюбившихся им; а в стародавние годы и того больше говорилось… Бывали, по словам седой старины, и такие случаи, что родились от такой любви сразу по двенадцати змеенышей, досмерти засасывавших порождавшую их на белый свет красавицу. Сохранил народ в своих сказаниях вещую память и о таких детях Горынчища, как Тугарин Змеевич, на которого перенесены были многие черты чудовищного отца. Русский народ-сказатель наделил его почти всеми качествами Змей-Горыныча — этого представителя темной стихийной силы. Есть основания предполагать, что под Змей-Горынычем подразумевались прежде всего грозные-темные тучи, залегающие на небе пути-дороги солнцу красному и лишающие тем весь согреваемый его лучами живой мир главного источника жизни. С течением времени дракон-змий является уже не в виде самой тучи, а вылетающих из этой «небесной горы» молний. Змеевидность последних сама говорит об этом воплощении. Впоследствии перенеслось представление о Змей-Горыныче с молний на метеоры, проносящиеся над землею и рассыпающиеся на глазах у всех. Летит такой «змей», — по словам народа, — что шар огненный, искрами — словно каленое железо — рассыпается. «Из рота яво гонь-полымя, из ушей яво столбом дым идет»… — гласит про него сказание, повествующее о битве Его-рия Храброго со «змеем лютым, огненным». В былинном сказе про Добрыню Никитича в таковых словах описывается появление «лютаго зверя Горынчища»:

«Ветра нет-тучу наднесло,
Тучи нет — а только дождь дождит,
Дождя нет — искры сыплются:
Летит Змеище-Горынчище,
О двенадцати змея хоботах»…

Ревет он таким зычным голосом, что дрожит от змеиного рева лес-дубровушка; бьет хвостом он по сырой земле — реки выступают из берегов; от ядовитого дыханья змеиного сохнет трава-мурава, лист с дерев валится. Кажись, нет и спасения встречному человеку от такого чудища грозного! Но не таков дух русского народа, чтобы трепетать в бессильном страхе даже и перед подобным порождением темного зла. Ведет он в старых сказаниях смелые речи про своих сынов, не только не страшившихся Змея Горыныча, но и побеждавших его то силой-удалью богатырскою, то силой-верою в Поправшего смертию смерть.

Исконный пахарь, всю жизнь и все свои силы полагающий на труд ради хлеба насущного, русский народ-сказатель сумел не только победить Змея, но и запрячь его в соху. Среди особо чтимых на Руси святых угодников Божиих не последнее место занимают святые Косьма и Дамиан, слившиеся — в представлении суеверной деревни — в один облик «Божьяго кузнеца — Кузьмы-Демьяна». О том, как запряг он Змей-Горыныча («великаго змея») в выкованный им плуг и распахал на чудище глубокой бороздою всю Землю русскую, — говорилось уже выше (см. гл. «Ноябрь-месяц»). До сих пор показывают в приднепровских местах борозды, проведенные плугом, в который был запряжен русский дракон. Тянутся эти «Валы Змеиные» с малыми перерывами на целые сотни верст (в Киевской, Подольской, Волынской и Полтавской губерниях) по лесам, по полям, по болотине. По объяснению ученых исследователей старины, были проведены эти валы в защиту от набегов степных кочевых племен, нападавших на русские города в отдаленные времена, близкие к язычеству (в IX–X веке). Народ же приписывает происхождение их преданию о «Божьем кузнеце», отождествляя его с другим, — о киевском богатыре Никите (Кириле) Кожемяке.

Во втором томе афанасьевских «Поэтических воззрений славян на природу» приводится сохранившееся и до наших дней в Малороссии сказание об этом богатыре и его подвигах, имеющих немало общего с подвигами упоминаемого в летописях Земли Русской богатыря-отрока Владимировых дней Яна Усмошвеца, вышедшего на единоборство с вызывавшим на бой печенежским великаном[91] и победою над ними положившего залог победы русской дружины над ордой печенежскою. В 992-м году на том месте был поставлен князем Владимиром город Переяславль — в память того, что здесь русский отрок «переял славу» богатырей. В давнее время, — гласит приводимый А.Н. Афанасьевым сказ, — проявился около Киева Змей; брал он с народа поборы немалые — с каждого двора по красной девке; возьмет да и съест! Пришел черед — послал и князь свою дочь, а она была так хороша, что и описать нельзя. Змей потащил ее в берлогу, а есть не стал — больно она ему полюбилася. Приласкалась она к Змею и спрашивает: «Чи есть на свити такий чоловик, щоб тебе подужав?» — Есть такий у Киеви над Днипром: як затопить хату, то дым аж пид нибисами стелецця; а як вийде на Днипр мочить кожи (бо вин кожемяка), то не одну несе, а двенадцать разом, и як набрякнуть вони водою в Днипри, то я возьму да-й учеплюсь за их, чи витягне-то вин их? А ему-й байдуже: як поцупить, то-й мене з ними трохи на берег не вытягне! От того чоловика тильки мини и страшно!» Княжна вздумала дать про то весточку домой, а при ней был голубок; написала к отцу грамотку, подвязала голубю под крыло и выпустила в окно. Голубь взвился и полетел на княжье подворье. Тогда умолили Кирилу Кожемяку идти против Змея; он обмотался куделью, обмазался смолою, взял булаву пудов в, десять и пошел на битву. «А що, а Кирило, — спросил Змей, — пришов битьця, чи миритьця?» — Де вже миритьця! Битьця з тобою, з Иродом проклятым!» Вот и начали биться, аж земля гудит; что разбежится Змей да хватит зубами Кирилу, так кусок кудели да смолы и вырвет; а тот его булавою как ударит, так и вгонит в землю. Жарко Змею, надо хоть немного в воде прохладиться да жажду утолить, и вот, пока сбегает он на Днепр, Кожемяка успеет вновь и коноплей обмотаться, и смолою вымазаться. Убил Кирило Змея, освободил княжну и привел к отцу. Сказка кончается следующими словами: «Тот же Кирило зробив трохи и неразумно: взяв Змея — спалив, да и пустив по витру попел, то з того попелу завелась вся та погань — мошки, комари, мухи. А як бы вин узяв да закопав той пепел у землю, то ничего б сего не было на свити»… По другому (великорусскому) разносказу дело подходит ближе к сказанию о «Божьем кузнеце». Никита, — гласит этот разносказ, — опрокинул Змея Горыныча наземь; и взмолилось к Кожемяке чудище: «Разделим, — говорит, — с тобой всю землю, только отпусти!» А тот молод да горазд, был. «Давай, — говорит, — разделим!» Взял он соху в триста пудов, запряг в нее Змея и погнал его «от Киева-города до синего моря». Догнал до моря, зачал и море делить да и потопил в его волнах Горынчищу — во славу Божию да на радость всему миру-народу крещеному.