Илья Маслов - Записки Курта Фалькенхорста

• Название: Записки Курта Фалькенхорста
• Автор: Илья Маслов
• Жанр: Философия

Повесть об Адольфе Гитлере и последних днях Третьего Райха.

---

После этих слов я покинул фюрера — мне предстояло встретиться с генералом Хайнрици и выслушать его мнение о том, возможно ли остановить русских на дальних подступах к Берлину.

Невозможность союза с Западом. Гитлер — солдат

Кроме того, воин это не просто человек,

участвующий в войне, но особое состояние

духа… Благодаря этому возникает и особое

восприятие мира. Подобный тип человека,

безусловно не является гуманистом; человек не

может оставаться высшей ценностью, когда

стоишь лицом к лицу со смертью.

Виктория Ванюшкина

Хайнрици считался мастером оборонительной стратегии, поэтому даже в условиях его конфронтации с рейхсфюрером СС замены ему не предвиделось. Он встретил меня приветливо, хотя чувствовалось, как он устал. Генерал пожаловался, что ему не хватает сил для распределения их равномерно на всем протяжении линии фронта, в то время как верховное командование держит в тылу целую армию, которая должна ударить по прорвавшемуся к Берлину противнику, и в то же время требует, чтобы он, Хайнрици, остановил русских! Особенно печальное зрелище представляла собою противотанковая артиллерия — часто случалось, что русские бронированные части уничтожали или обращали в бегство довольно многочисленные соединения, у которых не было возможности поражать хорошо защищенные цели. "С одними пулеметами танки не остановишь!" — мрачно резюмировал Хайнрици.

Будучи участником Похода на Восток еще с 1941 года, он очень отрицательно относился к русским, не веря ни в возможность разгромить их под Берлином, ни в возможность договориться с ними. Зато в англо-американцах он видел потенциальных союзников, и даже намекнул мне, чтобы я воспользовался доверием ко мне фюрера и попытался склонить его к миру на Западе, а может быть — и к совместной с капиталистическими странами борьбе против большевизма. Я, не видя особой разницы между русскими и остальными нашими врагами, пообещал, что по крайней мере спрошу мнение Гитлера о сепаратном мире. Хайнрици пожелал мне на прощанье удачи, и я отправился обратно в Берлин.

Когда я, предварительно заверив фюрера в том, что Хайнрици по-прежнему предан Великой Германии, задал вопрос о возможности переговоров с англо-американцами, Гитлер резко прервал меня:

— Что вы объясняете мне все, как ребенку, на пальцах?! Если я стал фюрером немецкого народа, то уж наверное разбираюсь в мировой политике!

Он встал из-за стола и отодвинул один из стульев, предлагая мне сесть. Затем стал расхаживать вдоль стены, и когда несколько успокоился, то продолжил:

— Я и сам долго думал о возможности союза с Западом против большевизма. Вы знаете, я даже строил на этом пропагандистскую кампанию за увеличение германской армии. Но потом… Я понял, что политиканы Запада — не просто выродившаяся и заплывшая жиром верхушка родственных нам народов. О нет! Их давно уже контролирует мировое еврейство, капиталистический кагал — и чем они отличаются от большевиков? В 1933 году я избавил Германию от власти промасоненной клики буржуев и врунов, и я не могу идти на союз с такими же иудократами, только зарубежными, даже чтобы сразиться с иным врагом! Я долго взывал к совести враждебных нам арийских народов, говоря о том, что Германия, страны Оси, бьются со сталинскими ордами за свободу и процветание Европы… А теперь я вижу, что Европа, во имя которой стоит умирать арийцу — это лишь Германия и ее союзники. Что там, на Западе, осталось от Европы? Наглая Франция, вечно наносившая (и нанесшая в этой войне!) удары в спину Германии? Англия, чья внешняя политика строится исключительно на стравливании братских наций континента? Америка, основная масса населения которой — потомки беглых бандитов и авантюристов, не знающие собственного происхождения, да толпы цветных мигрантов и бывших рабов? Они — не Европа!

Нет, поймите меня, если бы они предложили мне мир и союз, я бы согласился, не раздумывая. Но они никогда на это не пойдут. Их разногласия со Сталиным — условность, спор старых господ с новыми. Базис и у капитализма, и у коммунизма один — интернационализм, презрение к личности, искажение истины в интересах правящей верхушки, нетерпимость к инакомыслящим… Меня обвиняют в том, что я ненавижу всех не-германцев, но разве не сражаются в наших рядах даже в эти дни солдаты из всех европейских стран, и даже воины-монахи из далекого Тибета, признавшие боговдохновенность национал-социалистических преобразований? А "терпимые" англичане и американцы интернировали без суда и следствия не только фашистов и национал-социалистов из числа собственных граждан, но и вообще всех немцев и японцев — разве когда-либо я доходил до этого? Никогда, даже с евреями! Видимо, зря не доходил… Национал-социалистическая Германия, фашистская Италия, языческая Япония — враги и коммунистов, и капиталистов, и они не остановятся до тех пор, пока не уничтожат нас, не поставят на колени наши народы. А унижаться, вымаливая мир, которого они никогда не заключат, я не собираюсь. Версингеторикс и Наполеон не просили пощады, поэтому их подвиги вдохновляют нас и сегодня! Хотя бы духовное превосходство, моральная победа должны быть на нашей стороне! Вспомните войну 1914–1918 годов: германский народ даже перед лицом величайших бедствий стоял насмерть, и не он, но лишь жалкая кучка предателей, захватив власть, пошла на сговор с нашими врагами и привела Германию на цепи к Версалю! Но именно потому, что моральное превосходство было не на стороне сионистского капитала и его прислужников внутри нашей страны, а на стороне националистических сил, Германия поднялась с колен. И если ее снова поставят на колени — то не долго смогут удержать!

Знаю, что многие из тех, кто поднялся из ничтожества только благодаря моему доверию, сейчас рассчитывают на милость Запада. Но послушайте, что я скажу, Курт: лучше уж пасть жертвой такого могущественного и несгибаемого народа, как русские, и такого бескомпромиссного и дерзкого врага, как большевизм, чем медленно сгнить в невидимых цепях ублюдочных капиталистов, этих жирных свиней, которые потрясают пачками банкнот перед одурманенными европейцами! О, они будут медленно истреблять нас, будут исподволь бороться с германским, арийским духом, как боролись они с духом французским и британским, с поверженными их ложью белыми нациями, они наводнят наши улицы инородцами, черными, желтыми — и при этом они будут клясться, что они день и ночь трудятся на наше благо, что наши страны процветают, а недовольные их режимом — дураки и преступники! Нет, чем соглашаться на эту медленную агонию, лучше пасть в честном бою, как наши предки, искавшие Вальхаллы! И если национал-социалистическая Германия обречена, я буду счастлив верить, что большевистская, но все же варварски могущественная Россия еще нанесет смертельный удар этим ничтожествам, вообразившим себя хозяевами мира… Жаль, что расплачиваться за это придется, как всегда, простым европейцам.

Теперь, Курт, отправляйтесь к Кайтелю, и скажите ему, чтобы он подумал над укреплением линий обороны на Востоке, но только не ценой ослабления нашего основного резерва. Я верю, что ударная группировка к западу от Берлина сможет в нужный момент переломить ситуацию в нашу пользу!

Уже поздним вечером я явился к фюреру, чтобы отрапортовать о разговоре с Кайтелем. Повышение обороноспособности на Востоке планировалось повысить за счет молодежи из Гитлерюгенда, которую вооружат фаустпатронами и расположат таким образом, чтобы иметь возможность дать отпор наступающим самым широким фронтом танковым соединениям русских. В конце концов, каждый такой мальчик мог сжечь целую боевую машину, а это что-нибудь да значило.

Гитлер выслушал меня невнимательно, и почти сразу объяснил, почему:

— Вы знаете, Курт, я уже не знаю, кому из моих старых соратников могу верить! Представьте себе, Генрих Гиммлер, который везде носится со своим мистицизмом и провозглашает, что его Честь — это Верность, порывается договориться с Западом. Это рейхсфюрер-то СС! Каковы у нас вожди, а? Вот от кого я никак не ждал такой подлости… Самое обидное, что он не понимает, что эти переговоры только ухудшают положение, уверяя анго-американцев в моей слабости. Подумать только — Гиммлера беспокоит то, что он договаривается за моей спиной, но он даже не подумал, что позорит и выставляет бессильной Германию! Вот что значит допущенный до руководства боевыми действиями гражданский теоретик! Если он такой великий полководец и политик, каким себя воображает, то мог бы и выиграть эту войну, не ползая на карачках перед сионистами, а о реинкарнации и походах древних королей кто угодно может рассуждать!

Курт, да разве я смог бы хоть чего-то добиться как вождь целой нации и ее вооруженных сил, если бы сам не отслужил на фронте? Ну, стал бы я обычным философом или политическим писателем… Нет, война — закаляет, даже современная, растерявшая былое величие. Кто был опорой германского национал-социализма? Фронтовики, не смирившиеся с тем, что предатели отдали нашу страну на растерзание западному капиталу. Кто был опорой итальянского фашизма? Солдаты, не желавшие терпеть то, что "союзники" откупились от Италии жалкой подачкой за пролитую ими кровь. Кто был опорой имперских амбиций в Японии? Офицеры, в чьих жилах текла огненная кровь воинственных самураев. И так — в любой стране, в любом националистическом движении. Вся история человечества — да что там, история самой Жизни! — это история борьбы за выживание, и кому, как ни воину, чувствовать это лучше всех остальных?..