Ярослав Ивашкевич - Хвала и слава Том 1

• Название: Хвала и слава Том 1
• Автор: Ярослав Ивашкевич
• Издательство: Художественная лтература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1974

В книгу вошли первые семь глав романа польского писателя второй половины XX века Ярослава Ивашкевича "Хвала и слава". По общему признанию польской критики, роман является не только главным итогом, но и вершиной творчества автора.

Перевод с польского В. Раковской, А. Граната, М. Игнатова (гл. 1–5), Ю. Абызова (гл. 6, 7).

Вступительная статья Т. Мотылевой.

Иллюстрации Б. Алимова.

---

За полтора года службы в министерстве иностранных дел Казимеж успел приобрести хорошие манеры. Он не носил теперь здоровенных тяжелых сапог и в ответ на слова старой княгини довольно элегантно шаркнул ногой, сгибаясь в поклоне.

— Прошу вас, садитесь. Что нового в политике?

Спыхала неопределенно развел руками.

— Вам бесспорно известно, княгиня, с чем Грабский{57} вернулся в Спа?

Старуха пожала плечами.

— Вам все представляется в ложном свете, — сказала она. — Наш главный враг — это немцы.

Княгиня вынула черепаховый портсигар и закурила. Огонь ей подал Казимеж.

— Но немцы разбиты, — робко заметил он.

— Разбиты? Немцы? Вы их плохо знаете. А я их вижу насквозь. Вилли сбежал?{58} Чепуха! Вильгельм всегда был слюнтяй, мы знакомы с ним с детства. После принятия закона об отчуждении{59} я отказала ему от дома. Представьте себе: камердинер ответил, что княгиня не принимает. И вместо того, чтобы отдать приказ о моей высылке за границу, он прислал мне назавтра букет роз… Слюнтяй! Там действовали иные силы, а они-то не разбиты…

Она отдышалась и продолжала:

— Казалось бы, пора нам знать их. Ближайшие соседи! А мы понятия не имеем, что такое Германия. Уж я-то знаю, у самой в жилах немецкая кровь, но кое-кто…

Спыхале не хотелось спорить. Он чувствовал, что препираться с этим драгуном в юбке бесполезно.

— Ну а как вы устроились в Варшаве? — спросила старуха, заметив, что он не склонен беседовать о политике. — Сейчас очень трудно с жильем.

— Это верно. Но мне удалось найти две комнаты на Смольной.

Княгиня пристально посмотрела на него, и Спыхала под этим взглядом покрылся румянцем.

— Две комнаты? — повторила она, затянувшись папиросой. — Похоже, вы не собираетесь жениться?

Спыхала улыбнулся и почувствовал, что еще больше краснеет.

— Жениться? В моем возрасте еще, пожалуй, рано.

— А сколько же вам лет? — спросила княгиня и посмотрела на него через золотой face-a-main[32], висевший у нее на шее на золотой цепочке.

— Двадцать восемь… — Спыхала запнулся, — неполных…

— Пожалуй, и вправду рано, — сказала княгиня. — не женитесь.

— Прошу прощения, почему?

— Да ведь сейчас нелегко найти подходящую жену. — Княгиня смотрела в сторону, на большой букет гвоздики, стоявший на рояле. — Впрочем, вам нужно думать о своей карьере… Если бы вас назначили посланником…

Спыхала тоже устремил свой взгляд на гвоздики. Этот букет принесли сегодня утром с запиской от него. Он не знал, догадывается ли об этом княгиня.

— О да, — согласился он, — ради дипломатической карьеры мне бы следовало подумать об удачном браке.

Княгиня снова затянулась папиросой.

— Видите ли, не всегда поймешь, — что считать удачным. Нередко то, что мы считаем удачным, — одна лишь видимость. Блестящие браки порой превращаются в непосильный груз.

— Нет, нет, я и не помышляю о блестящем браке, — пошел на попятную Казимеж.

— Понимаете, — сказала княгиня со вздохом, словно приступая к длинной речи, — блестящий брак, возможно, был бы для вас чем-то неестественным. Он мог бы испортить вам карьеру, спутать все ваши карты. Я говорю это только из симпатии к вам. Мария мне много о вас рассказывала: о том, как вы были добры к ней, о том, какую опору она видела в вас, когда наступили эти трудные времена. — Княгиня очень доброжелательно посмотрела на молодого человека, и Казимеж почувствовал, что она говорит от чистого сердца. — Вы должны выбрать девушку с образованием, молодую, крепкую. И — не обижайтесь на меня за эти слова — из своего круга.

Казимеж заерзал на стуле.

— Вам кажется, что я говорю это, потому что я старая аристократка и когда-то не пускала к себе на порог Вильгельма. Но это совсем не так. Мое происхождение здесь ни при чем — с вами говорит женщина, которая знает жизнь и, несмотря на свои семьдесят с лишним лет, смотрит на мир трезво. Я понимаю… да, понимаю, к чему идет этот мир. Понимаю, что для нас в нем остается все меньше места… нас уже изгоняют… Вон оттуда, например. — Она кивнула на фотографию дома в Михайлове, висевшую на стене. — Разумеется, вам импонировала бы княжеская корона и особняк на Брацкой… Но мы-то знаем, что это уже конец. Жизнь идет вперед, пан Казимеж.

Казимеж сидел, опустив голову, и чувствовал, как он краснеет. Уши у него горели.

— Значит, вы не верите в любовь? — спросил он.

— Я? Не верю в любовь? — рассмеялась княгиня. — Нет, этого я не говорила. Наоборот, сейчас, когда я стою на последней ступеньке и уже подумываю, не сделать ли последний шаг, — do you know? [33] — сейчас мне кажется, что любовь — это единственная вещь в мире, которая еще чего-то стоит. Нет, право, я этого не говорила. Но…

— Любовь перекидывает мосты через любую пропасть.

Княгиня встала и по своей привычке прошлась по комнате.

Она остановилась у вазы с гвоздиками и, вынув из нее один пурпурный цветок, стала внимательно его рассматривать. В эту минуту она казалась Казимежу помолодевшей.

— Мне думается — и в этом суть новой эпохи, — продолжал Казимеж, воспользовавшись тем, что княгиня молчит, — мне думается, что в наше время любовь может отважиться на такое неслыханное дело, как неравный брак.

— Конечно, конечно, — ответила княгиня, понюхала пурпурную гвоздику, а потом с цветком в руке подошла к Казимежу и снова опустилась в то же кресло.

— Именно теперь и можно отважиться на это.

— Послушайте, — сказала княгиня, с некоторым усилием, неотрывно глядя при этом на цветок, — по-моему, вы уже совершили одну ошибку. Я имею в виду не то, что вы поступили в министерство иностранных дел…

— Таков был приказ моего начальства, — перебил ее Спыхала.

— I know, I know[34], — уронила княгиня. — Они там рассчитывают на вас. Но я о другом: вы изменили стиль жизни. Вы, похоже, отреклись даже от своего родства…

— Что вы, княгиня, — Спыхала начинал злиться, — ведь вы, наверно, знаете, что я не порвал со своей семьей. Как раз недавно я занялся делами моего отца…

— Знаю, конечно, знаю… — Было заметно, что княгине стоит усилий продолжать этот разговор. — Вы купили отцу небольшое хозяйство под Жешовом, и я даже знаю, кто вам… дал для этого денег в долг.

Спыхала засопел и снова опустил голову. Сердце у него стучало, как молот.

— Так вот, — размеренно и безжалостно продолжала старуха. — Как раз это я и называю изменением стиля жизни. Будущее, бесспорно, принадлежит вам, но вы должны оставаться самим собою. Разыгрывать из себя то, чем вы в действительности не являетесь, очень опасно. А именно это я наблюдаю вокруг.

— Но я не такой, как все, — прошептал Спыхала, совершенно уничтоженный этим разговором.

— Мне бы очень хотелось, чтобы это было так, — вежливо сказала княгиня, — хотя бы ради моего внука, на которого вы, бесспорно, будете иметь большое влияние. А мне очень хочется, чтобы он просто жил на свете, а не играл в нем какую-то роль. Вы, наверно, посмеетесь над старой эгоисткой, если я признаюсь вам, что очень люблю его.

— Я тоже, — чуть слышно процедил Казимеж.

Княгиня притворилась, что не расслышала этого признания.

— И поймите, — продолжала она, легко ударив его цветком по руке, — я считаю ваш стиль жизни недостойным. Но если бы вы… совершили ложный шаг, женившись, то это я бы считала уже просто предательством.

Спыхала растерянно посмотрел ей в глаза.

— Предательством?

— Да, предательством. И вам пришлось бы крепко пожалеть об этом шаге. Простите, кажется, идет Мария.

— Так как же быть, княгиня? — совсем по-простецки спросил Казимеж.

— Все должно оставаться как есть. Для вашего и для ее благополучия. Ну… и ради моего Алека.

— Очень трудное положение, — признался Спыхала.

— Да, конечно, — подтвердила княгиня, — я это понимаю. Вы совершили ошибку, бросив свою невесту.

Спыхала опять поднял глаза на княгиню Анну.

— Мне рассказывала старуха Ройская, — улыбнулась она, — мы с ней часто говорили о вас. Она очень хорошо к вам относится.

Вошла Мария, стройная, в темном костюме, в шляпе с вуалеткой и букетиком фиалок. Княгиня поднялась.

— Good afternoon[35], — обратилась она к невестке. — Я, как могла, развлекала пана Спыхалу. Думаю, что our friend[36] не скучал. — Она вставила гвоздику обратно в вазу. — Какие чудесные цветы! — продолжала княгиня, глядя на Марию и Казимежа, безмолвно застывших посредине комнаты. — Однако, a bientot[37], приходите ко мне на чай… — И, опираясь на палку из слоновой кости, вышла.

Спыхала тяжело вздохнул.

Мария быстро шагнула к нему и положила руки ему на плечи.

— Кази, — спросила она, — что произошло? Почему у тебя такое глупое выражение лица?