Юлия Кудрина - Мария Федоровна

• Название: Мария Федоровна
• Автор: Юлия Кудрина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03220-0

Книга посвящена жизни и деятельности императрицы Марии Федоровны Романовой, урожденной датской принцессы Дагмар (1847–1928), — супруги императора Александра III, матери последнего русского императора Николая II, имя которой на протяжении более 80 лет в нашей стране было предано забвению. Между тем она была человеком незаурядным. Современники отмечали ее ум и решительность, дипломатические способности и политическую интуицию, и все эти качества сильной личности гармонично сочетались с прелестными манерами, хрупкостью и обаянием очаровательной женщины. Она была безупречной женой и матерью, верным другом и советником как своему мужу, так и сыну, много сделала для совершенствования образования и развития культуры в России. Ее огромная общественная и благотворительная деятельность вызывала уважение и в светских кругах, и среди творческой интеллигенции, и среди простого народа. Отличительной чертой ее личности было страстное желание послужить благу России, которую она полюбила всей душой сразу и навсегда.

---

13 (26) августа: «Всё ужасно и на фронте и в стране. Я говорила обо всем этом с Шервашидзе».

2(15) сентября: «В половине одиннадцатого мы с вел[икой] княгиней Еленой Павловной направились в госпиталь, чтобы взглянуть на бедных инвалидов, которые только что были выпущены из лагерей для военнопленных. Ужасное зрелище!..»

Война оказалась роковой для России. Она принесла неисчислимые беды в каждую семью, обнажила все национальные, общественные и политические отношения. Лидер октябрьских событий В. И. Ленин в одной из своих работ скажет: «Не будь первой мировой войны, Россия смогла бы избежать революции». К такому же выводу в последние десятилетия приходят многие историки как в России, так и за рубежом.

Когда осенью 1915 года во время встречи в Петрограде с английским послом Бьюкененом последний изложил Марии Федоровне свои опасения в связи с растущими в стране волнениями и действиями оппозиции Горемыкину, императрица ответила, что «она знает мнение Думы и общественных кругов по этому вопросу и совершенно согласна, что Горемыкин не подходит для эпохи кризиса, подобного настоящему». При этом Мария Федоровна отметила, что императрица Александра Федоровна поддерживает Горемыкина и желает его «сохранить». «Я, — писал Бьюкенен статс-секретарю по иностранным делам Грею, — понял из замечания, сделанного ее величеством, об активной роли, которую играет за последнее время императрица Александра, и что влияние последней может одержать верх».

Отношения между обеими императрицами, очень разными по характеру, были непростыми и не столь сердечными, как это хотелось бы им самим и Николаю II. К этому времени влияние матери уступало влиянию жены. Завистники и недоброжелатели, которых в свете было предостаточно, пытались настроить Марию Федоровну против Александры Федоровны, часто сообщая ей самые нелепые, иногда даже ложные сведения и сплетни об Александре Федоровне. Императрица Александра Федоровна остро переживала это и в своих письмах Николаю II не раз особо касалась этой темы. 16 сентября 1915 года она писала Николаю II в Ставку: «Когда ты увидишь бедную матушку, ты должен твердо сказать ей, что тебе неприятно, что она выслушивает сплетни и не пресекает их, и это создает неприятности. Многие, я в этом уверена, были бы счастливы восстановить ее против меня — люди так низки!» 20 сентября: «…Увы, Гадон и Шерв. (Шервашидзе Георгий Дмитриевич. — Ю. К.), кажется, распространяют много дурного про Гр. (Григорий Распутин. — Ю. К.) — Шерв[ашидзе] это делает в качестве друга Джунковского — конечно, зная настроение бедной Эллы (великая княгиня Елизавета Федоровна. — Ю. К.) и желая помочь, — и таким образом приносит вред: на глазах у других восстанавливает Елагин (в Елагине жила императрица Мария Федоровна. — Ю. К.) против Ц. С. (в Царском Селе жила семья императора Николая И. — Ю. К.), — это дурно и несправедливо. Этим он расстраивает нервы дорогой матушки и Кс. (великая княгиня Ксения Александровна. — Ю. К.) вместо того, чтобы поддерживать ее в добром настроении и прекратить сплетни». 1 ноября: «Это гораздо лучше, что дорогая матушка остается в Киеве, где более мягкий климат, где она может жить более согласно своим вкусам и слышать меньше сплетен». 4 ноября: «Я очень сожалею, что твоя матушка вернулась в город. Боюсь, что прожужжат ей, бедной, уши нехорошими сплетнями».

Постоянно занимаясь проблемами военнопленных в Германии, Австрии, Дании и России, обе императрицы в этих вопросах находили взаимопонимание. Согласно так называемому «Положению о военнопленных», разработанному Красным Крестом, Военным министерством и Министерством иностранных дел и подписанному Николаем II в октябре 1914 года, и в соответствии с 7-й статьей Гаагской конвенции 1899 года военнопленные должны были содержаться за счет правительства страны, в которой они находились, и обращение с ними должно было соответствовать обращению с военнослужащими данной страны. Для России содержание сотен тысяч людей, которым необходимо было предоставлять приют, одежду, питание и медицинскую помощь, было в 1915–1916 годах острой проблемой. Мария Федоровна, находясь в Киеве и приезжая в Петроград, принимала сестер милосердия из Австро-Венгрии и Германии, всячески пытаясь помочь улучшить состояние лагерей. Александра Федоровна апеллировала к авторитету вдовствующей императрицы и пыталась при решении различных вопросов опереться на ее мнение. 29 ноября 1915 года она писала Николаю И: «Мадам Оржевская (входила в состав делегации, обследовавшей положение русских военнопленных в Германии и Австрии. — Ю. К.) хочет предложить твоей Мама́ послать ее осмотреть здешних военнопленных. Я нахожу это прекрасным, потому что есть вещи, в которые надо входить. Наше правительство отпускает достаточно денег на пищу, но, кажется, они не получаются как следует, — бесчестные люди задерживают». Испытывая определенные моральные трудности из-за обвинений в пристрастии к немцам, она писала царю в сентябре 1915 года: «Немецкие сестры милосердия выехали из России, Матушка не успела их повидать — меня же они и не спрашивали, вероятно, ненавидят…»

29 ноября в письме Николаю II Александра Федоровна вновь возвращается к теме военнопленных, необходимости контроля лагерей на всей территории Российской империи: «Я рада, что у ней (Марии Федоровны. — Ю. К.) и у меня была та же мысль — я не имею права вмешиваться, а она может давать советы».

5 января 1916 года: «Хочется распорядиться построже и наказать тех, кто не слушается, а я не имею права вмешиваться в качестве „немки“… — и далее: —…Мы можем лучше питать и давать больше жиров, в которых они (военнопленные. — Ю. К.) нуждаются… и помещение нужно потеплее и почище. Этого требует человеколюбие, и кроме того надо, чтобы никто не смел дурно отзываться о нашем обращении с пленными… Надеюсь, что Георгий и Татищев на обратном пути произведут тщательную ревизию, особенно в мелких городах, и сунут нос повсюду, так как на лету не заметить многого. Фредерикс мог бы послать Г. (Георгию) шифрованную телеграмму с твоим приказом: только твоя Мама́ и я просили его съездить и взглянуть…»

Обе императрицы оказывали большую помощь больным и раненым, находившимся в госпиталях. В этом вопросе они также находили взаимопонимание. «Вчера я видела 10 англ[ийских] автомобилей — очень хорошие, гораздо лучше наших: есть 4 койки для раненых, место для сестры или санитара и всегда можно иметь горячую воду; они надеются достать еще 20 таких автомобилей для Мама́ и меня. Как только она их осмотрит, их надо отправить немедленно на фронт, я думаю, туда, где кавалерия больше всего в них нуждается теперь. Но я не знаю, куда именно, может быть, ты узнаешь, и тогда я намекну об этом дорогой Мама́. Она теперь на Елагине», — писала Александра Федоровна Николаю II 14 июня 1915 года.

Находясь в Киеве, Мария Федоровна вела регулярные дневниковые записи и обширную переписку со своими родственниками. Почти ежедневно писала она своей сестре Александре, английской королеве. В одном из последних писем из Лондона, которое получила вдовствующая императрица в январе 1917 года, королева Англии замечала: «Время летит страшно, но мы еще только в середине этой ужасной войны. Когда же наступит долгожданный конец! Может быть, после того, как мы основательно уничтожим этих ненавистных германцев! Господь должен простить эти мысли. Мы ведь человечнее — они же настоящие варвары, в наихудшем виде, лишенные человеческих чувств и сострадания…»

Марии Федоровне было в то время уже около 70 лет, ее мучили желудочные недомогания, но она не разрешала себе поддаваться болезни и всегда держалась необыкновенно прямо. Современников поражала удивительная стройность ее фигуры. «Когда Императрица совершала свои ежедневные поездки, — вспоминала фрейлина З. Г. Менгден, — она не допускала того, чтобы кто-то из свиты сопровождал ее. И киевский губернатор Алексей Игнатьев, и полицейский чиновник часто были вынуждены следовать за ней на достаточно большом расстоянии, чтобы Императрица не могла их видеть». Вдовствующая императрица была очень популярна среди населения Киева. Каждый день она прогуливалась в открытом экипаже, весело отвечая на приветствия прохожих, но неотвязные думы о сыне Николае, о невестке и о несчастном внуке Алексее не оставляли ее.

Мария Федоровна направляла сыну в Ставку письма, в которых старалась поддержать и ободрить его и передать ему свою материнскую любовь. 5 мая 1916 года, в день рождения сына, она писала: «Милый дорогой мой Ники. От души поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе всего, что мое любящее материнское сердце может желать своему горячо любимому сыну. Дай Бог тебе здоровья, счастья и успехов во всем. Ольга, слава Богу, здорова и, как всегда, много работает. Да благословит и хранит тебя Господь. Нежно вас всех обнимаю. Твоя горячо любящая, твоя старая Мама́».