Михаил Рогожин - Из России за смертью

• Название: Из России за смертью
• Автор: Михаил Рогожин
• Жанр: Боевик
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-005398-3

Туз, он и в Африке — туз. Подполковник Рубцов, он и в Анголе — крутой вояка. Джунгли, наемники, жара — но война, она и в джунглях война. И подполковник работает — во всех режимах, от самого жесткого до еще более жесткого. Ведь смерть, она везде — смерть...

---

Найденов почувствовал легкую дрожь и поспешно сел на тахту. «Что же дальше? Неужели она готова? Так сразу? И во сне такие радости не снились».

Он закинул ногу на ногу, чтобы хоть как-то обуздать зреющее желание.

Если разобраться, на телестудии его больше поразило то, что перед ним незнакомая юная белая женщина, а совсем не ее лицо и тем более фигура.

Через какое-то время тщательно пережевывая холодную курицу, он даже отметил несколько великоватый для небольшого лица нос и слишком выдающийся заостренный подбородок. К тому же Ана казалась не столь стройной, скорее худой и угловатой, хотя тогда на ней были широкие белые шорты и желтая рубашка с множеством карманов. Но почему же сейчас он не может оторвать от нее глаз и готов биться об заклад, что перед ним потрясающая красавица? В Уамбо полно негритянок с удивительно пропорциональными, пластичными и сексуально подчеркнутыми фигурами, но они ни разу не рождали в его душе подобного озноба.

Вообще Найденов довольно спокойно относился как к присутствию женщин, так и к их отсутствию. Монотонность семейных отношений и эгоизм Тамары в постели притупили в нем сексуальные желания из-за постоянного предчувствия тяжелой и неблагодарной работы. И вдруг он почувствовал впервые, что задыхается от желания.

РУБЦОВ

Усилием воли Найденов прервал воспоминания и с надеждой взглянул на все также неподвижно золотящийся океан. Раньше, когда он слышал выражение «океан любви», то относил это к какой-нибудь поэзии. Теперь же понял, что любовь и впрямь измеряется океанами, и что толку ему, простому смертному, упавшему с борта стального крейсера в океанскую пучину, пытаться спастись вплавь. Лучше уйти с этой площадки!

Но оказалось, что майор на площадке не одинок. Рядом стоял и молчаливо всматривался в подернутую маревом даль крепкий суровый мужчина в мятой хэбэшной робе. Своей угрюмой значительностью он явно не вписывался в видения, посетившие Найденова. Но никакого удивления по поводу столь неожиданного и бесшумного появления не возникло. Просто Найденов решил уйти, чтобы не мешать человеку, пребывающему в глубокой задумчивости.

В этот момент Рубцов тихо, отчетливо произнес: «Выпить нужно».

Найденов не понял. Посмотрел с опаской на океан. Заметив его замешательство, подполковник, не отрывая взгляда от золотистой глади, уточнил:

— Нет, столько не выпью. Пару пузырей, больше не беру. Да и то с тоником. Ты, майор, откуда здесь взялся?

— Из Уамбо. К Панову вызвали, — вяло ответил Найденов, вспомнив, что в любой момент его судьба может быть перечеркнута.

— К Панову? — оживился незнакомец, — Известно, зачем?

— Не сообщили.

— Тогда все в порядке. Кто по специальности? Связист?

— Так точно.

— Значит, в мою группу. Это меняет дело. У тебя баксы есть?

Найденов смотрел на повеселевшего неизвестно от какой радости мужика и не понимал, о чем тот ведет речь. Какая группа? Какие баксы? Его за аморалку в Москву...

— Нет. Кажется, я тут по другому вопросу. По личному. Рубцов хмыкнул:

— К Панову по личному не вызывают. Слишком ты для него букашка. К Проценко могут, он по политчасти у генерала Двинского. К тому на клизму запросто отправят. Знаю. Он любит личные дела. А к Панову и не надейся, не вызовут.

— А меня вот вызвали, — Найденова начинала раздражать дурацкая воинская примитивность, свойственная некоторым офицерам, думающим, что в армии все делается по уставу и по их глупости. Пойди, объясни такому, что есть особые отношения, когда и не каждый генерал посмеет приказать майору.

— Какой-то ты перепуганный. Вы там, в училище, что на гражданке — совсем от армии отвыкаете. Какая у тебя фамилия?

Найденов пожалел, что не ушел с площадки раньше, чем этот питекантроп.

— Майор Найденов.

— Ну, точно! В мое распоряжение, — для верности подполковник достал новенький красный блокнот. Открыл его на первой странице и протянул Найденову:

— Читай.

Майор не поверил своим глазам. Среди нескольких фамилий, написанных корявым почерком, он отчетливо различил свою. В голове промелькнула мысль: не устаревший ли список?

— И приказ обо мне подписан?

— В этом деле приказы ни к чему. Но не беспокойся. Выполняй мои приказы, и родина тебя не забудет — понятно?

— Так точно, товарищ...

— Подполковник.

Найденов не мог прийти в себя. Голова отказывалась соображать.

Была наполнена каким-то безудержным веселым звоном. Хотелось что-то делать, хотя бы махать руками, или трясти крепкую руку подполковника, или кричать в океан какие-то глупости. Его оставляют в Анголе! Спасен!

— Так у тебя баксы есть? — спокойно повторил свой вопрос подполковник.

— Долларов тридцать.

— Годится. У меня, учти, сегодня настроение хреновое. С каждым бывает. Причина на то есть. Но тебя не касается. Так что пойдешь со мной.

— Слушаюсь, товарищ подполковник.

— Рубцов я. Иван Рубцов. Можно просто Рубцов. А ты (подполковник заглянул в блокнот)... Игорь. Ну что ж, Игорь Леонидович, пошли на первое боевое задание.

ОЛИВЕЙРА

Приказ о начале операции из Москвы все не поступал. А по времени уж пора бы. Панов привычно спасался от жары в прохладной ванне, драя пемзой пятки, когда в дверь постучали условленным стуком. Панов довольно поморщился:

«Неужто свершилось?»

— Входи! — небрежно крикнул он.

Вошел адъютант Емельянов, единственный, кто имел право отрывать генерала от традиционного отдыха и уединенных размышлений.

— Товарищ генерал, звонка из Москвы еще не было.

— Какого ж черта, — проворчал Панов.

— Вас на веранде дожидается Жоао Оливейра из Квито-Кванавали.

Адъютант Емельянов обладал бесценным качеством, которое позволяло ему много лет быть при генеральской кормушке. Будучи посвященным во все дела Панова, многие из которых выходили далеко за рамки служебных обязанностей, а также и в те, что относятся к интимным отношениям с дамским «контингентом», он всегда вел себя подчеркнуто бесстрастно и официально, словно вся получаемая им информация, не задерживаясь в голове, уходила в небытие.

— Нечего ему здесь толкаться... Какие у меня с ним могут быть вопросы? Какая-нибудь просьба? Пусть едет в миссию.

Панов не любил, когда кто-нибудь из партнеров по его довольно многообразному бизнесу выходил прямо на него. Здесь, в Луанде, и рядовой, и генерал — все на виду, за каждым кто-нибудь да следит. Одни по обязанности, другие из зависти. И еще не известно, кого следует бояться больше. Генерал должен быть чист и неприступен. Ни одно пятнышко не должно попасть на мундир.

Губит, как правило, небрежность в мелочах. Приход сюда Оливейры как раз из ряда таких мелочей. Но с другой стороны, этот мулат, несмотря на молодость, обладал поистине обезьяньей ловкостью и реакцией и никогда не допускал рискованных ситуаций. Он ел свой банан, крутя головой на все четыре стороны.

— Что ж, просто взял и пришел? — с раздражением спросил Панов, откладывая пемзу в сторону.

По этому жесту Емельянов понял, что прием гостя состоится. Но с тем же бесстрастным видом сообщил, что Оливейра уже был в миссии и Проценко посоветовал ему обратиться к Панову, так как генерал Саблин в Москве.

— Ах, он искал Саблина?! Тогда другое дело. Молодец. Зови, — генерал шумно вылез из ванны, набросил белый махровый халат и грузно уселся в небольшое плетеное кресло, вытирая ступни о красный пушистый коврик.

Оливейра не заставил себя долго ждать и почтительно проследовал в ванную вслед за Емельяновым.

— Извини, дружочек, что принимаю тут. Давление поднялось, одно спасение — вода. — Потом обратился к Емельянову. — Переведи-ка подружелюбнее, да предложи пиво, если он не торопится.

Емельянов монотонно (и без всякого дружеского участия) перевел приветствие генерала.

— Не откажусь от вашего угощения, генерал, — почтительно произнес Оливейра.

— А... так он надолго. Тогда тащи водку, икру и чего-нибудь еще. У него дела или поболтать пришел?

— По делу, — успокоил Емельянов и удалился. Генерал знал целый набор португальских слов и выражений, но его язык делался деревянным, как только он пытался выговаривать даже самые простые слова. Понимая несоответствие такого общения своему чину и не желая выглядеть недоучившимся курсантом, он предпочитал говорить по-русски, мягко жестикулируя правой рукой.

Панов говорил о давнем рас положении к господину Оливейре, который, несмотря на молодость, уже стал одним из ведущих предпринимателей новой Анголы, и что такие люди нужны в любом обществе. При этом генерал, улыбаясь, прикидывал, с чем может быть связан визит.

Уже почти год между ними не было никакой связи. Последняя операция, проводимая ими, чуть не закончилась скандалом. И виноват в этом был вновь прибывший в миссию генерал Двинский. Панов, как человек осторожный, сразу же лег на дно и решил более ничего не предпринимать. Тем более, что и операция-то была довольно мелкая. В кооператив, который обслуживает военнослужащих, пришла партия японских видеомагнитофонов. Но Панов распорядился, чтобы в продажу они не поступали, так как у кооператива есть задолженность по точно такой же аппаратуре перед госкомитетом по экономическим связям. По договоренности эти видеомагнитофоны вместо торгпредства при посредничестве Оливейры попали на ангольский рынок, где и были реализованы.