Юрий Савенков - Сингапурские этюды

• Название: Сингапурские этюды
• Автор: Юрий Савенков
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Автор, журналист-международник, работал корреспондентом АПН в Республике Сингапур. Его книга представляет собой серию очерков о жизни, быте и нравах жителей Сингапура, государства Юго-Восточной Азии, находящегося на оживленном перекрестке морских и воздушных путей.

---

Он так и сказал «гармонию» и продолжал свое колдовство.

Рынок уже расцветал, ошеломляя бурей красок, запахов — кислых, сладких, острых, — как и подобает ошеломлять уважающему себя восточному базару, тем более что расположен он в районе, который здесь зовут Маленькой Индией.

Индийская мелодия

Долгие годы люди, приезжавшие в Сингапур в поисках капризной удачи, смотрели на него как на временное пристанище. Все чувства их были там, за горизонтом, в странах, где они родились. Только бы скопить немного денег, послать родным, потом вернуться на родину, а если не вернуться, то думать о ней как о самом желанном. Теперь времена другие. Большинство жителей республики родились в Сингапуре, и молодое поколение все чаще называет себя сингапурцами.

Нация только складывается из пестрого смешения языков, обычаев, традиций, мироощущений. Плавильный котел — это один из ярлыков, которым наградили Сингапур.

Сплавление разных культур — процесс долгий. И многие считают, что, может быть, искусственный. Пусть будет многоголосым хор — вот и звучит в разных уголках острова то одна, то другая мелодия громче других.

На Серангуне ведущая мелодия — индийская, хотя и здесь отчетливо слышны другие напевы. Есть такая сингапурская шутка. Как быстрее всего попасть в Индию из Сингапура? Морем — путь долгий. Самолетом — до Дели не больше шести часов. И все-таки есть самый короткий путь — пешком до Серангун-роуд.

Побродите по этой улице, смешайтесь с толпой, окунитесь в путаницу переулков, которые убегают вглубь и вновь выныривают на главную улицу, и вы услышите эту мелодию. Ошеломит смешение сладкого запаха розовой воды и жара горячего топленого буйволиного масла, терпких сандаловых благовоний и приторного ладана. Дуновение ветра — и возбуждающе пахнуло камфорой — это какой-то истый индус зажигает перед бронзовой фигуркой Ганеши, стоящего на маленьком домашнем алтаре, кристаллики камфоры вместе с ароматическими палочками. Ганеша вездесущ. Он всюду, где многолюдное торжество. Божество с туловищем человека и головой слона — сын Шивы и Парвати, повелитель ганов, служителей Шивы. Б сознании индуса это мудрый бог. Приступая к любому делу, его, покровителя добрых начинаний, зовут в помощники. Говорят, с особой симпатией он относится к путешественникам и купцам. И потому нередко Ганеша — даритель — несет в хоботе кошель с золотом.

Индусы привезли сюда пантеон своих богов. Вишну, Шива, Индра, Ганеша хорошо освоились на сингапурской земле, как некогда бразильская гевея прижилась на чужой для нее красной латеритной почве.

Среди зрителей тайпусама много малайцев

Большинство индийцев исповедует здесь индуизм шиваитского толка. Вот почему храмы, посвященные Шиве, его жене и детям, куда многочисленнее, нежели те, которые воздвигнуты в честь Вишну и его воплощений. Среди тамилов, выходцев из Южной Индии (а они составляют 63 процента местного индийского населения), распространен культ Шивы. Вишну более популярен на севере Индии. Сингапур вносит свои поправки в классику. Легенда гласит: когда Парвати сказала Ганеше, что пришла ему пора жениться, он ответил, что хочет жену, похожую на нее. Парвати посоветовала сыну ждать у скрещения двух дорог, где больше шансов встретить свою избранницу. И потому храмы в честь Ганеши по традиции сооружают у перекрестков, но сингапурские архитекторы не всегда следуют традиции, и возникают храмы, зажатые между зданиями. Все тот же земельный голод.

Почему в дни тайпусама поток фанатиков зарождается в храме Перумаль? Ведь Вишну не имеет отношения к главному виновнику торжеств — Субраманиаму. Оказывается, (некогда под священным деревом боа стояла статуя Ганеши, старшего брата Субраманиама. А кроме того, был в этом храме человек, с которым никто не мог сравниться в искусстве надевания кавади на тела фанатиков.

Текут по Серангун-роуд потоки людей. И звучит в этом потоке какая-то своя неторопливая мелодия, отличная от суетливой нервозной музыки припортовых районов с их бесконечными менялами и зазывалами.

Здесь чаще, чем где-либо, можно встретить мужчин в белых дхоти и женщин в сари всех возможных и невозможных оттенкоз и переливов. Словно взмах павлиньих крыльев! Мелькнет тюрбан сикха, малиновый, бежевый, белый. Если повезет, вы встретите в толпе ортодоксального приверженца джайнизма. Рот его закрыт повязкой: вдруг влетит насекомое, а согласно этому религиозно-этическому учению, любое живое существо, растения и даже камни обладают душой, и нельзя им нанести вред. Строга заповедь ахимса: не есть мяса, не причинять ущерба растениям и потому избегать клубней и плодов, содержащих много семян, не есть того, что простояло ночь — вдруг в пищу проникло какое-нибудь летающее или ползающее существо?

Здесь зубы красны от бетеля, а руки желты от кари, без которого не обходится ни один обед индийца.

В лавках, спрятавшихся в нишах домов, продаются шелк, такой тонкий, что кажется нереальным, муслин, батик, кашмирские шали, светильники из бронзы, серебряные ножные браслеты, звук которых напоминает звон кусочков льда в чанах с апельсиновой водой, когда торговец везет их на тележке.

Вот на углу сидит на крошечной плетеной табуретке седой старик в сандалиях на каучуковом ходу. По-доброму блестят темные глаза. Перед ним деревянная скамейка, на ней пластиковые ящики с поджаренными засахаренными орехами — арахис, кешью, миндаль. Старик полон достоинства, не ловит покупателей и, когда их нет, времени даром не теряет. Из старых журналов делает маленькие кулечки, в которые насыпает орехи. Эта традиционная профессия продавцов орехов тоже пришла в Сингапур из Индии. Там их зовут «кадалей», что на тамильском означает «арахис», хотя продают они и пирожки со специями.

В Сингапуре старики торгуют только орехами, их именуют «качанг-путэ» — в дословном переводе с малайского «белые орехи».

Текут потоки людей по Серангун-роуд. Кто они? Представители дравидийской этнолингвистической семьи — телугу, малаяли, но больше тамилы — звучит булькающая речь. Встречаются и североиндийцы — гуджаратцы, синдхи, бенгальцы, хиндустанцы. Их тут куда больше, чем в соседней Малайзии.

Бывают мгновения, когда вам кажется, что все здесь не просто индийцы — все приверженцы индуизма. Но не торопитесь с выводами. Если у вас хороший слух, вы услышите и другие звуки. Гортанная песня муэдзина зовет мусульман к молитве, звоночек буддийского жреца приглашает верующих в храм. Сингапур — это сумма контрастов, которые словно смешались в густом, вязком воздухе. Он, кажется, соткан из намеков. Неуловимость ему свойственна. Помню, как однажды в крошечной кофейне на Серангуне в час полуденного зноя, когда звонкие процессии в праздник тайпусам сменяли друг друга, я безуспешно расспрашивал хозяина о деталях этого праздника. Ответы были односложны. Куда больше знаний он обнаружил о только что отшумевшем хари райя пуаса — празднике окончания мусульманского поста. Он и оказался мусульманином-малаяли. Предки его приехали в Сингапур из Малабара, и их называют здесь мопла. Имя его — Шах-Джахан — напоминает одну из страниц истории Индии, когда правили ею Великие Моголы. Так звали падишаха, приказавшего построить в честь любимой супруги Мумтаз мавзолей Тадж-Махал — восьмое чудо света.

Когда в предзакатные минуты покоя багряным глянцем вспыхивают окна, на смену бурным ритмам джазов приходят протяжные звуки раковины, согретой дыханием играющего. Эти записанные на пленку мелодии напоминают слушателю о самом древнем инструменте, которым индусы встречают и провожают солнце. Жалобные стоны ситара, классического струнного щипкового инструмента, сменяются виртуозными ритмами барабана мриданга. Бесконечные импровизации. Музыка ночи — так назвал ее Рабиндранат Тагор.

Полуденный зной

В «Комала Вилас» я не попал — «в знойный день жди любых неожиданностей».

Вышел на улицу — словно окунулся в неизвестность.

Знаете, что такое тропический зной? Отвесное солнце, небесная звенящая лазурь. Томление жаркого воздуха. Древние греческие философы называли тропический пояс «опаленным» и на картах писали: «область необитаемая вследствие чрезмерного жара». И хотя позднее предрассудок этот был развеян, люди узнали, что понятия «тропический» и «жаркий» не всегда совпадают, в полуденные часы вспоминаешь греков.

Текут потоки людей. Очертания теряются. В мареве люди растекаются по переулкам и снова возникают. А может быть, это уже другие? Вот то самое оранжевое сари, тот самый белый саронг, тот самый темно-синий сонгкок. Но куда же это все исчезло? Пот застилает глаза, воздух струится, и все эти сари, саронги, сонгкоки двигаются от центрифуги, выжимающей зеленый сок сахарного тростника, к тележке, где продается сарабат-сусу — имбирный напиток с молоком: в знойный день нет ничего лучше.