Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т. 3. Буря

• Название: Собрание сочинений. Т. 3. Буря
• Автор: Вилис Лацис
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1954

После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.

---

После того как немцы ворвались в Яунлиепаю, Ояр Сникер вместе с остатками своей роты отступил к Военному порту и продержался там весь день 29 июня. Бука был ранен еще 28-го. Решено было с помощью нескольких товарищей вывести его из окружения. Ночью они двинулись к северу, чтобы до рассвета перебраться через канал Военного порта.

Ни Ояр, ни другие больше его не видели. По одним слухам, Бука был вторично и тяжело ранен у самого моста, дальше идти не мог и, не желая сдаваться в руки немцам, застрелился. По другим — он упал от вражеской пули на берегу канала, и товарищи, сочтя его убитым, положили в придорожную канаву, а сами ушли. Айзсарги опознали Буку, приволокли в город и через несколько дней одним из первых расстреляли на прибрежных дюнах — в том месте, где впоследствии было расстреляно несколько тысяч лиепайцев. Как бы там ни было, но этот потомок лиепайских грузчиков, как истый советский патриот и герой, руководил борьбой родного города против вековечного врага; в этой схватке гитлеровские дивизии узнали, что такое крепкий кулак латышского рабочего. Так он на вечные времена вписал свое имя в историю, ибо лиепайская легенда немыслима без Микеля Буки.

В диске автомата не было больше ни одного патрона. Ояр вскинул его на плечо — в будущем бою он мог еще пригодиться как хорошая дубина. Остался еще пистолет «вальтер» и пять патронов. «Четыре пули — немцам, последнюю — себе», — подумал он, уходя вечером с четырьмя товарищами из Военного порта на север. Когда кончились все боезапасы, защитникам Лиепаи не было никакого смысла держаться вместе. Они уговорились разбиться на мелкие группы и порознь выходить из окружения. От усталости люди еле держались на ногах. Давали себя знать проведенные без сна ночи. Кое-кто заговорил о самоубийстве, о сдаче в плен. Голодные, оглушенные взрывами гранат и мин, дошедшие до последней степени нервного напряжения, они на все смотрели угрюмым, тупым взглядом. Прошедшая неделя взяла слишком много, им казалось, что они уже не способны на последнее усилие. Был ли какой смысл в том, чтобы что-то делать, куда-то идти? Может, немцы уже в Риге, Ленинграде, под Москвой! Есть ли место, где их ждут свои?

— Выдержим еще одну ночь, — старался подбодрить их Ояр. — Как стемнеет, будем выходить из окружения, найдем спокойное, безопасное место и выспимся за целую неделю. Вот тогда лучше будет видно, что делать. Оставаться здесь — это смерть… и не в бою, а от руки палача. Терять нам больше нечего, ребята, а приобрести мы можем все — жизнь, силы для новой борьбы и победу. Только одну ночь еще. Неужели не выдержим?

— Ладно, Ояр, чего там с ними долго разговаривать, — сказал Акментынь, боцман с землечерпалки. — Кто тоскует по немецкой виселице, пусть остается. Кто хочет драться, пусть идет с нами. Пошли.

Но когда они поднялись и зашагали к темнеющей, покрытой валунами, можжевельником и редкими сосенками равнине Курсы, не выдержали и остальные. Пятеро смертельно уставших людей гуськом, друг за другом, потянулись на север.

«Хоть бы ночь была потемнее, — думал Ояр. — Нам бы сейчас маленький ветерок и теплый летний дождичек! Тогда не пришлось бы остерегаться каждого кустика».

Во всяком случае до утра надо было миновать эту узкую полоску земли, между морем и озером Тосмаре. Здесь они чувствовали себя, как зайцы на просеке. Позади полыхало пламя горящего города. Изредка слышался одинокий выстрел, короткая очередь автомата, и снова тишина, снова однообразная пустынная полоса, и на ней пятеро смертельно уставших людей. Если кому случалось зацепиться за пень и упасть, проходила минута, пока он снова поднимался на ноги. За это время остальные уходили на десять шагов вперед, и отставшему надо было догонять их.

Они шли час, может быть два, как вдруг из-за кустов их обстреляли из автомата и нескольких винтовок.

— Не останавливаться! — крикнул товарищам Ояр. — Вперед, ребята, бегом!

Неизвестно, откуда у них взялись силы. Низко пригибаясь, почти касаясь руками земли, они пробежали около ста метров. Сзади продолжали стрелять. Когда миновали кусты, вспыхнули огоньки и с другой стороны. Они попали под перекрестный обстрел.

Еще минута сверхчеловеческих усилий — и они очутились в небольшой роще. Выстрелы еще раздавались, но пули свистели в стороне. Очевидно, немцы уже не видели беглецов и стреляли наудачу.

— Все здесь? — тихо спросил Ояр.

Первым отозвался Акментынь, потом кузнец Звиргзда с «Красного металлурга», кашлянул молодой техник Натансон, только месяц тому назад отпраздновавший свою свадьбу. Не было лишь Луяна, бухгалтера с фабрики.

— Убит, — сказал Акментынь. — Мы бежали рядом, пуля попала ему в голову.

Они подождали — не послышится ли стон раненого, и внимательно вгляделись в ночную темень. Все было тихо.

— Кажется, это последний пояс огня, — прошептал Ояр.

— Мне тоже так кажется, — подтвердил Акментынь. — Немецкие посты между морем и озером. Если это так, мы вышли из окружения.

— Бедный Луян, — сказал Натансон. — В самый последний момент… Если он не убит, они его прикончат.

— Еще неизвестно, как мы выберемся, — мрачно покачал головой Звиргзда.

— Если промешкаем здесь до утра, немцы нас наверняка сцапают, — сказал Ояр. — Пошли, товарищи.

Они шли всю ночь, сначала на север, потом на северо-восток, и к утру достигли лесного массива, через который проходило шоссе. Метров за сто от шоссе, в густом ельнике, выбрали место для отдыха, растянулись на мягком мху и заснули как убитые. Спали они целый день, изредка просыпаясь на мгновенье, переживая еще раз во сне события прошедшей недели. Моторизованная немецкая колонна у шоссе, идущие по открытому полю цепи пехоты, горящий город, убитый посреди улицы мальчик, вой сирен и омерзительный гул «юнкерсов»… Все горит, все звенит, воет. Черный дым и красное пламя заволакивают мир… Какая-то женщина бежит по улице и громко хохочет, машет руками и хохочет без конца. Потом она исчезает, и у моста через канал Ояра встречает Рута. «Где ты так долго пропадал? Я ждала тебя весь день. Пойдем домой, Ояр… Тебе надо принять ванну, ты такой грязный…» — но и сама она вся серая от дыма. Непонятно, как она сюда попала, в эту мрачную пустыню. На ней черное атласное платье. И снова гром, снова и снова виденья. Смерть ходит по полю и собирает ягоды. Длинными, костлявыми пальцами собирает бруснику и бросает себе в рот.

Когда Ояр проснулся, солнце уже садилось между стволами деревьев. Приближался вечер. Автомат намял бок. Поодаль, на гнилом пне, сидел Акментынь и, улыбаясь, глядел на Ояра.

— Хорошо выспался? Пора вставать. Дорога у нас дальняя.

Ояр поднялся на ноги и стал потягиваться. Ужасно хотелось есть, но напрасно он обыскивал свои карманы. Последние крошки были съедены еще вчера.

Акментынь продолжал улыбаться.

— Что, урчит в животе? Своей порции требует? На, испей водички.

Он протянул Ояру плоскую алюминиевую флягу. Свежая, вкусная вода…

— Где ты ее достал? — спросил Ояр, сделав несколько глотков. Сразу стало легче, только голова была еще тяжелой от долгого сна.

— Тут недалеко есть маленькое озеро, — ответил Акментынь. — Слышу, в той стороне запел петух, даже разбудил, стервец. Где петух, там должен быть и дом. Я пошел поглядеть. Так и есть: малюсенькая хибарка на самой опушке, на лавочке кот и старая бабушка. «Как же ты, бабуся, одна здесь живешь? Где же молодежь?» — спрашиваю. «Эх, сынок, ничего не поделаешь — война ведь. Сын с дочерью ушли с Красной Армией». — «А ты чего же не ушла?» — «Да так уж, сынок, кому-нибудь надо за домом присмотреть. И куда уж мне, с моими старыми ногами? Не хочется помирать посреди дороги. Лучше уж на своем дворе».

— Новоселы? — спросил Ояр.

— Ясно. Старушка дала целый каравай хлеба, наложила в берестянку творогу. И еще накормила. Так что этот хлеб вам троим.

Он подошел к спящим, похлопал по плечу Звиргзду, пощекотал затылок Натансону. Через несколько минут они сидели вокруг пня и уплетали большие ломти хлеба. Ели жадно, набивая полон рот, пока не утолили голод. Теперь можно было поговорить по-человечески.

Ояр разложил на земле карту, и они с полчаса изучали ее.

У Звиргзды в Айзпутском уезде жила сестра. Он решил двинуться в ту сторону и некоторое время скрываться у нее, пока не станет ясно, что собственно творится на свете. Натансон согласился присоединиться к нему. Они тут же и попрощались. Ояр с Акментынем посидели немного в ельнике, а когда наступили сумерки, пошли. Их путь шел на восток, к своим, через леса, болота и реки, мимо крестьянских усадеб. Дойдут ли они, и когда это будет? Весь мир полон опасностей и неизвестности. Идти они отваживались только по ночам, издали обходя большие усадьбы и дома лесников, чтобы не попасться в лапы айзсаргам. К утру они выбирали надежное убежище в лесной чаще или где-нибудь на островке среди болота. Крестьяне охотно делились с ними куском хлеба.