Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т. 3. Буря

• Название: Собрание сочинений. Т. 3. Буря
• Автор: Вилис Лацис
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1954

После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.

---

— В какой путь? — раздался с крыльца визгливый голос. — Что вам здесь нужно, гражданка? Какое вы имеете право нарушать лагерные порядки в мертвый час?

— Разрешите… — смущенно начала Ингрида. — Я приехала за своим братом Имантом Селисом. Он дольше не может здесь оставаться, и мне кажется, что вам тоже следовало бы разбудить всех ребят и возвратиться в город.

— Зачем я буду это делать? — Женщина сошла с крыльца и строго посмотрела на Ингриду. — Кто вы такая?

Это была сухопарая особа лет под сорок, типичная старая дева. Судя по красноватым припухшим векам, она только что проснулась.

— Я работаю в райкоме комсомола, — ответила Ингрида.

— Это начальница нашего лагеря, — шепнул Имант.

— В райкоме комсомола? — Начальница критически осмотрела Ингриду. — Тогда вам должно быть известно, какой порядок заведен в пионерских лагерях.

— Неужели вы живете вне времени и пространства? — возмутилась Ингрида. — Так ничего еще и не слыхали о войне?

— Я знаю, что Советский Союз воюет с Германией, но это еще не значит, что мы должны нарушать лагерные порядки.

— Вы не имеете права оставлять здесь детей ни на один час! — выкрикнула Ингрида. — Ригу эвакуируют. Вот-вот взорвут мост через Лиелупе. Если вы сейчас нее не соберетесь в дорогу, весь лагерь попадет в руки немцев.

— Мне об этом ничего не известно, — бесстрастно ответила начальница, как будто это не имело к ней отношения. — Мне никаких указаний не дано. Пока мне не прикажут, здесь все останется по-старому.

— Но другие лагеря уже эвакуируются.

— Их дело. За этот лагерь отвечаю я. А вас я попрошу не поднимать паники и поскорее покинуть территорию лагеря.

— Тогда позвоните в Ригу своему начальству. Ведь у вас есть телефон?

— Со вчерашнего дня не работает.

— Вот видите. Такое время, а вы даже не подумали о том, как наладить связь с Ригой.

— Если начальство найдет нужным, в лагерь пришлют нарочного.

Столпившиеся вокруг них ребята с серьезными лицами следили за этим разговором.

Ингрида поняла, что имеет дело с чужаком, что начальница лагеря ждет прихода немцев. Не было никакого смысла убеждать и уговаривать.

— Вы действительно ничего не сделаете, чтобы эвакуировать детей?

— Пока не получу из Риги распоряжения, здесь все останется по-старому. Не трудитесь убеждать меня.

— Ну, хорошо, — сказала Ингрида. — Я позабочусь о том, чтобы вы вечером же получили распоряжение о выезде. А мой брат поедет со мной сейчас.

— Иду, Ингрида, — откликнулся Имант и побежал собираться.

Через четверть часа они вышли из лагеря. Двое ребят по-прежнему прохаживались перед домом, охраняя покой пионеров, а на веранде в удобной качалке дремала начальница, пользуясь законным часом отдыха.

У Ингриды сжалось сердце, когда она подумала об оставшихся в лагере детях.

— Давай пойдем быстрее, Имант. Надо позаботиться, чтобы пионеров сегодня же вывезли отсюда.

Глухой взрыв раздался за лесом. В дачах зазвенели оконные стекла.

— Бежим, Имант, может, еще не опоздали.

— Ладно, ладно, Ингрида, ты сама беги, я не отстану.

Когда они добежали до Лиелупе, то не увидели там ни души. Ни на том, ни на другом берегу не было ни одного красноармейца, ни одной машины. Оба моста были взорваны. У берега не осталось ни одной лодки. Только на середине реки колыхалась переполненная людьми зеленая лодка. Неопытные гребцы медленно подвигали ее вперед, к правому берегу.

— Товарищи, подождите! — крикнула Ингрида. — Возьмите и нас с собой!

Никто не оглянулся. Когда лодка пристала к берегу, люди выскочили из нее и заспешили к лесу. Лодка врезалась килем в песок.

Брат с сестрой переглянулись.

— Что нам теперь делать? — заговорил Имант. — Значит, не переправимся?

В воздухе опять загудели моторы «юнкерсов» и «мессершмиттов». Они направлялись бомбить Ригу. На дороге показалась кучка вооруженных людей. Некоторые были в штатском, а несколько человек — в зелено-серой форме айзсаргов. Воровато оглядываясь, они шли к берегу не спеша, даже как будто умышленно медля. В руках у них были винтовки.

Ингрида сразу заметила, что это айзсарги.

«Шакалы выползли», — подумала она. Потом схватила за руку Иманта.

— Бежим отсюда! Может, они не заметили нас.

Низко нагибаясь, держась за руки, спешили они вдоль берега, вверх по течению. Немного поодаль рос высокий тростник. Там они и спрятались.

9

Днем Маре позвонил Калей.

— Сегодня в десять часов вечера мы уезжаем. Машина будет ждать у райкома партии. Вы ведь тоже едете?

— Конечно, товарищ Калей. Можно что-нибудь взять с собой?

— Только то, что сами донесете. Кто знает, как мы будем ехать… На всякий случай надо рассчитывать на то, что придется идти пешком.

— Понимаю, товарищ Калей. В девять часов буду у райкома.

Время у нее еще оставалось. Мара быстро собрала документы, бумаги, письма и дневники. Часть сожгла, кое-что сложила в стопку и обернула газетой. Это были фотографии родных, близких и самой Мары в разных ролях и вырезки из газет. Самые денные вещи она упаковала в маленький чемодан — это останется у родителей. В дорогу взяла несколько смен белья, чулки, носовые платки и запасную пару туфель. Потом переоделась в серый костюм, обула прочные ботинки на низких каблуках, голову повязала пестрым шелковым платком. Заперев квартиру на ключ, она направилась к родителям.

В центре города раздались выстрелы. Стреляли и на улице Свободы, по которой двигались отходящие войска и массы беженцев. Мара шла узкими боковыми улицами и скоро добралась до квартиры родителей.

Они ничуть не удивились, когда Мара объявила им о своем отъезде.

— Правильно делаешь, — сказал старый Павулан. — Тебе никоим образом нельзя оставаться. Будь мы с матерью помоложе, тоже ушли бы. Да куда же нам, старикам? Задавят на дороге. Неужели каждого что ни на есть простого человека будут вешать?

— А как же с имуществом, Марочка? — забеспокоилась мать. — Так все и бросишь? Беда-то какая! Человек трудится целый век, копит, хлопочет, а настал недобрый час — и все прахом идет.

— Не стоит огорчаться из-за этой рухляди, мама, — ответила Мара. — Это все можно будет приобрести, когда война кончится. Сегодня надо думать о жизни, о чести народа. Я и не то готова потерять, лишь бы не пресмыкаться перед фашистами.

Но не так-то легко было успокоить мать.

— Отец, возьми ты ручную тележку, — сказала она. — Съездим к Маре на квартиру и перевезем что получше. Разве можно оставлять одежу чужим людям? Посуду, картины тоже надо перевезти. Пусть побудут у нас, пока Мара не вернется.

— Не стоит, мама, — возразила Мара. — Немцы начнут доискиваться, и если найдут у вас — беда будет.

— Мы так запрячем, что не разыщут, — настаивала на своем мать. — Собирайся, собирайся, отец! Знаешь, что у Мары времени нет. А ты, дочка, побудь пока здесь, отдохни перед долгой дорогой. Мы с отцом все сделаем.

Старый Павулан поднялся и пошел за тележкой.

В половине восьмого они вернулись. Тележка была полна вещей. Можно было с уверенностью сказать, что ни в гардеробе, ни в буфете ничего не осталось. Картины старики Павуланы завернули в ковер.

Наблюдая за их хлопотами, Мара удивлялась своему равнодушию. Какими лишними и ненужными казались ей сегодня эти вещи! Старики походили на крестьян, пытающихся спасти во время бури охапку сена, которую уносит вихрь. Ну пусть уж, если это доставляет им какое-то удовлетворение.

— Когда вам будет трудно, вы долго не раздумывайте, — сказала она. — Продавайте все, только голодными не сидите.

— Разве уж такие времена настанут, что мастеровой человек не сможет заработать на кусок хлеба, — ответил отец. — А ты за свое имущество не беспокойся. Мы потом еще разок сходим. Там еще много хороших вещей.

— Зеркала, занавески, подушечки с дивана… — начала перечислять мать. — А какие красивые книги. Зачем мы будем чужим людям оставлять? Если иначе нельзя, зароем в землю, а немцам не дадим.

Пришла пора прощаться. Отец поудобнее пристроил Маре за спину дорожный мешок. Долгие пожатия дрожащих рук, последние поцелуи и взгляд влажных, покрасневших глаз…

— До свиданья, родные. Ждите с победой. Мы обязательно победим!

Часы показывали начало девятого. Пройдя немного по улице, Мара услышала стрельбу в центре города. Где-то в направлении первой городской больницы или чуть подальше заговорили автоматы и винтовки. Неизвестно почему, в дневное время в воздух поднимались ракеты. «Немцы? Пятая колонна?»

Что-то там происходило.

Дальше улицы Мира нельзя было пробраться. По улице Свободы двигалось несколько легких танков. Стрельба усилилась, похоже было на настоящий бой. Мимо Мары пробегали испуганные люди. Громко плакали женщины. Мужчины беспокойно оглядывались и спешили дальше.